В предзакатном Валимаре на ледовом горном пике,

К облакам взмывают шпили и хрусталь высоких стен:

Вознесенный волей Манвэ – ветра славного владыки –

В небесах парит бескрайних вечный замок Ильмарэн.

В высочайшем из чертогов молодым ветрам раздолье.

В светлых гулких коридорах не смолкают голоса,

Жар пустынь неся на крыльях, брызги ль океанской соли

Пролетают в сводах арки, что ведет в огромный зал.

В этом зале не смолкает песня дивной арфы Валар,

Что во славу Манвэ льется бесконечно – то ветра

Свищут в струнах, уходящих ввысь, теряясь в сводах зала,

Чтоб бесплотными перстами тронуть нити серебра.

Лишь на миг, а после прянуть снова в арку башни старой,

Из покоев королевских устремляясь на простор.

Но покуда есть движенье облаков над Валимаром

Не смолкает в Ильмарэне арфы звон и ветров хор!

•

•

Катерина Канаки

Стихи Ипатии

. . . . . . Стихи Ипатии, дочери Теона,

. . . . . . записанные тысячу шестьсот лет спустя.*

• 1 •

Отневолится, отзвенится,

отбушуют в груди шторма,

кто-то бросит в огонь страницу

ненаписанного письма,

из осколков, что были нами,

из растоптанной в пыль строки

только свет, точно редкий камень,

и поднимут ученики.

И о чём никогда не вспомнят – так о здешних тебе и мне,

о коротком ночном «сегодня» на истерзанной простыне,

о Венере над плантажами, о холодной струе вина,

о тревожной эпиталаме, доносящейся из окна.

Оттого мне всё больше любы эти веки, глаза и губы,

эти таинства смертных тел –

но у края их сна морского ждут на страже число и слово,

предначертанный мне удел;

оттого с каждым днём дороже тонкий шрам на горячей коже,

капля воска и кроха лжи –

и всё легче вставать с постели и раскладывать чертежи.

Так-то, друг. Не печаль, не зрелость, –

ритмы времени и прибой,

и глядящий мне в сердце Эрос –

не привычный тебе, иной.

Вот стоит он – длинноволосый

строгий мальчик, полынь и лён,

к бесконечной земле белёсой,

как к любимой, приговорён,

вот он гладит траву сухую,

вот ласкает щепоть золы...

И горьки его поцелуи,

и ладони его теплы.

•

__________

* Первое стихотворение из поэтического цикла автора.

__________

•

Светлана Марфина

и время...

Беззвёздность...безлунность уснувшего неба

над чашкою кофе...над ночью весенней...

Ты знаешь...ты помнишь...В поэме Гомера,

она дождалась своего Одиссея?

Она...

перелистаны книги страницы,

зачёркнуты даты...а время...а время,

рисует родные, усталые лица

размытой...размытой уже акварелью...

ах, как же поэмы и песни не новы...

и всё это было со мной...или с нею?

открытые хищные пасти вагонов

и слов омертвелость...а время...а время

тончайшею кистью выводит на лицах

бессониц – морщинок печальные знаки...

Скажи, Пенелопа, а что они ищут?

Себя ли...потерянный рай ли...Итаку...

И только послышится радостный трепет

в тугих парусах как сигнал возвращенья...

нет...это всего лишь за шторами ветер,

за шторами ветер...и время...и время...

•

Нэйл

Ветер. Срывает крыши

Ветер

срывает крыши

крошево снов уносит

вертит, летит

выше

он ни о чем не просит

просто он так

дышит

слышишь –

душа рвётся

громче ревет

тише

то ли в окно бьётся

то ли в сердца

мы же

ставни закроем, дверки –

просто сквозняк

лишний

лишь по теплу –

мерки

что же его движет?

может, ему тесно?

плачет, поёт, пишет:

нет на земле

места

словно слепой нищий

там, на краю света

вечный покой ищет

что потерял

летом

где-то в садах

бывший

шелест листов ласку

белую песнь вишни

радуг, цветов сказки…

стынет земля

ниже

солнце лучи клонит

щёки мои лижет

или ладонь

клёна

нет, не тоскуй

Ветер

павшим листом рыжим

ты разожги вечер

ближе огонь

ближе. . .

•

•

Диана Беребицкая

Щекочущий шёпот каштанов...

Щекочущий шёпот каштанов,

Куренье из звёздных кадил,

Касаются пальцы шершавых,

Обветренных губ: Погоди!

Дыхание нервное рвётся,

И властвует пьяная мгла,

И слёзы, как влага в колодцах,

Мерцают во впадинах глаз.

Но лунные блики колдуют,

Ладони нежны и легки,

И в пене волос поцелуи

Запутались, как светляки.

•

•

Замира

мантра дождя

окно и дождь

бормочет мантру

он знает настоящее с изнанки

приветствует материю асфальта

пригоршнями разбрасывая зёрна

чтоб птицы пили небеса из лужиц

чтоб ветер пел и гром рукоплескал

вдыхая запах вымытой земли

здесь вечность льётся прямо на уста

навстречу разомкнувшиеся жадно

и прорастает цепкими корнями

мир вытканный настойчивым дождём

взъерошенной листвой глядит с холста

как суть явлений медленно струится

пульсируя в набухшей тишине

и жало молний пьёт его нектар

порхает бабочка и в трепете касаний

есть что-то обречённое как жажда

как пряность мёда собранного ночью

и полыханье жизни есть у капли

пока цветок последний не иссякнет

всё ловит дождь несвязный шёпот неба

всё повторяет мантру наизусть

•

Готфрид Груфт де Кадавр

Сумасбродская улица

. . . . . . Мне стукнуло два циферблата часов,

. . . . . . Мне исполнились сутки.

Трёхэтажным раскатом катится каракатица дневечера

двенадцатищуплая, как в ВВЦ чёртов циферблат,

за кадык цепляя каждого встречного и невстречного.

Я скручу её в узел так, что часы минутами затрещат.

Полотно в кубистическом стиле толп шарнирных невольников –

экстравагантного тоталитаризма попрошайки и зов

из о-грань-ённых фигур привычек: ромбов, треугольников,

параллелепипедов, но с тупоугловыми додекаэдрами голов.