одновременно отталкивает. Что ему надо? В чём подвох?
Неожиданно вдоль позвоночника снизу вверх, начиная от копчика, кто-то медленно
вычерчивает двумя пальцами прямую линию. Ужасно! Мы не одни? Пытаюсь повернуть
голову, чтобы увидеть, кто такой наглый, а заодно врезать по носу, но не могу. Чёрный
полыхающий взгляд колдуна меня не отпускает, примагничаивая к себе. Не даёт двигаться, говорить, возражать. Мне страшно. Очень страшно!
Невидимка касается бретелек моей ночной рубашки, развязывает их, и она падает на пол, обнажая моё тело. Я стою перед випом в трусиках и чувствую, как загораются от стыда
мои щёки. Дёргаюсь вниз за бельём, но мои запястья ловят чьи-то чужие пальцы, не давая
сделать желаемое. Разводят руки в стороны.
Дрожь сотрясает моё тело от безуспешных попыток высвободиться из мистического
плена. Кровь стучит в висках, сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди.
— Не бойся, девочка, — слышу в голове бархатный шёпот и расслабляюсь под
воздействием чего-то более сильного, чем я сама.
Ругательства просятся с моего языка, но застревают комом в горле. Глотаю слюну, пытаясь
убрать досадную помеху, и мечтаю сбежать. Только не знаю, как. Я полностью подчинена
мужчине. Ещё одни руки обвивают мои щиколотки и намертво приковывают ноги к полу
тёплыми и прочными кандалами.
С усилием закрываю глаза, уходя от чёрных всполохов в его взгляде, и проваливаюсь в
темноту. Снова вздрагиваю. На веки опускается мягкая ткань. Кто-то заботливо закрывает
повязкой половину лица, завязывая её на затылке.
— Расслабься, — голос приказывает, тело ему подчиняется, разум продолжает бунтовать.
Насилие! Насилие!
Сволочь! Я не хочу! Ян! Янка! Но словно в насмешку безмолвным крикам каждая моя
клеточка расслабляется, ноги ватные. Они уже не держат. Я обессилена борьбой, но и
упасть не могу. Я на растяжке из крепких оков и канатов. А потом...
Ещё одни руки? Меня ласкают ещё одни руки! И ещё пара! Не пропуская ни одного
сантиметра моего тела, вызывая лёгкое возбуждение. Настойчивые, нежные
прикосновения усиливаются, и кожа начинает гореть. Желание растёт с неимоверной
скоростью. Внизу живота полыхает вулкан, требующий разрядки, а трусики намокают от
возбуждения. Мне стыдно, мне горячо, мне жарко.
А ласки превращаются в путы. Мягкие, но очень прочные широкие ленты. Они обвивают
мои бёдра, ласкают грудь, ложатся на живот и на шею, словно змеи, приказывая
подчиниться. Трутся о кожу, усиливая сладострастие. Уговаривают подчиниться ему.
Алану Кассию. Моя защита слабеет с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и он получит
согласие.
— Ты всё равно станешь моей, — раздаётся его шёпот прямо над ухом.
Я мотаю отрицательно головой, получая в наказание страстный поцелуй горячих губ в
шею. Он слегка прикусывает кожу, втягивает в себя и нехотя отпускает. Моё дыхание ещё
больше учащается. Тело — предатель!
— Тебе лучше согласиться... Всё будет бесполезно... Скоро ты устанешь, но сдашься...
Голос вливается в подсознание, как вязкая субстанция. Мужчина стоит совсем рядом, за
спиной, прижимаясь к моим ягодицам, согревая своим теплом. Его пальцы касаются моих
ключиц, мягко проверяя их линию, сходятся на шейной ямке. Прорисовывают вертикаль
вниз и захватывают грудь, легко сжимают её, постепенно выпуская из объятий, пока в них
не остаются лишь соски. Они сжимают их и, слегка оттягивая, выпускают.
— Ю-юли-и-я-я... Моя Ю-юлия... — вкрадчиво звучит голос Алана. Он словно
наслаждается произношением моего имени.
Дрожь пробивает током всё моё тело, единым и мощным разрядом, а его руки спускаются
всё ниже, к моему животику, чтобы ещё ниже отодвинуть ткань трусиков и забраться под
них. Пальцы трогают маленький треугольник плоти, мягко надавливают на него. И я
кричу. Сильно кричу, пытаясь сбросить с себя это безумие, эту одержимость.
