— Спасибо, — негромко проговорил он.

Девушка пожала плечами, приколола булавку к кофте и подняла взгляд и сказала:

— Пока.

— У меня еще твоя книга.

— Я помню.

Он кивнул.

— Ты дочитал?

— Нет.

— Можешь не торопиться, она мне не нужна.

— Странные сказки.

— Почему?

— Нелогичные. Вот ты бы на месте Герды пошла за таким противным мальчишкой, как Кай?

— Спокойной ночи, — возвела глаза к потолку Гермиона.

— Спокойной, — тут же откликнулся он и, резко развернувшись, пошел прочь.

— Я уже за ним иду. Ты просто этого не заметил.

Гермиона быстро направилась к гостиной. Она даже не обратила внимания на выговор Полной Дамы. Ей впервые в жизни было плевать. Оказалось, есть вещи более важные, чем доброе расположение окружающих и безупречная репутация лучшей ученицы.

Она успела забраться в постель, когда в окно постучала сова.

«Я добрался без приключений, если тебе интересно».

Она улыбнулась. Интересно.

«Спасибо, что написал. И знаешь… Герда сделала правильно».

«Но бессмысленно».

«Спокойной ночи!»

Гермиона не стала с ним спорить. Зачем? Он и сам когда-нибудь все поймет. А пока… Пока она просто захлопнула тяжелое окно, поежившись от холодного ветра, и улыбнулась. Да, мир рушился к чертям. Шла война, сердца сковывал страх. А ее сердце трепетало от счастья. Глупо? Неправильно? Кто знает?

* * *

Драко Малфой откинулся на подушки, заложив руки за голову и глядя в темноту. Он не знал: злиться, радоваться… Он устал анализировать свои поступки. Он знал лишь одно, что впервые за несколько дней он не думает о Марисе. Эти мысли были рядом, они, словно липкая, растекшаяся на солнце смола, касались нервов, заставляя вздрагивать и на миг закрывать глаза. Но впервые они не заполняли душу, не неслись на волне отчаяния.

Отчасти чтобы спастись от этих мыслей, Драко настойчиво цеплялся за образ гриффиндорки. Вздернутый носик, смешной хвостик, выбившаяся прядь волос… Влечение? Нет. То есть, разумеется, ему не десять лет. Понятно, что когда он ее поцеловал… А на черта он вообще это сделал? Не-е-ет. Об этом подумаем завтра или послезавтра. Или лет через сто.

Почему он так разозлился? Да потому, что впервые в жизни Драко Малфой почувствовал ответственность. Да, банальную ответственность перед девушкой. Хотя нет. Не перед девушкой — перед Грейнджер. Так странно. Он не относил ее ни к категории желанных женщин, ни к категории смазливых девчонок. Она стояла особняком.

Юноша вспомнил свою первую ночь с Блез. Нежность? Да. Симпатия… Радость… Эмоций было достаточно, но ему и в голову не пришло поинтересоваться, понимает ли она, что делает? Блез для него была взрослым самостоятельным человеком, который сам в состоянии решить свои проблемы. Если она оказалась в его постели, значит, этого хотела. Значит это — ее выбор.

А тут… Всего лишь какой-то поцелуй. Но в тот момент, когда ее дрожащие пальчики прочертили дорожку вдоль ворота его рубашки, он понял, что не может позволить ей продолжать. Эти ее неосознанные жесты, наивное любопытство… Юноша с раздражением нащупал на тумбочке палочку и зажег огонь в камине. Комната озарилась отблесками пламени.

Нашел, чем себе голову перед сном забивать. Вон лучше бы придумал, как завтра Снейпу объяснить произошедшее с Уорреном. Драко в первый раз видел своего декана в такой ярости. Профессор говорил чуть слышно, но от его взгляда хотелось умчаться на край света. И в первый раз эта ярость была направлена в том числе на него, Драко. Завтра ему придется давать объяснения. Юноша недовольно посмотрел на будильник. Спать нужно, а не глупостями заниматься. Взгляд упал на записку. Он поднес ее к глазам. «Спокойной ночи».

