– Так, сестрёнка, не раскисаем. – Слава поднялась, чуть встряхнула её за плечи. – Не думай сейчас вообще ни о чём, тупо выбрось всё из головы. Я с тобой, я тебя не брошу, поняла? Прогуляемся-ка сейчас до аптеки, вот что. Мне с одной рукой неудобно, поможешь.

Не то чтобы Славе очень требовалась помощь, просто Карину нужно было отвлекать от горя. Едва сестрёнка вспоминала о простреленной руке Славы, как тут же её собственные переживания отходили на второй план. В аптеке она решительно попросила упаковку ампул новокаина, шприцы, стерильные бинты, хирургические перчатки, вату и борный спирт.

– Не факт, что одни только таблетки помогут, – сказала она.

Дома она надела перчатки и осторожно сняла повязку. Бинт, конечно, пропитался кровью и прилип, и Слава зашипела, когда его отдирали.

– Больно? – испуганно вздрогнула Карина.

– Ничего, ничего.

Девушка набрала в шприц раствор из ампулы, протёрла кожу вокруг раны борным спиртом и обколола оба пулевых отверстия. Делала она всё уверенно и твёрдо, как заправская медсестра.

– Ты прямо профи, – усмехнулась Слава.

– Я бабушке уколы делала, – ответила Карина. – Я и внутривенно умею.

Чистую повязку она наложила даже лучше, чем те врачи.

– Прямо как заново родилась. Спасибо, сестрёнка. – Слава снова чмокнула Карину в щёчку, а та вдруг порозовела и обняла её за шею.

От её щекотного тёплого дыхания возле уха Славу окутал плащ мурашек, а сестрёнка ещё и уселась к ней на колени – как сегодня в машине.

– Мне с тобой хорошо и спокойно. Когда ты рядом, мне ничего не страшно. Все беды и проблемы просто разбегаются от тебя, как от супергероя.

Слушая этот шёпот, Слава замирала и млела в каком-то жарком тумане. В машине ничего подобного она не испытывала, а сейчас её вдруг резко и горячо накрыло осознание, что у неё на коленях сидит потрясающая девушка. Сказать о ней «красивая» – ничего не сказать. Это было чудо с ресницами, которое выросло в сказочную принцессу, и сладкая пульсация однозначного желания туго и мощно билась ниже пояса. Но... уложить в постель младшую сестрёнку, пусть и не родную по крови? Нет, извращение какое-то. Слава мягко спровадила Карину со своих колен.

– Да ну... Какой я супергерой? – усмехнулась она. – Такой же человек, как все. Со своими заморочками и проблемами.

Стыд за свои мысли подступал к щекам пожаром, и Слава плеснула себе в лицо холодной воды. Ещё не хватало сестрёнке узнать, что она о ней думала... Убежала бы куда глаза глядят. И правильно бы сделала.

Ночью рука дико разболелась, но Карина спала, и укол было сделать некому. Слава ворочалась на диване, сдерживая стон, но потом всё-таки встала и проглотила таблетки кеторола. В инструкции было написано – одну-две, но Слава хряпнула для верности пять. И вырубилась.

Проснулась она оттого, что кто-то возился около дивана, звякая посудой. Пахло свежим кофе. Это Карина пристраивала на столике завтрак – бутерброды с вчерашним куриным филе с овощами, фруктовый салат и яйца всмятку.

– Доброе утро, Слав.

– Привет, принцесса, – пробормотала Слава.

Это вырвалось у неё само спросонок – развязно-ласковое и, наверно, лишнее. Карина смущённо улыбнулась. «Не надо было жрать столько таблеток», – думала Слава, садясь и протирая сонные глаза. Семь утра... Ёлы! На работу ж проспала...

Вспомнив, что на работу сегодня не нужно, а нужно к врачу за больничным, Слава усмехнулась. Карина тем временем пристроилась рядом, придвинув столик к дивану.

– Кушай, Слав... Ты вчера столько наготовила, что нам двоим за неделю не съесть.

– Да, что-то размахнулась я. – Слава отхватила половину бутерброда, отхлебнула кофе из кружки. – С голодухи, наверно.

Рука почти не беспокоила, таблетки ещё действовали. В инструкции было написано, что за руль после них нельзя, но толкаться в автобусе не было никакого желания.

– Съезди со мной в больничку, а? – попросила Слава сестрёнку – опять же ради того, чтобы не оставлять её наедине с горем ни на минуту. – Я врачей ужас как боюсь. Как увижу белый халат – меня аж трясти начинает. Медсестёр ненавижу прямо: твари бессердечные. А ты не такая... Ты даже уколы делаешь не страшно. И руки у тебя ласковые.

