Лe Мателот.

Капитан Бохадур Торранс воспринял новость, как подобает Мастеру Ложи в Объединенном Братстве Космонавтов. Он выслушал ее, задав лишь несколько дополнительных вопросов, и в конце сказал спокойно:

— Хорошо, Ямамура. Пожалуйста, продолжайте следить за этим. Я подумаю, что можно сделать.

Но когда дежурный инженер покинул его каюту — новость была из числа тех, что не передают по интеркому, — он сделал большой глоток виски, сел и уставился на пустой экран. Он совершал далекие путешествия, много видел и был хорошо вознагражден. Однако, несмотря на свою быструю карьеру и сложный жизненный путь, он был еще достаточно молод, чтобы почувствовать могильный холод, услышав свой сметный приговор.

На экране виднелось такое множество холодных и острых звезд, что только астроном мог бы распознать отдельные из них.

Торранс разглядывал Млечный Путь, пока не нашел Полярную звезду. Следовательно, Белгалла лежит на каком-то удалении в этом направлении. Он, конечно, не мог разглядеть солнце типа Ж на таком расстоянии: без мощных оптических инструментов, гораздо более мощных, чем были на борту «Гебы», это было невозможно. Но он чувствовал некоторое утешение от сознания того, что его взгляд был направлен в сторону ближайшей базы Лиги (дома, корабли, люди, уютно устроившиеся в зеленой долине Фейн) в этой почти неисследованной области нашего галактического рукава. Тем более, что он не надеялся приземлиться там вновь.

Корабль несся в четырехмерном пространстве со скоростью, намного превышающей скорость света, и тем не менее слишком медленной, чтобы спасти его. Что ж… обязанность капитана в первую очередь думать о других. Торранс вздохнул и встал. Он потратил некоторое время, осматривая свою внешность: моральное состояние всегда важно, тем более теперь. Обычному серому корабельному мундиру он предпочел полную форму: синий китель, белую фуражку и брюки с золотым шнуром. Как житель планеты Рамамунджан, на голове он носил тюрбан, заколотый пряжкой с эмблемой Политехнической Лиги: корабль и солнечный луч. По коридору он прошел к каюте владельца. Держа поднос, оттуда выходил стюард. По знаку Торранса он оставил дверь открытой. Капитан вошел и поклонился, щелкнув каблуками:

— Прошу прощения за вторжение, сэр, — сказал он. — Можно поговорить с вами? Весьма срочно.

Развалившийся в кресле Николас ван Рийн поднял двухлитровую пивную кружку, только что принесенную ему. Пил он так смачно, что несколько его подбородков тряслись под густой эспаньолкой, а шум, производимый им, разносился по всей каюте от стола, заваленного бумагами, до драгоценного бразильского гобелена на противоположной стене. Что-то похожее на Моцарта лилось из магнитофона.

Совсем рядом с ним, на кушетке, свернулась Джерри Кофсед, светлоглазая, светловолосая, казавшаяся чуть ли не в три раза меньше этого гиганта. Примерный семьянин, хоть и давно не был дома, Торранс заставил себя смотреть только в сторону торговца.

— Ах! — ван Рийн со стуком опустил кружку на стол и вытер пену с усов. — Клянусь чумой и сифилисом, первая кружка в день хороша. Так же холодна и приятна, как… гм… черт побери, какое слово мне нужно? — он ударил себя по лбу волосатым кулаком. — С каждой неделей я все больше тупею.

— Ах, Торранс, когда вы станете бедным, одиноким, толстым стариком и вся ваша сила оставит вас, вы оглянетесь назад и, вспомнив меня, пожалеете, что были так недобры ко мне. Но будет слишком поздно. — Он вздохнул и почесал волосатую грудь. В близкой к тропической температуре, которую он заставлял поддерживать у себя, он нуждался лишь в саронге — набедренной повязке вокруг своего могучего тела. — Ну, что за глупость заставляет вас отрывать меня от дела?

Тон его был добродушным. Он и на самом деле находился постоянно в хорошем настроении с тех пор, как они спаслись от Аддеркопов. (Да и кто бы не находился? Для простой космической яхты, даже оборудованной сверхмощными механизмами, уйти от трех крейсеров было не просто удачей, а чудом. Ван Рийн все еще держал четыре зажженные свечи перед статуэткой святого Дисмаса). Правда, он швырял посуду в стюарда, если тот, по его мнению, слишком поздно приносил выпивку, и ежедневно обругивал кого-нибудь на корабле, но все это было нормой. Джерри Кофсед подняла брови.

