Биатрис. Что ж ты мне прикажешь делать?
Эдди.
Вчера они ходили в парк.
Их вечером видали в парке.
Биатрис. Ей уже скоро восемнадцать. Что тут плохого?
Эдди. Я за нее отвечаю.
Биатрис. Хотела б я, чтобы ты хоть раз в жизни то же самое сказал обо мне.
Эдди. Чего ты взъелась?
Биатрис. Будто ты не понимаешь?
Эдди отворачивается, стиснув зубы, делает вид, что оглядывает улицу.
А что тебя гложет? Скоро без зубов останешься — так ты ими во сне скрежещешь! Всю ночь напролет скрипишь, словно жерновами.
Эдди не отвечает, смотрит исподлобья.
Что с тобой, Эдди?
Эдди. Тебе на все наплевать! Твое дело — сторона!
Биатрис. А ты чего хочешь — весь век держать ее в люльке? Чего ты хочешь, Эдди?
Эдди. Так, значит, вот для кого я ее растил? Для этого типа?
Биатрис. А что? Он славный парень. Работящий и лицом хорош…
Эдди. Хорош, нечего сказать!
Биатрис. Да разве он некрасивый парень, господи боже мой?!
Эдди. Мне от одного его вида душу выворачивает. И повадки его мне не нравятся.
Биатрис (улыбаясь). Ты просто ревнуешь, вот и все!
Эдди. К нему? Ну, милая, не очень-то ты обо мне высокого мнения!
Биатрис (подходя к нему). Ну чего тебе беспокоиться? Она ведь не маленькая, может за себя постоять.
Эдди. Ничего она еще не понимает. Вот он ее и обкрутил. Разве ты не видишь, как она на него глядит? Кругом нее хоть все огнем гори — ничего не замечает.
Биатрис. Что ж тут удивительного? Раз дружок завелся — ясно, что девочка сама не своя. Как же иначе?
Эдди. Он поет на пароходах, ты это знаешь?
Биатрис (озадаченно). То есть как это — поет на пароходах?
Эдди. Очень просто. Стоит себе на палубе и ни с того ни с сего поет. Его сначала прозвали Бумажной куколкой, а теперь зовут Канарейкой. Какой-то чудной, ей-богу. Стоит ему появиться на пристани — и сразу начинается бесплатное представление.
Биатрис. Ну и что ж тут такого? Еще молоденький, не знает, как себя вести.
Эдди. А волосы желтые, как воск. Не то шансонетка, не то еще похуже!
Биатрис. Так ведь он же блондин…
Эдди (не глядя на нее). Надеюсь, у него настоящие волосы, на одно это только и надеюсь!
Биатрис (встревоженно). Ты, видно, совсем спятил!
Эдди (мельком взглянув на нее). А что? Знаешь, как его зовут? Сам слышал в пятницу. Стою в очереди за жетоном и слышу, кто-то кричит: «Беляночка!» Оборачиваюсь и вижу — это его зовут! Понимаешь: Беляночка!
Биатрис. Можно подумать, что ты никогда в жизни блондинов не видал! А Белобрысый Бальзо?
Эдди. Так Бальзо ведь не пел! Он ведь ничего такого не выкомаривал…
Биатрис. Почем знать, может, у них в Италии так принято.
Эдди. Тогда почему его брат не поет? И ведет себя как человек, и никто над ним не смеется. (Поглядывая на нее, переминается с ноги на ногу.) Мне он не нравится, слышишь, Би. Говорю тебе прямо: я этого терпеть не намерен. Я ее растил не для этого типа!
Биатрис. Ладно, ступай скажи ей об этом.
Эдди. Что я могу ей сказать? Она меня все равно не послушает, она меня теперь просто не замечает. Прихожу домой, а она точно во сне. И как похудела, на тень стала похожа…
Биатрис. Погоди ты…
Эдди. У меня вся душа изныла. Видеть его не могу! А что с ее стенографией? Она ведь теперь совсем не упражняется.
Биатрис. Ну хорошо, хорошо! Отвяжись ты от них, понятно? Ты себя не накручивай, слышишь? Это ее дело.