– Такая большая, сильная – и боишься врачей? – улыбнулась Карина.

– Ну... Вот так вот исторически... и истерически сложилось, – вздохнула Слава, делая глуповато-комичное лицо.

Она была готова корчить клоунаду даже на костре, поджаривающем ей пятки, лишь бы только Карина улыбалась, а не плакала.

Врачиха в ведомственной поликлинике попалась как раз её «любимого» типа – слегка циничная, усталая. Приём она вела с таким видом, будто её всё достало. И больные – в первую очередь. Однако Славу она ждала со вчерашнего дня: видно, Батя сдержал слово.

– Вчера чего не явились? Больничный ваш готов, пока на семь дней. Будете в четырнадцатый кабинет ходить на перевязку. Кабинет работает с десяти до восемнадцати, приходить можно в любое удобное время.

– С десяти до восемнадцати, а приходить – в любое время? – не удержалась от подкола Слава. – А если мне удобно, скажем, в девятнадцать?

– Не умничайте мне тут, – сказала дама-врач, поправив очки на носу.

– Есть не умничать, товарищ доктор! – шутовски козырнула Слава. – А если у меня дома своя медсестричка есть? Она и повязку наложить умеет, и даже уколы ставить. Можно в кабинет не таскаться?

– Это ваше дело, – сухо ответила врач. – Восемнадцатого – ко мне на приём.

Она подтвердила назначение кеторола и выписала рецепт на ультракаин – на случай, если боль усилится и таблетки не будут достаточно эффективно её снимать.

К следователю Карину вызвали сразу после того, как Слава вышла из кабинета врача. Сестрёнка нервничала и теребила телефон: ей позвонили и пригласили, а она так переживала, что даже не запомнила, куда и в какой кабинет.

– Я примерно знаю, куда, – успокоила её Слава. – Если что, на месте разберёмся. Найдём, не дрейфь.

Сестрёнка умоляла взглядом зайти в кабинет к следователю вместе с ней, но Слава только мягко подтолкнула её вперёд, шепнув:

– Не бойся, никто тебя не съест. Всё нормально.

Долго Карину не мучили, но она вышла вся зарёванная, будто её там, по меньшей мере, полчаса оскорбляли и унижали. Ещё бы: одно дело – выложить, мгновенно излить свою боль близкому человеку, и совсем другое – снова воскрешать в памяти страшные картины, но уже в казённой обстановке и сухо-официальной атмосфере допроса человеку совершенно чужому, для которого всё это – лишь работа. Следака Слава тоже понимала: если участвовать во всём этом душой, каждый раз окунаясь в людскую боль и кровь, так можно и выгореть. Нередко так и происходило. Все здесь были в какой-то степени выгоревшие и искорёженные, как та врачиха – кто-то больше, кто-то меньше. Может, начала выгорать и сама Слава, но, прощупывая свою душу, она пока не обнаруживала отвращения к своей работе и всепоглощающей усталости.

Ей удалось узнать, что вчерашний стрелок был сотрудником отдела по борьбе с оборотом наркотиков. Во что-то он крупно встрял, попав между молотом и наковальней: с одной стороны – наркобизнесмены, с другой – служебная проверка и угроза вылета из органов, а то и срока. Может, он и сам подсел на что-то. Вот эти-то молот с наковальней и сорвали ему крышу.

– Ну, ну... Всё, – успокаивала Слава, обнимая Карину за плечи и усаживая в машину. – Всё, отмучилась на сегодня, отдыхай теперь. Могут, конечно, ещё какие-нибудь вопросы возникнуть, бывает и такое. Но ты уже так бояться не будешь во второй раз, правда? Поехали, дома укольчик мне вкатишь, а то рука опять поднывать начинает.

Тело им почему-то долго не отдавали: какие-то затянувшиеся экспертизы, бумажная волокита. Чтоб Карине самой не звонить и не обивать пороги кабинетов, Слава, как и обещала, держала руку на пульсе. Она брала на себя всё по максимуму: плечи у неё были шире и крепче, чем у хрупкой, подкошенной горем сестрёнки, и унести могли больше. Больничного на все эти дела ей не хватило, выписали Славу раньше, чем они с Кариной получили тело Светланы. Похоронами пришлось заниматься в свободное время – в выходные и после смен. Порой, отработав смену, Слава не падала в постель, а бегала, оформляя документы. Требовалось, конечно, присутствие и участие Карины, и той приходилось отпрашиваться с занятий.