– Что у тебя на уме?

Она слегка вздрогнула от звука его голоса. У него был грубый, глубокий, мужской сексуальный голос, который заставил ее сжаться. Было бы неплохо выпить еще, поскольку смелость стремительно ускользала от нее вместе с теплом в животе от виски, который она пила до того, как подойти к Наварро.

– Я, – ей пришлось откашляться. – Я – Трина Мэтьюз.

– Я знаю, кто ты.

Это удивило ее.

– Ты знаешь?

Он кивнул.

– Ты купила ферму Вернов, когда они перебрались в Орегон.

Она проглотила подступивший к горлу ком. Теперь ей нужно было сказать на один пункт меньше, так как уже не придется объяснять, что она вообще забыла в Хейли. Трина кивнула.

– Да, несколько месяцев назад я увидела в интернете, что она продается, и купила ее. В прошлом году я потеряла своего мужа, когда он погиб в результате несчастного случая на работе. Я из Южной Калифорнии и хотела жить где-то, где не будет постоянных напоминаний о моей потере.

Трина гордилась тем, что произнесла это ровным голосом. Прошло четырнадцать месяцев со дня смерти Теда, когда весь ее мир разлетелся на части. Переезд из Южной Калифорнии в Хейли очень помог, и она, наконец, начинала возвращаться к жизни, оставив позади все, что хоть немного напоминало ей о муже.

– Прости. Я ничего не слышал об этом, – его взгляд смягчился.

– Спасибо.

– Ты упомянула, что у тебя есть ко мне предложение? Ты хочешь купить лошадь? Мне приходят на ум несколько моих лошадей, которые подойдут, если ты только учишься ездить верхом. Я не только развожу их, но и тренирую.

Трина замялась.

– Я не хочу лошадь. Я даже не хочу щенка. Я... – сглотнув, она поняла, что вести этот разговор оказалось сложнее, чем она думала. – Я имею в виду, что не ищу домашнее животное или еще кого-либо, о ком нужно заботиться, потому что, честно говоря, в некоторые дни у меня не хватает времени позаботиться даже о самой себе.

На лице мужчины показалось сочувствие.

– Ты и правда любила его, да?

Трина кивнула.

– Мы были женаты шестнадцать лет.

– Вау, – потрясенно ответил он. – Я думаю, самые длительные отношения, которые у меня когда-либо были – это те два года, которые я был женат, прежде чем все закончилось разводом.

Трина глубоко вздохнула:

– Все, что мы здесь скажем, может остаться между нами?

Прикрыв глаза, Наварро снова поднес стакан к губам, сделал глоток и легким движением аккуратно поставил стакан на стол.

– Я не сплетник, если ты это имеешь в виду.

– Об этом я даже и не думала. Разговор неловкий, но я просто хотела быть уверенной, что ты не повторишь ничего из сказанного мною. Ты мог бы дать свое слово? Я слышала, тебе можно доверять.

Наварро кивнул.

– Конечно. У меня нет привычки пересказывать что-либо, только я уже запутался. Ты не хочешь покупать у меня лошадь, значит, тебе нужна помощь в уборке твоей территории? Так?

Трина замешкалась.

– Я слышала о твоем брате и о том, что он сделал.

От гнева его губы сжались в тонкую линию.

– Да, хорошо, я предполагал, что весть о предстоящей потере ранчо распространиться по округе. Некоторые люди, вероятно, очень счастливы по этому поводу.

Она не знала, что на это ответить.

– Я... Черт, это оказалось труднее, чем я думала. По дороге сюда я сто раз прокручивала в голове эту речь, но теперь, когда встретилась с тобой лицом к лицу, мне так неловко.

Он хмуро глянул на нее.

– Просто скажи, что хотела.

Она встретила напряженный взгляд голубых глаз, который заставил сердце в груди биться чаще. Глаза Наварро были невероятно красивы и сексуальны.

– Компании, в которой работал мой муж, пришлось заплатить мне наличными, потому что именно по их вине он погиб. Не хочу вдаваться в подробности, но кое-кто облажался, и Теда убили. А еще у него была страховка, так что деньги для меня не проблема, – она помедлила. – У меня достаточно денег, чтобы спасти твое ранчо.

Его глаза расширились от изумления, а рука так сильно сжала выпивку, что побелели костяшки пальцев. Прошло несколько долгих секунд.