Тут же получаю удар по щеке. Это же пощёчина! И ещё одна! Что? Совсем с дуба рухнул?
Мерзавец!
— Юлька! Юлька! Очнись, детка! — мои веки дрогнули, щурясь на яркий свет. На меня с
беспокойством смотрела заспанная родная Янка. — Кошмар?
— Что происходит? — я поднялась на кровати, села, ничего не соображая. Настолько
реалистичным только что был мой... сон? Который запомнила до мельчайших
подробностей...
— Ты стонала... Сначала я подумала, что тебе снится что-то приятное, но потом ты начала
метаться, скрипеть зубами, ругаться.
— Что?
Разве я была активной? Скорее, безвольной куклой, ведомой марионеткой.
— А то. Когда поняла, что ты не можешь проснуться, начала тебя будить более жёсткими
методами.
— Спасибо, — выдохнула я с облегчением, представляя, как далеко могло всё зайти там...
И вздрогнула.
— Не за что. Не хочешь рассказать, что случилось?
— Не помню, — тихо произнесла я, обессиленно падая на кровать. Такое ощущение, что
на своей спине машину мешков с мукой перетаскала... Правда, мешки я ни разу не
поднимала, но усталость была дикая. — Сколько времени, Ян?
— Три часа ночи. Выпей воды и попробуй всё-таки поспать. Завтра тебе на работу. Ещё
надо успеть отдохнуть...
Я вздохнула и пошла вниз на кухню. Остановилась в коридоре в задумчивости. Здесь
должна быть дверь в подвал, которой не было. Что за бред. Во сне всё казалось таким
реальным и достоверным... И вдруг по-настоящему испугалась. Он не отпустит. Буду
убегать, всё равно догонит, и будет снова догонять. Он так сказал. И я ему поверила.
Стена оказалась лучшим средством для поддержки моей спины от осознания бессилия.
Тихое негодование медленно наполняло мою сущность, возвращая устойчивость. Я
прищурила глаза и громко в никуда заявила:
— А не пойти ли тебе к чёрту, Алан? Не дождёшься!
Ночь пролетела слишком быстро из-за мыслей, штурмующих мою голову. Под утро мне
удалось вздремнуть. Уже умываясь, увидела на шее красное пятно. Я растягивала
пальцами кожу, пытаясь проморгаться. Не может быть! Это же... Засос! И тут же меня
затрясло от воспоминаний. Или, скорее, от смешения сна и яви. Как он это сделал? И чего
ждать дальше? Он же рано или поздно меня... Он же издевается... Как хищник над
жертвой!
Нет, если так будет дальше продолжаться, я, безусловно, сама найду этого випорогого... А
кого? Ответ пришёл сам и незамедлительно. В конце концов, все люди взрослые, сказки
читали и слушали. Самого настоящего колдуна.
Разум тут же услужливо подсказал зайти к Лерке с третьего этажа, чтобы
поинтересоваться, где можно найти какую-нибудь бабку. Ну а что? Из Леркиной квартиры
часто звучала тантрическая музыка, звенели бубнами, выли, ну точно как в моём сне. А
под утро оттуда выплывали окуренные пахучими травами странные личности,
обвешанные бусами, амулетами и прочими разными украшениями.
Я налила в чашку свежей заварки, кипятка и вытащила пакет с молоком. Вскрыв новую
упаковку, ливанула его в чай, чтобы от недовольства сморщиться. Прокисло. Недолго
думая, залезла в холодильник снова. Сестричка умница. У неё всегда есть про запас, как
минимум три пачки. Вторая пачка порадовала кисляком, и третья, и четвёртая.
— Чего это ты молоко пораскрывала? — удивлённые серые и заспанные глаза смотрели на
батарею кисломолочных пакетов, выстроенных на столе в ряд.
— Молоко скисло.
— Как так? — она начала совать свой хорошенький носик во все пачки и морщиться. — А
запах.. Мы, вообще, его натуральное пьём?
— Не знаю, — задумчиво произнесла я, сопоставляя молочные события последних двух
дней.
Взгляд переместился на часы. Жаль, что они тикают только в одну сторону. Отмотать бы
на пару часиков назад да выспаться. День предполагался не из лёгких. Я зацепила ещё