— Твое первое пиво, Рикки? — промурлыкала она. — На самом деле? Два часа назад…

— Да, но это было по полуночи. Если не по Гринвичу, то на какой-нибудь планете уже была полночь. Значит, начался новый день. — Ван Рийн взял со стола свою длинную трубку и принялся ее раскуривать. — Ладно. Садитесь, капитан Торранс, устраивайтесь поудобнее. Вы как будто начинены динамитом, парень. Все вам не хватает выдержки. Когда я был космонавтом, мы сами решали свои проблемы. А теперь, гром и молния, приходите вы и просите вытереть вам носы. Нужно иметь твердый характер. — Он похлопал себя по животу[5].

— Итак, что же случилось?

— Я хотел бы поговорить с вами наедине, сэр.

Он видел, как побледнела Джерри. Она не была трусихой. Отдаленные планеты, даже такие, как Фрейя, не производили людей подобного сорта. Она согласилась участвовать в этом, как она знала, опасном путешествии: возможность совершить его с одним из торговых боссов компании Специй и Спиртных напитков, которая была самой могущественной из всех в Политехнической Лиге, — такая возможность слишком хороша, чтобы честолюбивая девушка отказалась от нее. Она отлично держалась во время стычки и последующего бегства, хотя смерть стояла совсем рядом. Но они все еще были слишком далеко от ее планеты, среди неизвестных звезд, и враги охотились за ними.

— Ступай в спальню, — сказал ей ван Рийн.

— Пожалуйста, — прошептала она, — я была бы счастлива услышать правду.

Маленькие черные глаза ван Рийна, посаженные близко к носу, загорелись.

— Грязь и параша! — взревел он. — Что за чудовищная чепуха? Когда я велю прыгать, каждая лягушка должна прыгать.

Джерри в негодовании вскочила на ноги. Не вставая, ван Рийн шлепнул ее по соответствующему месту, что прозвучало, как пистолетный выстрел. Она открыла рот, подавилась негодующим криком и выскочила в соседнее помещение. Ван Рийн знаком подозвал стюарда.

— Потребуется еще пиво, — сказал он Торрансу. — Ну ладно, не стойте, делая безумные глаза! У меня нет времени на глупости, даже если вы мне заплатите. Я должен проверить ценники на перец и мускатный орех, для Фрейи, прежде чем мы туда прибудем. Ад и дьяволы! Этот идиот мог получить на планете на десять процентов больше, не сокращая объема торговли. Черт бы его побрал! О добрые духи, услышьте меня и помогите бедному старику управиться с делами, когда у него в подчинении идиоты с овсянкой вместо мозгов!

Торранс с усилием сдержался.

— Сэр, я получил доклад Ямамуры. Вы Же знаете, что во время стычки в нас попали: снаряд разорвался вблизи машинного отделения. Конвертор казался неповрежденным, однако после того, как брешь заделали, инженеры решили его проверить. Оказывается, перегорело больше половины цепей генератора инфразащиты. Мы можем сменить лишь только немногие из них. Если же мы будем продолжать двигаться на квазискорости, весь конвертор сгорит за пятьдесят часов.

— Ах та-а-а-к. — Ван Рийн сразу стал серьезным. Щелчок зажигалки, когда он принялся раскуривать свою трубку, показался необыкновенно громким. — А нельзя ли остановить конвертор для починки? В гиперпространстве мы будем слишком маленьким предметом, и никаким вонючим Аддеркопам нас не отыскать. Ну, как?

— Нет, сэр. Я уже сказал, что у нас нет запасных частей. Это яхта, а не военный корабль.

— Но мы должны продолжать движение в гиперпространстве. На какой скорости мы можем двигаться, чтобы войти в пределы слышимости Фрейи, прежде чем наша машина взорвется?

— Одна десятая полной скорости. Потребуется шесть месяцев.

— Нет, дружище капитан, это слишком долго. Так мы никогда не достигнем звезды Белгаллы. Аддеркопы разыщут нас.