– Встаньте. – мягко сказала Королева, – Спасибо, Марта, я довольна. Если наши знания помогут ещё одной достойной женщине, это будет прекрасно.

Марта ещё раз поклонилась, и молча, не поворачиваясь спиной, удалилась.

Теперь Катарина смогла рассмотреть Королеву вблизи.

Странно, но лицо её показалось очень знакомым. Правильные, благородные черты. Прямой нос. Чётко очерченные чувственные губы. Высокий лоб мыслительницы. Властное, но и в то же время доброе и всепонимающее выражение огромных чёрных бездонных глаз. Казалось, взгляд их легко пронзает всю её душу насквозь, и видит всё, даже самые потаённые уголки её сознания, её метущееся «Я».

В этом взгляде светилось и понимание и сочувствие.

Королева вдруг сама сделала два шага к ней навстречу – наверное, знала, что Катарина не в силах сделать и шага – и положила руки ей на предплечья. Она была чуть выше Катарины, поэтому смотрела на неё сверху.

Полминуты молчания показались Катарине вечностью под взором этих добрых и умудрённых тысячелетней мудростью Вселенной, глаз.

Наконец Королева нарушила молчание:

– В прошлой жизни тебе пришлось нелегко. Но я вижу, что ты волевая женщина.

Возможно, поэтому мой Брат и дал тебе второй шанс.

Единственное, чего он не может – это дать тебе новое сердце.

Дух твой силён… Но он же и не даёт тебе полностью раскрыться!

Пока ты не способна искренне любить и отдаваться радостям жизни. Ты одинока и несчастна. – пауза как бы подчеркнула значение сказанного. Катарина судорожно вздохнула – она совсем забыла, что нужно дышать.

– Сейчас ты попала как раз туда, куда нужно. Я постараюсь помочь тебе. – взгляд огромных глаз светился сочувствием и добротой, – Я разбужу дремлющие в глубине твоей Души силы. Освобожу твоё Сердце от оков, которые наложил на него твой Разум.

Но – развивать эти силы, и научится пользоваться ими ты должна сама. Ибо человек – сам хозяин своей Судьбы. Возможности же для достижения Гармонии у тебя будут! И как ты распорядишься ими – зависит только от тебя!

Только запомни главное: ты – женщина! Не воин, не мститель, не машина разрушения – но: ЖЕНЩИНА! А главное предназначение Женщины – давать Жизнь!

Катарина внимательно слушала – слова проникали в мозг, словно впечатывались туда, горькая истинность их заставляла её то краснеть, то бледнеть.

– Нет, не казни себя! То, что я сказала, не значит, конечно, что женщина не может быть сильной и смелой, и не должна сражаться за свою жизнь зубами и когтями – как раз в этом я тебе тоже помогу. Ты сможешь защищаться так, как ни одна женщина там, наверху.

Но ты всегда должна помнить – женская сущность твоей Души не должна быть подчинена навсегда грубой силе и жажде разрушения. Самозащита не должна перерастать в агрессию!

И не прячь в себе Женское начало. Выпусти его из кокона. Любовь спасёт тебя, и даст настоящую вторую Жизнь!

Вот и всё! Ты очень умна и поймёшь. И всё сможешь. Смелее, Дочь!

29

Сказать, что Катарина была потрясена, значило ничего не сказать.

Она была разрушена до основания.

И не удавалось убедить себя, что это только сон.

Ей показали всю её мужскую сущность.

Ведь когда она сказала Пьеру и Марии, что в ней живёт душа самурая, она была недалека от истины. Вся её психология была – она это знала – гораздо ближе к мужской, решающей свои проблемы зачастую с позиции грубой силы, а не слабости, проявлявшейся в слезах, и унижающих – как она считала – скандалах.

На занятия по боевым искусствам она и пошла – для укрепления Силы Духа… и тела.

Она знала и видела, что сильно отличается от многих и многих женщин, но продолжала уверять себя, что ничего страшного в этом нет, и нужно жить дальше. Там, в той жизни, она никогда не плакала – не… могла? Или считала – всё тем же проявлением слабости и бессилья?..

И вот, та самая сила духа, что вела её сквозь жизненные невзгоды и не позволяла сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, вдруг оказалась и её самой главной слабостью и проблемой. Она, конечно, знала, давно чувствовала, что лишена то ли от природы, то ли из-за строгого воспитания, чего-то важного, жизненно важного… Женского?..

