У лейтенанта возникла хорошая идея. Он запросил у богштадской полиции две фотографии. Через четверть часа они были у него в руках. Два мужских лица — на одном Роджер Манч, на другом Макс Гейд. Их имена стояли на обороте фотографий.
— Хотите нам помочь? — спросил он у повара.
Могучая туша нерешительно кивнула.
— В случае успеха получите награду от правительства, обещанную за помощь в поимке преступника, — посулил Чаринг.
Туша закивала живее и вся обратилась в слух.
— Вот фотографии, отправляйтесь с ними в замок. Возьмитесь там за свои обычные обязанности. Потом попытайтесь выйти из кухни и разглядеть гостей. Я подозреваю, что мужчина, которого мы ищем, затесался в эту компанию и выдает себя за гостя.
— Если я увижу этого типа, как вас известить?
— Вот, взгляните, — Чаринг показал умещавшийся на ладони маленький коротковолновый передатчик, затем вручил его повару. — Аппарат свободно можно спрятать в верхнем кармане пиджака. Захотите что-нибудь сообщить, нажмите вот эту кнопку. Вызывайте «Гепарда». А теперь в путь. Желаю удачи!
Офицер не сказал повару, что будет, если в ближайшее время от него не поступит сообщений. Тогда сам Чаринг со своими людьми войдет в замок незваным гостем.
После девяти часов начали собираться депутаты. В коридорах парламента толпились спорящие. Утренние газеты нападали на кабинет Ореллона, лишь несколько правительственных листков заявили, что все так называемое дело с бактериями существует лишь в воображении оппозиционных группировок. Мол, в Исследовательском институте сельского хозяйства занимаются исключительно почвенными бактериями, и ничем иным. «Радио Маддалена» вопреки ожиданиям молчало. Только посвященные знали, что тому причиной. Пьетро Хаутас, со вчерашнего дня признанный «специалист по бактериям», не вернулся к первому выпуску новостей из своей таинственной ночной экскурсии.
С тех пор как начал действовать режим экономии электроэнергии, «Мустанг» по четвергам не выходил. Несмотря на это, между девятью и десятью часами в журналистских кругах с быстротой молнии распространилась весть, что главный редактор Леонте готовит специальный выпуск: он вызвал на работу типографов, у которых был выходной день. Однако настоящая сенсация случилась без четверти десять, когда «Радио Маддалена» вдруг прервало музыку и включило магнитофонную пленку с коротким незавершенным интервью, записанным на площади в Селаме. Ловкому репортеру все же удалось провезти ее в столицу, обманув бдительность полиции. Вся страна слышала слова Виктора Масперо: «…за террористами, вторгшимися в военную лабораторию так называемого Исследовательского института сельского хозяйства, стоит секретная служба. Могу назвать имена. Это Ньюинг и Поулис… Правительство Ореллона действительно проводит опасные и запрещенные опыты с биологическим оружием…»
Парламент гудел как растревоженный улей. Столь нетерпеливо ожидаемая сессия началась с большим опозданием, так как президент и министр внутренних дел задерживались. Ходили слухи, будто между ними произошла неприятная, тягостная сцена.
Радиорепортеры рассказали и о том, как на их глазах Виктора Масперо уволокли солдаты и полицейские. Затем по «Радио Маддалена» передали музыку Шопена в память о Пьетро Хаутасе — третью часть Второй сонаты, которую называют «Траурным маршем».
В половине десятого треск радиоприемников нарушил зловещую тишину. Таинственно шумели деревья, светило солнце, белые барашки облаков плыли по небу с востока.
— Прошу к аппарату лейтенанта Меравила!
— Меравил слушает, господин полковник.
— Из ста сброшенных с высоты двадцати метров цилиндров девяносто восемь остались невредимыми.
— А что с двумя?
— Треснули. — После небольшой паузы Эберт продолжал: — Со мной доктор Амстел. Он считает, что вы идете на риск, лейтенант!
— Что делать, если треснет цилиндр? — сухо спросил Меравил.
— Высокая температура, несколько сот градусов…
— Благодарю. Я вызову вас через четверть часа.
