Лера судорожно сглотнула подкативший к горлу ком, стараясь обуздать заметавшиеся в голове мысли. Штабу Черноморского флота, о котором она столько раз слышала от взрослых, каким-то образом удалось уцелеть! Но почему они узнали об этом именно сейчас? Находясь практически на другом конце света…

Проверив, что запись сделана, она повернулась на крутящемся стуле к Милен.

– Надо скорее рассказать остальным!

– Так идем!

Выбежав из радиорубки, девушки заторопились к лестнице, ведущей на верхнюю палубу, как вдруг Леру привлек какой-то посторонний звук, доносящийся со стороны медпункта.

– Подожди, – она придержала Милен за руку.

– Что такое?

– Слышала?

– Да, и что? – не поняла подруга.

– А то, – снова прислушалась Лера. – Кроме нас на борту сейчас никого не должно быть. Эй! Дядя Тарас, дядя Миша! Это вы?

Ответа не последовало.

– Мигель? Мы здесь! Это я, Лера!

Снова тишина.

– Может, это Чучундра, – предположила Милен.

– Нет, она слишком маленькая, чтобы так шуметь… и к тому же сидит позади тебя. Идем, – Лера решительно потянула Милен по направлению к медпункту.

– Постой. А как же сигнал?

– Сначала надо проверить, – мотнула головой Лера. Вскоре они оказались у приоткрытой двери, ведущей в медблок. Осторожно толкнув ее, девушки вошли внутрь и, потрясенные, замерли на пороге.

На полу валялись раскрытые коробки с медикаментами, ножницы, выпотрошенные блистеры, горсти таблеток, шприцы и окровавленные бинты. Крови вообще было очень много – на полу и стенах виднелись отпечатки подошв ботинок и человеческих рук.

– Что за… – удивленно ахнула Лера.

Позади девушек раздались чьи-то шаги, но обернуться Лера не успела: ее свалил мощнейший удар в висок. Рухнув на пол, она потеряла сознание, а неизвестный тут же бросился на растерявшуюся Милен. Он толкнул ее на стеллаж, с которого посыпались лотки с медикаментами, схватил сзади за волосы и другой рукой приставил к ее горлу сверкнувшее лезвие ножа. От толчка у девушки поплыли круги перед глазами, но она успела разглядеть лицо навалившегося на нее человека.

Это был Линь Им.

За время своего отсутствия кореец разительно изменился. Лицо его было исцарапанным и осунувшимся, а под сверкающими безумной злобой и подернутыми странной поволокой глазами пролегли иссиня-черные круги. Бронекостюм превратился в лохмотья, правое предплечье и левое бедро были туго перемотаны свежими бинтами, на которых все же проступала кровь. Крепко державший испуганную Милен кореец судорожно дышал.

– Как ты выжил… – обмерла девушка.

Несмотря на убеждение старейшин, Линь Иму каким-то образом удалось выбраться из леса более-менее невредимым. Сипло пробормотав что-то на корейском, он встряхнул девушку, крепче прижимая нож к ее шее.

– Я не понимаю, – пискнула Милен.

Линь Им вновь что-то угрожающее зашипел. Это было еще какое-то незнакомое наречие: звуки слетали с его языка, словно издаваемые схваченной за горло змеей. Судя по сбивчивой интонации, нападавший как заведенный повторял одно и то же. У Милен потемнело в глазах. Ей показалось, что она уже слышала подобные звуки, однажды задержавшись в лесу. Но тогда говорили не люди…

Вдруг в затылок корейца уперся вороненый ствол «Пернача».

– Положи железку на пол и отойди от девушки, – не удосуживаясь, понимают его или нет, вкрадчиво приказал Батон.

Линь замер, но не ослабил хватки.

– Слышишь? Кому говорю! – рявкнул охотник.

Кореец медленно отнял нож от шеи Милен и, держа перед собой руки, плавно повернулся к Батону. Оглядев стоявшего перед ним противника, он презрительно скривился и что-то коротко сказал.

– Не утруждайся. Вот так, а теперь клади его на пол, – стволом пистолета Батон сделал короткое движение вниз. – Медленно.

Это было ошибкой. Линь Им подался на полкорпуса в сторону, уходя с линии огня, и, перехватив руку Батона за запястье, коротким боевым приемом выбил из нее пистолет, который отлетел в коридор. Охотник едва успел отпрыгнуть от вспоровшего воздух лезвия на уровне его шеи. Обезоружив противника, Линь бросился в атаку, выдавливая Батона в коридор.