Способности любить? Любви? Любви…

Возможно.

Любила ли она? Были ли те чувства, которые она когда-то испытывала к сёстрам, дочери, мужу – Любовью?

Странно, но гораздо большую теплоту и уважение она испытывала к зятю – за то, что он такой спокойный и надёжный, и твёрдо знает, чего хочет – совсем как она сама.

А мать? Любила ли она свою мать? Как это ни дико звучит, но честно ответить на этот вопрос трудно – она не знает ответа. Как узнать такое, с чем сравнить?

Опять перед ней эти странные и страшные вопросы, которые она столько лет носила в себе, стараясь заглушить нарастающее отчаяние от невозможности ответить на них. И от невозможности… Полюбить?

Сможет ли она здесь узнать радость любви, радость материнства?

Она была в смятении. Но даже сейчас она не могла поступить по-женски.

Разрыдаться!

– Да, ты поняла меня. – задумчиво произнесла Королева. – Познай себя, и ты познаешь весь Мир!

Только теперь Катарина, наконец, осознала, кого напоминает ей Королева.

Это же лицо глядело на неё из зеркала там, в Париже, в доме старой графини, в комнате, где она примеряла мужской камзол и рисовала себе усы…

Но насколько выразительней и женственней было у Королевы всё: от малейших движений стана, до чувственной пластики лица. Несмотря на общие черты, она отличалась от этой Женщины, как цветок дикого шиповника от розы…

Взгляд бездонных чёрных глаз словно бы ещё потеплел.

– Да. Ты поняла о чём я говорила. И что тебе предстоит исправить в себе…

А сейчас опустись на колени, Дочь моя, и ничего не бойся! – тёплый певучий голос наполнял её душу надеждой, и Катарина сама не заметила, как опустилась на пол.

Королева убрала руки с её плеч, и возложила обе ладони, одна на другой, ей на голову. Тепло от ладоней, словно рентгеновское излучение, проникало в её тело аж до пяток!

– Слушай и не шевелись! – приказала Королева своим властным и сильным голосом. Затем стала читать нараспев какое-то заклинание. Язык был совершенно не знаком Катарине, но от слов веяло седой древностью и невероятной силой: они проникали сквозь уши, глаза, грудь, живот, и всё тело. От них пробирала дрожь до самых кончиков пальцев…

Словно холодный ветер пронёсся по залу. В мёртвой тишине всё громче звучали резкие непривычные слова и вовсе незнакомые звуки, которые уже не были словами…

Всё стало словно бы контрастнее, чётче! Зрение обострилось до невероятных пределов – так, что стали видны тончайшие нити, из которых была соткана драгоценная материя платья Королевы, и ворсинки, из которых состояли эти нити, и они всё приближались…

Вот взгляд Катарины проник и между ними – туда, в глубину под тканью, в чёрную бездну… И зрение вдруг исчезло. Но она продолжала, хоть и в полной темноте, всё слышать, чувствовать, обонять.

Затем выключились обоняние.

Осязание – словно у неё нет, и никогда и не было тела!..

Последним пропал слух.

Она потеряла связь с реальностью.

Потеряла тело.

Но…

Так уже было однажды. Она помнила.

Помнила слишком хорошо то страшное путешествие по тёмному коридору к яркому свету – туда, к вечности, к забвению, к небытию.

Сейчас же не было вообще ни-че-го… Только темнота и безликость.

Но нет – себя она помнила, осознавала… Сознание и память остались при ней.

Приказав себе успокоиться, она стала делать попытки выбраться.

Нет, не сюда. Какой-то инстинкт подсказывал ей, в какую сторону (сторону ли?!) должен двигаться (да и двигаться ли?..) её бесплотный и невесомый Разум.

Но что-то или кто-то ещё помогал ей! Она явственно ощущала помощь и поддержку тысяч друзей. Она продолжала двигаться на зов – он зазвучал сильнее. Она удвоила свои усилия. И что-то вдруг подалось, изменилось. Она рванулась ещё сильнее, ещё, изо всех сил! Её Разум пробивался к свету, к людям! И вот она словно прорвала невидимую стену!