Крупной вехой в истории русского масонства стала Отечественная война 1812 года и Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. И дело тут не только в национально-патриотическом подъеме, захватившем часть тогдашних русских масонов. Дело в том, что с событиями Отечественной войны и Заграничного похода связано появление так называемых походных военных масонских лож в армии (ложа "Святой Георгий" и другие) [770].
Тесное общение русских масонов из числа офицеров действующей армии со своими немецкими и французскими братьями по ордену во время Заграничного похода, о чем пишет в своих воспоминаниях А.И.Михайловский-Данилевский [771], не могло не способствовать их более критическому отношению к русской действительности:
ведь добрая треть членов масонских лож в России этого времени были военными.
На первом месте среди масонов - героев Отечественной войны 1812 года стоит, несомненно, прославленный фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов.
Его посвящение произошло в городе Регенсбурге (ложа "К трем ключам"), впоследствии Кутузова принимали в ложах Франкфурта, Берлина, Москвы и Петербурга. При посвящении в 7-ю степень шведского масонства М.И.Кутузов получил орденское имя "Зеленеющий лавр". После смерти полководца в июле 1813 года масоны Петербурга под председательством И.В.Бебера устроили торжественную траурную церемонию, посвященную его памяти. "В масонском ордене Кутузов занимал высокое место у кормила ордена и постоянно был опорою вольнокаменщического братства. Не подлежит сомнению, что сила сплоченного масонского братства, в свою очередь, способствовала назначению Кутузова предводителем наших вооруженных сил в борьбе с Великой армией", писала в связи с этим Т.О.Соколовская [772]. Среди других активных участников Отечественной войны 1812 года был и будущий предводитель Южного общества декабристов Павел Иванович Пестель, вступивший в ложу "Соединенных друзей" в Петербурге в том же 1812 году [773].
Горькие чувства патриотически настроенных русских офицеров победителей Наполеона Бонапарта при встрече с отечественной действительностью едва ли требуют каких-либо комментариев. Не удовлетворяло их и положение, сложившееся к этому времени в масонских ложах России, добрую половину личного состава которых составляли иностранцы, которым, в большинстве своем, конечно же были чужды национальные стремления русских. Но как раз именно они - иностранцы традиционно и задавали тон в масонских ложах нашего Отечества. Главным требованием патриотически настроенных русских "братьев" в этих условиях стало ведение работ в ложах наряду с французским и немецким языками и на природном нашем русском языке. Первым успехом в этом направлении стало принятое под их давлением в декабре 1813 года ложей "Палестины", работавшей до этого исключительно на французском языке, исторического постановления открыть, наконец, свои работы и на русском. "Кто из братьев свободных каменщиков мог бы не возрадоваться, что в престольном граде дражайшего нашего Отечества еще в одной из соединенных лож открываются работы на любезном нам отечественном языке", - радостно вопрошал 23 декабря 1813 года в своей речи перед братьями наместный мастер этой ложи Сергей Степанович Ланской [774].
Помимо самого С.С.Ланского представителями этой так называемой "русской партии" в масонстве александровского времени были М.Ю.Виельгорский, А.П.Римский-Корсаков, Ф.П.Толстой [775].
Заслуживает в этой связи внимания отмеченный Т.О.Соколовской отрадный факт появления после 1812 года в тексте ряда масонских клятв пункта об обязанности братьев распространять и пропагандировать не просто христианскую, а именно нашу святую православную веру. Характерно, что при молчаливом согласии И.В.Бебера именно в это время начинают переводиться на русский язык и некоторые масонские обрядники. Не случайно в этой связи появление среди немецких братьев-масонов мнения, что И.В.Бебер якобы совершенно подпал под "русское влияние" и ведет братьев "не туда". "Этим, - отмечала Т.О.Соколовская, - лишний раз подтверждается, что русские вольные каменщики в масонство временами вливали чисто национальные идеи, заставляя его как бы отклоняться от широкой дороги космополитизма" [776].