Милен кинулась к Лере и, присев рядом с ней, осторожно приподняла ее голову. Девушка по-прежнему была без сознания, а из виска у нее струилась кровь.

Линь Им напирал на Батона, выставившего перед собой кулаки, и старался оттеснить его от лежавшего на полу пистолета. Кореец был измотан, ранен и явно потерял много крови, но у него имелось преимущество в виде ножа. Перехватив его, он подался всем телом вперед и выставил руку, пытаясь достать до груди охотника. Батон ушел в глухой блок и в свою очередь смог съездить Линю кулаком в висок. Кореец пошатнулся, но устоял.

Батон ринулся вперед и, перехватив противника за руку с ножом, с ходу нанес ему серию ударов в солнечное сплетение. Что-то яростно выкрикнув, Линь напрягся и еще одним приемом отбросил Батона от себя на пол, полоснув ему по предплечью ножом.

Охотник зарычал, но скорее не от боли, а от вида показавшейся из-под водолазки собственной крови. Подняться он не успевал, и Линь, что-то крича, прыгнул на него с занесенным над головой ножом, который сжимал обеими руками. Уходя от удара, Батон перекатился по узкому коридору, и лезвие лишь звонко чиркнуло по металлу позади него. Пока Линь перегруппировывался для нового удара, Батон встал на четвереньки и тут прямо пред собой увидел пистолет.

Кореец отреагировал моментально: грохнувшись на пол, он схватил охотника за ноги, не давая ему продвинуться к оружию. Батон стиснул зубы и, изо всех сил работая локтями, тяжело пополз вперед. В следующее мгновение Линь с размаху вонзил нож ему в ногу чуть выше колена. Охотник заревел и лягнул противника берцем по лицу. Оглушенный Линь дернулся, а Батон подтянулся рывком на обеих руках, преодолевая последние сантиметры.

Линь попытался схватить охотника за ремень, но понял свою ошибку слишком поздно. Нащупав «Пернач», Батон стремительно развернулся и нажал на спуск. Грохнуло несколько выстрелов, грудь Линя взорвалась фонтанчиками крови, и словно натолкнувшийся на невидимую стену кореец откинулся назад, сев на колени. Его лицо приняло удивленное выражение, из приоткрытого рта на грудь заструилась кровь. Попытавшись что-то сказать, Линь выронил нож и грузно повалился навзничь.

Батон поднялся и тыльной стороной ладони вытер выступивший на лбу пот. Распростертый у его ног кореец больше не шевелился. Отданный на растерзание лесным силам, он пал от руки человека.

– Как вы здесь оказались? – на ломаном русском удивленно спросила Милен, когда Батон показался на пороге медблока.

– Слишком долго вас не было. Вот решил проверить, и как оказалось, очень вовремя.

– Вы ранены!

– Пустяки. Как Лера?

– Без сознания.

– А ты?

– Спасибо вам, – дрогнувшим голосом ответила Милен и всхлипнула.

– Все закончилось, – Батон бережно придержал голову Леры. – Господи, хоть бы обошлось. Что ж ты, дуреха, опять полезла.

– Он хотел убить меня за смерть Дана, я знаю.

Милен посмотрела на тело корейца, лежащее в расплывающейся луже крови.

– Как он сюда попал?

– Вероятно, сумел выйти из леса и пробрался на лодку, чтобы перевязать раны, – предположил Батон. – Все-таки надо было выставить охрану, черт. И где он только ножик достал?

Подняв с пола оружие Линя, Батон засунул его за голенище сапога.

– А что он собирался делать дальше?

– Понятия не имею. Но уверен, ничего хорошего, – убрав пистолет за пояс, Батон взял Милен за плечи и аккуратно отстранил от Леры. – Так. Нужно перенести ее на берег.

Подняв девушку на руки, охотник вышел из медпункта. Милен последовала за ним, с содроганием переступив через неподвижное тело Линь Има.

Узнав о случившемся, Турнотур был вне себя от гнева. Поблагодарив Батона за спасение дочери, он немедленно устроил короткое совещание со старейшинами. Это был второй случай, после памятной истории с подземным тоннелем, когда кому-то удалось избежать смерти в Фарерских лесах. Как это получилось у Линь Има – для всех оставалось загадкой.