- Мам, ну все же в порядке! - неловко ответила девушка. - Я просто... ну, в другой мир попала. Я потом расскажу. Извини, я совсем забыла позвонить вам с папой, у меня еще голова не совсем в порядке.
- Фучи... - тело матери сотряс очередной приступ рыданий. - Папа... папа...
- Что?! - спросила Фуоко, чувствуя, что холодеет. - Что с папой?
- Он умер, Фучи...
Фуоко словно ударили палкой по голове. В глазах сначала потемнело, а потом замельтешил ночной мир, взбудораженный и дерганый. Под грудиной начало резко и неприятно пульсировать сердце.
"Координатор в канале. Форсированный вызов. Экстренно. Важно. Отмечаю резкое повышение активности конструктов Арасиномэ. Фиксирую быстрое формирование кольчона второго типа над морем в трех цулах от Ланты. Повышаю код с желтого до оранжевого. Технический персонал продолжает работает в режиме нештатной ситуации. Дзии, рекомендую немедленно прервать разговор дэйи Деллавита с матерью.
Карина в канале. Я займусь".
Несколько секунд Фуоко сидела, словно окаменев, чувствуя содрогания прижавшегося к ней материнского тела.
- Как - умер? - глупо спросила она наконец. - Когда?
- В децинот, когда вокруг волюты, а люди вдруг начали терять сознание... Второй инсульт... а кругом паника... кругом аварии, пробки... домашний врач ничего не мог сделать, а скорая не приехала... а потом позвонили из Хёнкона и сказали, что ты в коме... Ох, Фучи!
Мать стиснула ее так, что у девушки едва не затрещали ребра, однако тут же ослабила хватку и отстранилась. Ее лицо, мокрое от слез и искаженное страданием, казалось старым и уродливым.
- Прости, Фучи, - сказала она, утирая слезы руками. Кирис, успевший влезть в шорты, молча подошел и протянул ей несколько бумажных салфеток. Мать взяла их, даже не обратив на Кириса внимания, и шумно высморкалась. - Я что-то совсем расклеилась... Сначала Хавьеро, потом ты... я бы не выдержала. Я даже не знаю, как продержалась целых шесть дней. Массим взял все на себя, похороны, оглашение завещания, а я... Когда дэйя Мураций мне сообщила, что ты пришла в себя, я... мне разрешили приехать в виде исключения... я просто не могла сказать такое по телефону...
Она снова высморкалась, потом промокнула глаза последней сухой салфеткой. Фуоко сидела прямо, словно проглотив штык, уставившись прямо перед собой. Внутри не осталось ничего, кроме мертвой ледяной пустоты, под толстым слоем которой бились какие-то невнятные чувства. Папа умер... Она знала, что после такого инсульта, как у него, умирают многие. Особенно если они не лежат спокойно в кровати, а что-то делают, а ведь папа не переставал работать ни на день. Папа... Холодный и чуть ироничный папа, чью любовь она всегда чувствовала сердцем. Он никогда не выказывал в ее присутствии сильные эмоции. Он мог строго отчитать за плохое поведение, рассказать историю или сделать вместе с ней домашнее задание, но никогда не показывал, как относится к дочери на самом деле. Однако она всегда знала, что где-то там есть сильный всемогущий человек, к которому можно прибежать, в слезах или в радости, и поделиться своими проблемами, и он улыбнется, поможет советом или просто вытрет слезы и прижмет к груди, чтобы успокоить и утешить. Даже в те полгода, что прошли в страшной ссоре и разлуке, она всегда помнила, что папа где-то там, что он любит ее, что все его поступки продиктованы не ненавистью, а любовью...
Теперь он мертв. А она лишилась давней надежной опоры, казавшейся такой прочной и незыблемой. И она даже не появилась на его похоронах.
А еще, возможно, именно она виновата в его смерти. Именно она не успела вовремя остановить происходящее. Если бы она среагировала на две, три, пять секунд раньше, возможно, он остался бы жить...
Краем глаза она зацепилась за что-то блестящее и медленно повернула голову. Брошка - золотая саламандра с рубиновыми глазами на фоне языков пламени - лежала на ее столе рядом с застекленной бархатной коробочкой, в которой покоилась пойманная Зоррой бабочка. Последняя память о папе, с которой она не рассталась даже в виртуальном мире. Мир казался серым и пустым, и боль внутри нарастала все сильнее, прорываясь сквозь ледяное оцепенение.
- Да, рано или поздно это случается... - проговорил тихий голос. Карина в своей взрослой форме, одетая в официально серые блузку и юбку, приблизилась и положила руку девушке на плечо. - Однажды ребенок обнаруживает, что мир вовсе не так надежен и дружелюбен, как раньше. Что даже родители, казавшиеся всезнающими и всемогущими, могут умереть и оставить в одиночестве. Прости, Фучи, что не сказали сразу. Мы посчитали, что будет лучше, если тебе сообщит мама. Приношу свои соболезнования. Дэйя Марта, пожалуйста, выпейте.
Другой рукой она протянула небольшой стаканчик с прозрачной, приятно пахнущей жидкостью. Мать взяла его дрожащей рукой и проглотила содержимое одним глотком.
- Спасибо, дэйя Мурация... - прошептала она. - Простите, я плохо соображаю, двое суток в дороге почти без сна. Спасибо, что разрешили приехать.
- Не стоит благодарности, дэйя Марта, - Карина покачала головой. - Но вы действительно плохо выглядите. Как врач советую, вам надо отдохнуть. Дзии, наш главный врач, поможет справиться с любыми проблемами, но лучше до них не доводить.
- Да-да, конечно, дэйя Мураций... - Мать взглянула на Фуоко, и та вздрогнула, увидев, какие беспомощность и отчаяние скрываются в ее глазах. Девушка склонилась вперед и осторожно обняла ее.
- Мам, я с тобой, - произнесла она по возможности твердо и успокаивающе. - Я тебя не брошу. И я, и Лойза, и Массим...
- Массим... - в голосе матери проскользнули странные нотки. - Массим... Ох, Фучи, потом поговорим. Я и в самом деле не в себе.
Она высвободилась и встала, слегка пошатнувшись. Карина поддержала ее под локоть.
- Транспортный дрон ждет у двери снаружи, - сказала она. - Сейчас вас доставят в больницу. Дзии осмотрит вас, а потом сможете отдохнуть. Не беспокойтесь, мы позаботимся о вашей дочери. Пойдемте.
Мать в последний раз оглянулась на Фуоко, жалко улыбнулась трясущимися губами и покорно пошла к двери в сопровождении ректора. Девушка бессильно смотрела ей вслед. Выходя, Карина бросила взгляд на Кириса, и не успела еще за ней закрыться дверь, как тот уже сел рядом и взял подругу за руку.
- Фучи, ну... типа... - промямлил он. - Как бы... жаль твоего папашу. Конкретный мужик был...
- Кир, помолчи, а? - попросила Фуоко. Она надавила ему на плечи и заставила лечь на спину, затем сама улеглась рядом на живот и положила голову ему на грудь. - Вот так, ага. Просто помолчи, ладно?
Кирис погладил ее по волосам. Ледяная пустота внутри уходила, и пронзительная печаль прорывалась сквозь нее. Хотелось зарыдать в голос, но слезы не шли. Да и нельзя плакать при своем мужчине. Она выдержит. Она давно не ребенок и знала, что переживет родителей, что однажды ей придется присутствовать на похоронах папы... и мамы. Просто она всегда считала, что это случится в далеком-далеком будущем, лет через десять или двадцать. Или через тридцать. И вот так неожиданно...