Меравил отключил радио. В раздумье огляделся. За орешником расположился штаб, там же стоял вездеход. Коротко посовещавшись кое с кем из своих людей, лейтенант приказал солдату-шоферу приготовить бидон с бензином. Надел пуленепробиваемый жилет и взял у одного из снайперов винтовку с оптическим прицелом.
— Я сам разделаюсь с ним, — сказал он.
— А как же ответственность, господин лейтенант?
— Отвечу. — Меравил упрямо выпятил подбородок и стал похож на воинственного индейца, которого он и без того напоминал своими прямыми черными, до плеч волосами.
— Быть в боевой готовности! — приказал он «гепардам».
Задача полностью поглотила его. Он повесил на шею рацию и, не глядя по сторонам, под прикрытием кустов направился к башне. Теперь все его внимание занимали только два черных оконных проема.
Нервы его были напряжены. Продвигаясь, он говорил в микрофон:
— Внимание! Правый фланг! Начать ложную атаку! Открыть стрельбу! Отвлечь внимание!
Тотчас с северной стороны послышались выстрелы. Меравил следил за черными проемами окон — пока все спокойно. И вдруг с башни прогремели выстрелы. Судя по звуку, стреляли из автомата, не установленного на стрельбу очередями. Террорист экономил патроны. Их у него немного. Эти мысли мелькали в голове Меравила, пока он бежал зигзагами то влево, то вправо, иногда припадая к земле. Замерев в траве на несколько секунд, он снова вскакивал, мчался вперед от куста к кусту. Со стороны руин продолжали стрелять. Через полторы минуты Меравил был у монастырской стены. В микрофон приказал прекратить пальбу. Тишина наступила внезапно. Где-то испуганно каркали вороны. Лейтенант осторожно пробирался вдоль стены.
Вскоре по прибытии в Кентис Пирону передали пакет, доставленный из города специальным вертолетом. Когда лейтенант его вскрыл, в руках у него оказалась пачка фотографий Кирка Лиммата, сделанных шесть лет назад в тюрьме. Лейтенант приказал раздать их по всему кордону, сам сел в вертолет и полетел над оцепленной территорией.
Стальная птица с шумом и треском неслась над лесами. Пирон оглядывал территорию, простирающуюся на двести сорок с лишним квадратных километров. Тут и там разбросаны мелкие полянки, кругом бесконечное зеленое море, рай для зверья и охотников. Как можно отыскать здесь человека? А ведь где-то он скрывается. Самый главный враг. В его руках миллионы смертей. Всесилен, как сама судьба. Одно движение — и выпустит из сосуда злого духа.
Трааль снова сидел у койки раненого террориста. Врачи сказали, что раненый пришел в себя, может говорить.
— Я ненадолго, — начал капитан. — Должен задать вам несколько вопросов. Вы работник секретной службы?
— Да. И по уставу не могу назвать своего имени. Мой опознавательный номер ноль двадцать шесть пятнадцать.
— Вас нашли с двумя пулями в груди у горного домика. — Трааль наладил микрофон. — Прошу кратко рассказать, как вы туда попали и что произошло до нашего прибытия.
Раненый говорил медленно, внятно, с небольшими паузами. Перед капитаном вырисовывались события минувшей ночи. Вскоре он понял, что сейчас во всей стране не найдется человека, который знал бы о предыстории «дела Кортези» больше, нежели он. На него как бы легла вся тяжесть ответственности. Он колебался: стоит ли докладывать полковнику Эберту? Но привычка к повиновению в нем победила. Спрятав кассету в карман, он вышел из строго охраняемой палаты, чувствуя себя сразу очень постаревшим.
Меравил стоял у подножия башни. Сложенное из огромных серых камней четырехугольное строение почти не было повреждено. Остатки монастырского нефа заросли высокой травой. Место бывшей стены можно было определить по осевшим грудам камней. С противоположной стороны виднелись остатки закругленных стен. Тени были резкими, солнце уже поднялось высоко.
Лейтенант оперся спиной о темную холодную стену. Раза три глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание. Он двигался осторожно, стараясь не наступать на камни, держа в руке винтовку. Негромко сказал в микрофон:
