— О’кей, — пробормотал он. — Дай мне… стимулятор.

Хелу так и сделал, присовокупив к таблетке стакан воды, которая показалась чудом одеревеневшему языку и воспаленному небу.

— Я был уверен, что с нами все кончено. Как вам удалось нас посадить?

— Не помню! — был ответ Рошфора.

Стимулятор подействовал, вернув ему ясность ума и чувств плюс некоторую долю энергии. Он смог восстановить в памяти, что делал в эти последние минуты. Эргов, сохранившихся в канистрах, было недостаточно, чтобы полностью приспособить скорость лодки к падению на планету. Он использовал их для контроля, на предохранение корпуса корабля от того, чтобы тормозящая его атмосфера не сожгла их. „Звезда-охотница“ проскочила половину окружности шара на тропопаузе, как камень мог бы проскочить по поверхности воды, потом устремилась по касательной, которая кончилась бы тем, чем кончается путешествие для камня. Починить изуродованную корму было невозможно, а изолированная аппаратная стала бы слишком тяжелой, попав в воду.

К счастью, Филиппу Рошфору удалось различить (теперь он это припоминал) цепь островов и совершить посадку на одном из них.

Некоторое время он с благоговением осознавал что жив, потом снял скафандр, и они с Хелу, каждый на свой лад, вознесли благодарность за свое спасение. Они добавили к ней пожелание мира душе Ва Чау.

К этому времени корпус остыл настолько, что до него можно было дотронуться рукой.

Они обнаружили, что внешний клапан оторвало, видимо это случилось тогда, когда лодка понеслась по поверхности.

— Хороший воздух! — сказал Хелу.

Рошфор с благодарностью вдохнул его в себя. Дело было не только в том, что в рубке было жарко и душно. В живом мире ни одна регенерационная система любого корабля не могла работать на полную мощность. Атмосфера, встретившая их потоками воздуха, была насыщена запахами озона, воды, зелени, цветов, воздух был прохладным, ветерок легким.

 — Давление равно, примерно, земному, — продолжал Хелу. — Как может эта планета удерживать такое количество газа?

— А разве ты впервые встречаешься с подобными планетами? — спросил Рошфор.

— Да, но я никогда не переставал им удивляться. Теперь, когда Вселенная повернулась ко мне лицом, я хотел бы знать ее получше!

— Видимо, помогает магнетизм, — рассеянно объяснил Рошфор. — Планета маленькая, но зато вращение быстрое, что создает поле достаточных размеров, которому нужно удерживать меньшее количество заряженных частиц. Следовательно, и меньшее их количество выталкивает молекулы газа. Уменьшается и общее количество ультрафиолета, а также Х-радиации. Солнце достаточно близко — мы получаем света на 10 % больше, чем Земля. Но оно прохладнее, чем земное Солнце. Пики распределительных изгибов энергии находятся на более низкой частоте, а звездный дождь слабее.

Между тем, он ощутил притяжение планеты.

Здесь его вес равнялся четырем пятым того, каким он был, когда внешнее поле лодки было установлено на стандартное тяготение. Когда теряешь шестнадцать килограммов, это нельзя не заметить. Совсем другие усилия надо теперь прилагать, чтобы соблюдать устойчивость и равновесие. К новым условиям приспосабливаешься не сразу. Но вскоре с благодарностью начинаешь воспринимать ту легкость, с которой теперь двигаешься.

Он шагнул вперед и огляделся. То, что осталось от видеоэкранов, показало ему безлюдную местность. С одной стороны, островок круто спускался к морю. С другой, он мягко опускался к берегу, где прибой катил сердитую белую пену. Его шум слышался более, чем за километр. А дальше море катило свои волны к горизонту, который, несмотря на авалонский радиус, не выглядел особенно близким по сравнению с земным или горизонтом Эсперанса.

Небо над ними было голубым, более ярким и глубоким, чем на Земле. Солнце — низким и двигалось в два раза быстрее, чем земное. Диск его казался несколько большим и светился золотистым светом. Виднелась и Луна, путешествующая под непривычным углом. Она казалась крупней земной, но Рошфор знал, что на самом деле она меньше, все дело в небольшом расстоянии, которое отделяет ее от Авалона.