Словно солнечный зайчик на серой стене, который всегда появляется в самый нужный момент, чтобы рассеять темноту, развеять грусть. Когда он рядом, на душе спокойно.

Он вспомнил собственную растерянность при виде ее слез. А ведь раньше ему нравилось причинять ей боль. «Грязнокровка». Грубое и нелепое слово. Не то чтобы он изменил мнение… Наверное, повзрослел. Юноша поймал себя на мысли, что это слово исчезло из его лексикона давным-давно. Оно казалось каким-то нелепым. Чистоту крови не нужно подчеркивать словами. С возрастом это понимаешь. Вот Уоррен пока не понимал. Драко вспомнил день, когда Том назвал Грейнджер грязнокровкой.

А ведь единственное, что он тогда почувствовал, — злость на Уоррена. И не из-за того, что тот был груб с Грейнджер. Нет. Просто… Драко всегда считал это своей прерогативой. Только он имел право на это. Никто другой. Это по-детски, но так было. А вот теперь он не хотел видеть ее слезы: порозовевший нос, красные пятна на щеках. А все чертова благодарность. Его это злило? Драко и сам не знал. И об этом он тоже подумает завтра. Или послезавтра. Или в другой жизни.

Дрожащие пальчики на его груди.

По коже побежали мурашки.

А ведь несколько дней назад он и подумать о подобном не мог.

Глава 40. Тени прошлого

Ты ведь будешь меня вспоминать?

Пусть нечасто, пускай лишь однажды.

Для меня это важно знать,

Ты поверь — действительно важно.

Если будешь, то стоит жить

И терпеть это странное бремя.

Значит, мы еще в силах любить,

Значит, что-то не губит время.

Если сердце в ночи глухой

Отзовется вдруг гулким стуком,

Значит, мы еще живы с тобой,

Мы не умерли в этой разлуке.

Значит, будут еще слова

И до боли знакомые жесты.

Значит, в мире, где серая мгла,

Место есть для цвета Надежды.

А ведь несколько дней назад он и подумать о подобном не мог.

Сириус Блэк усмехнулся своему стакану с соком. Ему с детства нравилось сравнивать свои ощущения до заклятия и после. Вот и сейчас он с азартом занимался самокопанием. Вчера вечером Джеймс наконец-то решился на заклятие Хранителя. Хранителем тайны стал Питер, с которым Сириус не виделся вот уже несколько дней, и как раз сегодня они договорились о встрече. Питер задерживался, и Сириус коротал время за выискиванием изъянов в заклинании. Дело в том, что местоположение дома Поттеров начисто стерлось из сознания всех, кто там когда-либо бывал. Это было настолько странно, что Сириус никак не мог к этому привыкнуть. Да, он знал, как действует заклятие. Но одно дело знать… К тому же каждый человек в глубине души считает себя уникальным, вот и Сириус с завидным упорством пытался вспомнить то, что знал в мельчайших подробностях еще несколько дней назад. Не получалось. Кажется, вот-вот и…

Он помнил кухню в доме Джеймса и Лили. Помнил, где стоит сок, а где можно отыскать напитки покрепче. Помнил розу в большом горшке, которую сам подарил Лили на прошлый день рождения. Бутоны касались края шторы на широком окне. Сириус помнил розу, помнил штору, помнил подоконник, а вот пейзаж за окном словно вырезали из памяти.

Сириус помнил зеркало в коридоре, которое регулярно отчитывало его за кожаную куртку. Помнил гостиную. Помнил камин в гостиной, помнил семейные колдографии на стенах, помнил комнату малыша Гарри. Но ничего из того, что могло натолкнуть на мысль о местонахождении дома, в памяти не всплывало. Сириус потер переносицу и залпом допил сок, который заказал в ожидании Хвоста.