– Ты готова одолжить мне денег? Я все добросовестно отдам. Я пробовал взять еще одну ссуду, но мой брат вроде как протрахал наш кредит. Не буду лгать об этом. Он в заднице.

– Никакой ссуды, – Трина замялась. – Я имею в виду, что так тоже можно сделать, но тогда тебе придется ее выплачивать. У меня... э-э... есть для тебя одно занятие, чтобы ты смог заработать эти деньги.

Наварро вновь нахмурился.

– Слушай, не знаю, что за работу ты хочешь предложить, но все, в чем я хорошо разбираюсь – это лошади. Я легко управляюсь с молотком, могу красить и на протяжении многих лет сам чинил все дерьмо в своем собственном доме. Я постелил новый пол и пропатчил крышу. Я...

– Не в этом смысле, – перебила она. От смущения у нее горели щеки. – Это и правда сложнее сказать, чем я думала.

Темно-голубые глаза пристально смотрели на нее.

– Просто скажи это.

Трина кивнула, опуская взгляд на его грудь, и то, что она уже не смотрела ему прямо в глаза, немного помогло.

– Я была замужем на протяжении шестнадцати лет. Не сомневайся в том, что я любила своего мужа, потому что он был отличным парнем, но слишком много работал и был довольно скован. Я находила это милым, – она помедлила, зная, что щеки сейчас горят пуще прежнего. – Я слышала, ты настоящий ловелас, и что ты... э-э... уверенно чувствуешь себя в постели.

Трина заметила, как его грудь быстро поднялась и опала, когда он вздохнул, явно удивленный словами Трины. Она не обвинила бы его и за любую иную реакцию, помимо этой. Никто не говорил ни слова, и молчание стало неловким. Трина желала, чтобы сиденье под ней провалилось, и она бы просто исчезла. В действительности все обстояло гораздо хуже, чем когда Трина только планировала этот разговор. Пока она размышляла об этом, Наварро продолжал потрясенно молчать и лишь пристально смотрел на нее. Трина облизала пересохшие губы и решила покончить с самым унизительным объяснением в своей жизни.

– Это оказалось сложнее, чем я думала. Я любила Теда, но в постели он был, гм, не очень изобретателен. Я думала, может, если смогу одолжить тебе денег, чтобы сохранить ранчо, взамен ты бы дал мне то, чего я хочу. Не представляю, что ты сейчас обо мне думаешь, но я не плохой человек. Просто у меня никогда не было восхитительной половой жизни. Я одинока и... дерьмо... – она замолчала. – Это была плохая идея.

– Это какая-то шутка? – спросил он напряженным резким голосом.

Подняв глаза, Трина увидела, что Наварро в гневе, а его голубые глаза лучатся яростью. Она покачала головой.

– Я бы хотела, чтобы так оно и было, и была бы счастлива, если бы ты сейчас посмеялся. Мне очень жаль. Я слышала, что ты расстался со своей подружкой, знала, что ты сейчас одинок, и тебе нужны деньги. Я... Я так сожалею, – она поднялась со стула, сознавая, что уже начинает лепетать. – Забудь.

Наварро ринулся вперед, схватив ее за руку, и его сильные пальцы впились в предплечье. Он не причинял боли, но это настолько поразило Трину, что она тихо ахнула, и их взгляды встретились. Наварро все еще был в ярости.

– Сядь.

Рука освободила ее в ту же секунду, как задница Трины вновь коснулась стула. Гнев Наварро стремительно таял. Она взглянула на его лицо, а затем, опустив глаза, сосредоточила свое внимание на столе. Трина не могла припомнить, чтобы когда-либо в жизни ей было так стыдно, ведь она только что предложила мужчине заплатить ему за секс. Ей действительно нужно посетить психоаналитика, и Трина мысленно пообещала себе завтра же записаться на прием. Все-таки оставалась надежда, что Наварро никому не скажет, какая она жалкая и отчаявшаяся. Если во всем городе узнают, что Трина предлагала мужчине деньги в обмен на секс с ней, она никогда больше не сможет смотреть людям в глаза.

– Посмотри на меня.

Трина подняла голову, не в силах противостоять суровому приказу Наварро или, может, его глубокому командному голосу. Их взгляды встретились. Его глаза, даже прищуренные от подозрения, все равно оставались прекрасны.