Эдди. Би, пойми, он испортит девчонку!
Биатрис. Ну и на здоровье. Не твоя забота. Пришла пора другому звать ее своей мадонной. Пойдем домой, у тебя свои дети, о них побеспокойся. (Оглядывается кругом.) Сколько бы ты ни стоял на улице, она от этого скорей не придет. Да и перед людьми совестно.
Эдди. Сейчас вернусь. Мне хочется пройтись. (Отходит.)
Биатрис. Идем, хоть разок поглядишь на детей.
Эдди. Говорю тебе, сейчас приду. Ступай.
Биатрис (стараясь не показать обиды). Не стой ты здесь, пожалуйста. Нехорошо это. Я тебе серьезно говорю. (Входит в дом.)
Эдди подходит к краю авансцены справа, минуту рассеянно смотрит вдаль, потом, видя, что кто-то приближается, подходит к перилам на переднем краю сцены и садится на них. Входят Луис и Майк, присаживаются рядом с ним.
Луис. Хочешь сыграть в кегли?
Эдди. Устал. Пойду спать.
Луис. Как твои «зайцы»?
Эдди. В порядке.
Луис. Вижу, их не обделяют работой.
Эдди. Да, у них дела идут неплохо.
Майк. Вот и нам надо бы так же. Уехать, что ли, отсюда, а потом вернуться «зайцами» в трюме. Тогда и у нас будет работа.
Эдди. Хорошенькое дело!
Луис. Вот именно. Знаешь что?
Эдди. Допустим, знаю.
Луис. Ты сделал доброе дело. Тебя за это будут уважать…
Эдди. Ну, эти ребята мне не больно мешают, да и по стоят ни гроша.
Майк. Старший — настоящий бык! На днях я видел, как он таскал мешки с кофе. Дай ему волю — он один набьет доверху целый пароход.
Эдди. Да, здоров парень, ничего не скажешь. Мой Фрэнки, видно, в него пошел. Их отец, говорят, был настоящий великан.
Луис. Оно по Марко видно. Только он безответный какой-то, словно раб.
Майк. А вот светловолосый…
Эдди быстро переводит глаза на Майка.
Тот — весельчак.
Эдди (испытующе). Да, смешной…
Майк (не может удержаться от смеха). Да нет, нельзя сказать, чтобы он был смешной, но вот — как скажет… Такое, понимаешь, отмочит… Стоит ему появиться, как сразу смех кругом.
Эдди (чувствуя себя неловко). Ну да, конечно… Любит пошутить.
Майк. И я говорю: такое отмочит, что…
Луис беззвучно смеется вместе с Майком.
Эдди. Говорят… Но он ведь еще совсем мальчишка, а? Он… просто-напросто еще мальчишка.
Майк. Верно. Стоит хоть раз на него взглянуть — и у тебя уже хорошо на душе. И не у тебя одного. Вон я работал с ним как-то раз на прошлой неделе возле Мура-Маккормака. Говорю тебе, все со смеху просто катались.
Эдди. Отчего? Что он такое сделал?
Майк. Понятия не имею. Шутил, и все. Трудно даже вспомнить, что он говорил. Все дело в том, как он говорит! Взглянет только — и тебе уже смешно.
Эдди. Понятно. (Обеспокоен.) Шутник!
Майк (смеясь). Это точно.
Луис. Ну пока, Эдди, до скорого.
Эдди. Носа не вешай!
Луис. Ясно. Пока.
Майк. Если захочешь срезаться в кегли, имей в виду, что мы идем на Флэтбаш-авешо.
Луис и Майк уходят. Эдди, обуреваемый тревожными мыслями, смотрит им вслед; они подходят к левому краю сцены, и их смех, беззаботный и дружеский, становится громче, когда они видят Родольфо, входящего под руку с Кэтрин. Грузчики уходят. Родольфо машет им в знак приветствия.
Кэтрин. Эдди, какую картину мы сегодня видели! Мы так смеялись.
Эдди (не может не улыбнуться при виде ее). Где вы были?
