– Хатчингз! Замолчи сейчас же! – и она изо всей силы дернула служанку за руку. – Никуда я не собираюсь сбегать! – Девушка перестала реветь и только всхлипывала. Аманда сказала ей более мягким тоном: – А теперь, пожалуйста, оставь меня. Если не уйдешь, – добавила она угрожающе, – то утром будешь уволена безо всякой письменной рекомендации.
– Ох, барышня, вы так не сделаете!
– Увидишь! – отрезала Аманда и пошла прочь, оставив Хатчингз плакать и дальше в свой передник.
До часовни она добралась лишь за несколько минут до назначенного срока. На улицах района Мейфэр даже около полуночи было полно экипажей – элегантные кареты развозили пассажиров по разным светским раутам, что проходили по ночам во многих роскошных домах этого фешенебельного района Лондона. Аманда поднялась по ступеням крыльца часовни и спряталась, присев на корточки в тени одной из колонн паперти.
Ровно в полночь появилась какая-то массивная фигура с трещоткой сторожа и фонарем.
– Доброй ночи, мисс, – весело сказал человек с фонарем. – А ночь сегодня, правда, добрая.
– Да, – сказала Аманда, подбирая юбку, и присмотрелась к сторожу. Точно, на человеке были очки, а под ними выпуклые и тугие щеки. Аманда резко вскочила. – Значит, вы пришли! – воскликнула она.
Человек удивленно поднял кустистые брови:
– А разве я не говорил вам, что приду?
– Говорили, конечно, – ответила она сконфуженно. – Но вы кто такой? Тот же самый, но в другом облике, или другой – один из многих разных? Как?
– Да, точно так, – ответил человек, роясь в бездонном кармане.
– Так – все-таки как? Один и тот же или один из тех же?
– И то и другое. И тот же и те же, – и возмущенно затряс головой. – Чего такая дотошная? Все равно не поймете, если и объясню, – и вытащил ключ из кармана. – Ну, идете?
Аманда подошла к нему, и он отпер одну из дверей часовни. Они вошли, и он подвел ее к тому самому месту, на котором она очнулась апрельским ясным утром два месяца тому назад. Устроив рядом с нею свое грузное тело, сторож обернулся к ней лицом и взял ее за руку.
– Итак, – начал он, – вам следует знать, что, покинув сейчас эту эпоху, вы уже не сможете вернуться в нее. В эту ночь Аманда Бридж умрет и никто никогда не воскресит ее.
Аманда тяжело вздохнула и кивнула.
– Вы возвращаетесь в тот самый момент времени, когда испытываете приступ ужасной головной боли, но этот приступ на сей раз не станет смертельным для вас. Потом вы все-таки сходите, девушка, к врачу, потому что следующий подобный приступ будет для вас последним – вы умрете, причем навсегда. Ну а пока – вы очнетесь в 1996 году и все у вас будет так, как прежде.
«Значит, – уныло подумала Аманда, – опять стану старше, с тем же самым невзрачным лицом, с той же неказистой, кривоватой фигурой». Если бы ей не было так невыносимо тяжело оставаться рядом с Ашем при ее неравнодушии к нему, она бы с радостью согласилась и на этот задымленный Лондон, и на все социальные несправедливости, и на моральные и физические трудности этой эпохи, лишь бы прожить до конца дней своих в этом здоровом и ладном теле, которое обрела здесь. «Нет, – твердо решила она, – это невозможно, потому что слишком мучительно быть так близко от него. Кроме того, если уж решила не выходить за него замуж, то для этого разве может быть вариант лучше, чем смерть Аманды Бридж?»
Господи, она уже просто не могла больше думать на эту тему. Горе тяжелым камнем давило на душу. Подняв голову, проговорила четким голосом:
– Я поняла все, что вы мне сказали. Я готова.
– Очень хорошо, – произнес сторож с немного расстроенным выражением лица. – Тогда возьмитесь крепко за обе мои руки и закройте глаза.
Аманда посмотрела вокруг, прислушалась к тишине темной церкви, ощутила, как та же цепенящая тишина заполняет душу и, сморгнув навернувшиеся слезы, плотно закрыла глаза.
Граф Ашиндон оказался одним из первых гостей, прибывших к Уилтшемам. Коротко пообщавшись с приветствовавшими его хозяевами, сразу принялся рыскать по дому, просматривая одну за другой комнаты в поисках Аманды. Лишь спустя два часа он наконец заметил Серену в сложном головном уборе с перьями, что колыхались над толпой присутствующих.