То там, то здесь мелькали искры — чудовищные взрывы в Космосе.

Рошфор старался не думать о них. Для него война, вероятно, была окончена. Так пусть же она будет окончена для каждого, прежде чем увеличится количество ее жертв!

Он посмотрел вокруг. Их шлюпка опустилась на ковер низкой растительности, яркой зеленью покрывавшей остров.

— Я полагаю, это объясняет, почему на планете нет природных лесов, — пробормотал он, — что, в свою очередь, может объяснить, почему так мало развита животная жизнь.

— Эпоха динозавров? — спросил Хелу, наблюдая за стаей пролетающих мимо неуклюжих крылатых животных. Каждое из них имело четыре ноги.

— В общем, рептилоиды, хотя у некоторых появились волосы или достаточных размеров сердце. В процессе развития они не упускают возможности приблизиться по форме к млекопитающим или птицам. Колонистам пришлось проделать много работы, дабы создать постоянные смешанные колонии, и они держали в запасе доброе количество земли, включая весь экваториальный континент.

— Ты что действительно их изучал?

— Я интересовался. И мне казалось, что нехорошо превращать их просто в мишень. Мне хотелось знать, что представляют собой люди, с которыми мне предстоит воевать.

Хелу огляделся. Кустарник, кое-где деревья… Последние были невысокими и толстостволыми, или стройными и гибкими, чтобы выдержать напор сильных ветров, которые наверное возникали здесь из-за быстрого вращения. Хотя сейчас на Авалоне вполне могла быть осень: множество цветов продолжало цвести, поражая глаз буйством алого, желтого и пурпурного. С некоторых растений свешивались гроздья плодов.

— Можем ли мы есть местную пищу? — спросил Хелу.

— Да, конечно, — ответил Рошфор. Если бы колонисты не могли использовать природные ресурсы, они никогда бы не поселились здесь. Конечно, кое-что к местному ассортименту им пришлось добавить. Потом они развели домашних животных. Если бы люди питались исключительно авалонской пищей, то они нажили бы кое-какие болезни. Но все это происходит не так быстро, и я читал, что большая часть здешних растений очень вкусные! Но из этих же книг я узнал и о том, что некоторые из них ядовиты. Беда в том, что я не знаю, какие именно!

— Гм! — Хелу потеребил свои усики и нахмурился. — Нам лучше позвать кого-нибудь на помощь.

— Не спеши, — сказал Рошфор. — Давай вначале изучим то, что сможем. Не забудь, что лодка снабжена продовольствием на несколько недель. Мы просто могли бы… — он замолчал. Одна мысль поразила его. — Но у нас есть еще и скорбный долг.

Они начали копать могилу и обнаружили, что зеленое покрытие представляет собой плотный слой, а почва под ним глинистая и вязкая.

Закат превратился в пламя, прежде чем они похоронили Ва Чау.

Полная Луна была расположена на такой высоте и под таким углом, что сила ее свечения должна была втрое превышать яркость земной Луны. К сожалению, сегодня светил лишь тонкий месяц. Но чтению заупокойной службы помогли две светящиеся белым планеты и бесчисленные звезды. Большая часть созвездий была теми же самыми, на которые Рошфор смотрел в обществе Евы Дэвидсон на Эсперанса. Три-четыре парсека — не расстояние для Галактики.

„Существует ли жизнь за гробом? Я должен в это верить“, — подумал он и сказал. — Отец, Тебе, в какой бы форме я не видел тебя, вручаем мы нашего товарища. И мы молимся о том, чтобы ты даровал ему отдых, как молим и за себя! Будь милосерден! Будь милосерден! Будь милосерден!

Вспышки наверху становились все более далекими.

— Рассыпаться, — сказал Кайал. — Уходить! Перегруппироваться на широкую орбиту!

— Однако, адмирал, — запротестовал капитан из его штаба, — их корабли воспользуются этим, чтобы скрыться в глубоком космосе!

Кайал переводил взгляд с одного экрана на другой. На него смотрели разные лица. Одно из них принадлежало гуманоиду, другое — нет, но все они были лицами офицеров Земной империи. Он почувствовал, что ему трудно встречаться с ними взглядами.