Как бы то ни было, с известными оговорками можно утверждать, что в лице Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку" мы имеем дело с национально-консервативным направлением в тогдашнем русском масонстве. Во всяком случае, существенные подвижки свидетельствующие о ее движении в этом направлении налицо. Крайне любопытны в этом плане процессы, происходившие в это время в немецкоязычной ложе "Петра к истине". Несмотря на то, что тон в ней всегда традиционно задавали немцы, наплыв русского элемента (до половины братьев) привел к тому, что в 1815 году было принято решение о выделении последних в отдельную русскую ложу "Избранного Михаила". Правда руководитель ее Ф.П.Толстой, как истинный масон, уверял, что все дело де было в том, что некоторые русские плохо понимали немецкий язык [777]. Но что тогда, зададимся мы вопросом, привело их именно в эту немецкоязычную ложу, работ которой они не понимали? И что мешало братьям вести работы в этой ложе на двух языках? Но в том то и дело, что ничего этого сделано не было, и немцы предпочли отделиться от русских, разрешив им организовать собственную ложу.
Конечно, надо понимать, что национальный вопрос не был, да и едва ли мог быть главным для масонов. Для нас приведенные факты важны как отражение общей тенденции, характерной для масонства этого времени: появление лож с учетом профессиональных, конфессиональных и национальных интересов адептов ордена.
Не следует забывать, что, как и в XVIII веке, цвет русского масонства Александровского времени по прежнему составляло старое родовитое барство:
князь М.П.Баратаев, князья Гагарины, князь М.И.Кутузов, князья Голицыны, Грузинские, Волконские, Долгоруковы, Лобановы-Ростовские, Трубецкие, графы Лопухины, Виельгорские, граф Иван Воронцов, граф Александр Остерман-Толстой, Разумовские, Строгановы, Толстые, Чернышовы, Головины, Ланские, Нарышкины, Римские-Корсаковы и многие другие. "Не забывая целей ордена, - подчеркивала Т.О.Соколовская, - эти русские масоны-баре решили, в то же время, по преимуществу использовать масонство на благо России" [778].
Конечно, работали на благо России далеко не все родовитые русские масоны, но то, что такая государственно-патриотическая тенденция в русском масонстве действительно имела место быть - не вызывает сомнений. В то же время очевидно, что потомки Рюрика и Гедимина, стремились в ложи, где сидели такие же как и они баре, а не аптекари, спекулянты и ювелиры.
В свою очередь, и немцы-протестанты также стремились попасть прежде всего в немецкие ложи, католики-французы - естественно, во французские, поляки - в польские. Жизнь брала свое, и в конце концов получилось, что в ложе "Елизаветы к добродетели" объединялись по преимуществу придворные, ложу "Соединенных друзей" составляли, в основном, военные, ложа "Александра благотворительности к коронованному пеликану" была популярна у буржуазных элементов, главным образом из немцев. Ложа "Нептун к надежде" состояла из офицеров-моряков, но не русских, а иностранцев. Из немцев (врачи, ювелиры, купцы, аптекари) состояла по преимуществу ложа "Петра к правде" после отделения от нее в 1815 году русских братьев.
Общим же для русского масонского сообщества первой четверти XIX века было засилье иностранцев (до 50% состава) и невиданный ранее наплыв в ложи буржуазного элемента, главным образом, немецкого происхождения. Характерно, что русские представители "третьего сословия", как люди богобоязненные, православные, в масонские ложи шли неохотно, в то время как для иностранцев пребывание в масонской ложе было делом очень даже обыкновенным.
Весьма различным было и отношение русских и немцев к царившим в тогдашних петербургских и московских ложах мистике и авторитаризму. Если русские воспринимали их как должное, то немцы, как и вообще иностранцы совсем даже напротив. Жесткие порядки, царившие в ложах Директориальной ложи "Владимира к порядку", незаметно перешедшей от работ по шведским актам XVIII века к работам по так называемой Системе строгого наблюдения, где мистическая сторона вольного каменщичества была доведена до крайних пределов [779], была им явно не по душе. Не нравились им и сохранение в ложах этого союза высоких степеней и самовластное управление орденом со стороны "неведомых начальников". Так исподволь в немецких ложах зародилась идея требования ответственного перед братьями управления. Критике подверглось увлечение русских братьев мистикой и оккультизмом, объявленное ими как несовместимое с духом первоначального вольного каменщичества.