– Как это ее нет здесь? – удивился он ответу Серены на вопрос об Аманде.
– Бедная девочка осталась дома из-за сильной головной боли. Очень сильной, к несчастью. Когда я уходила, она собиралась лечь в постель. Думаю, к утру она поправится, – добавила Серена беззаботно. – Быть может, вы ее навестите утром, милорд?
Аш пробормотал невнятный ответ и отошел. Уже через несколько минут он стоял на улице около дома Уилтшемов, сжав кулаки. Он не намерен был дожидаться до утра. Душа его взывала к Аманде, он всем сердцем стремился к ней, жаждал немедленно извиниться за все несправедливые слова, что наговорил ей, и ему не терпелось объясниться – рассказать ей о своей любви. Но как же быть? Ехать к дому Бриджей прямо сразу и вырвать ее из, быть может, глубокого сна – похоже на сумасшествие; она его, скорее всего, просто выгонит. Представив себе как она будет выгонять его, он упрямо сжал кулаки и решительно двинулся к своему экипажу.
Велел груму вскочить на запятки, сел в коляску и помчался по направлению к Верхней Брук-стрит. На полпути к цели, у перекрестка с Дэйвис-стрит ему пришлось резко натянуть поводья, чтобы не сбить какое-то маленькое человеческое существо, перебегавшее дорогу. К его удивлению, в этом перепуганном существе женского пола он в свете уличного фонаря узнал служанку Аманды.
– Лорд Ашиндон! – закричала она, взволнованно протягивая к нему руки. – Слава Богу! Я же вас ищу, милорд!
– В чем дело, Хатчингз? – спросил он, остановив лошадей. – Что случилось? – он поднял девушку в экипаж.
– Мисс Бридж, милорд! Опять ушла! Не знаю, что делать! Не могу сказать про это папаше с мамашей.. Ладно, ладно, – заторопился Аш, – перестань плакать. Ты же толковая девушка! Ну, расскажи все по порядку.
– Я же и рассказываю, милорд. Мисс Бридж ушла из дому. Боюсь, опять сбежит с этим противным Саттерли. Я ж видела, как она разговаривала с ним сегодня... – И она опять заплакала, уткнувшись в фартук.
– Почему ты решила, что она сбежит? – процедил Аш сквозь зубы.
– А что ж ей еще-то делать? – вопросом на вопрос ответила Хатчингз. – Уж он да она потолковали утром – прямо возле дома вашей бабушки. Она ж пошла в часовню Гросвенор и вот-вот уж с ним встретится.
«Господи, – подумал Аш, – быть того не может». Он готов был поспорить на все свое имущество, что Аманда никогда больше не очаруется этим корыстным Саттерли.
– Она сама тебе сказала, что собирается это сделать? – спросил он служанку.
– Нет. В самом деле-то она сказывала, что бежать с ним не собирается, но ведь – зачем же тогда ей надобно в часовню Гросвенор? – опять спросила Хатчингз. – Ночью-то, в этакую темень, – добавила она осуждающе.
«Часовня Гросвенор... – какое-то неприятное предчувствие закралось в сознание Аша. Вспомнил то утро, когда поднял ее бездыханную, как при смерти. – Да, тогда она пришла туда, чтобы сбежать с Саттерли; но она ведь говорила еще, что тогда-то и произошло перемещение ее из двадцатого столетия в девятнадцатое, – и он замер, похолодев; ужас пронизал его до мозга костей. – Аманда ведь упоминала о возврате в свою эпоху! Неужели она задумала осуществить это прямо сейчас? О Боже праведный, не надо! Только не сейчас! Нельзя же так сразу потерять ее!» – он никак не мог с этим согласиться – ведь он даже не успел сказать ей, что любит ее.
Аш гнал лошадей с такой скоростью, с какой никогда раньше не ездил по городу; в считанные минуты он домчал до часовни Гросвенор и резко натянул поводья. Выпрыгнув из коляски, махнул Хатчингз и груму, чтобы оставались в экипаже, и крикнул им:
– Будьте здесь!
Он рывком распахнул дверь часовни и, войдя, сразу ринулся к тому месту, где колыхался слабый огонек фонаря. Там и сидела Аманда! «Господи, но если...» Однако тот, кто сгорбился на скамье с нею рядом, слишком велик и нескладен, чтобы быть Космо Саттерли! Приблизившись к Аманде, он с удивлением увидел, что рядом с нею сидит – слава Богу! – ночной сторож.
