Павел Семенович набрал номер на телефоне:

– Алла Васильевна? У меня Анечка в кабинете, подключите ее к собеседованиям. Да. Она к вам сейчас подойдет.

– Спасибо, Павел Семенович. Я потом расскажу вам, как пройдут собеседования. Думаю, первые результаты по проекту покажу в среду, к вечеру.

– Давай, Анечка…

Аня не была довольна результатом встречи. Она бы хотела собственную рабочую креативную группу, а не временную.

Не секретаря Леночку на полдня, а собственного ассистента. И не приоритетное исполнение ее запроса художниками, а своего художника в команду. Ну, ничего. Это только первые шаги. У нее будет своя группа и свои подчиненные.

Приехав в Москву, Аня устроилась быстро, хотя и не слишком-то денежно. Но она понимала, что главное получить хороший опыт, а деньги и признание придут как неизбежное следствие профессионализма.

То было начало 2000-х, когда всяческий пиар, брендинг, ребрендинг еще только развивались, туда шли или из художественных ВУЗов, или из журналистики. Аня, являвшая собой сочетание обоих навыков и к тому же читавшая первоисточники на английском языке, была на голову выше других «начинающих» и действительно росла быстро и стремительно. Уже буквально через полгода ей стали поручать самостоятельную разработку пиар-кампаний для достаточно серьезных клиентов…

– Вам уже предложили чай или кофе? Здравствуйте. Меня зовут Анна Морозова. Я занимаюсь разработкой пиар-кампаний, и если мы договоримся, то вы будете работать в моей команде.

В небольшую переговорку просочилась секретарша, принеся зеленый чай и кофе для Ани. Во время интервью Аня держалась строго. Груз ответственности первого в жизни собеседования наполнял гордостью и расправлял плечи.

Он сидел перед Аней и оглядывался по сторонам немного рассеянно. То и дело поправлял очки. На вопросы отвечал как-то удивленно. Как будто вопрос «какие мероприятия вам приходилось организовывать?» или «какие основные компоненты пиар-мероприятия?» был каким-то неожиданным при приеме на работу организатора мероприятий.

«Типичное не то, – подумала Аня, – себя презентует. В глазах нет мечты работать именно в нашей компании, мыслями где-то не здесь… И резюме какое-то странное, какое-то непоследовательное: то менеджер по логистике, то по продажам, то вот театральные курсы, то фотография… Да, последние два года он проработал в ивент-агентстве, но что-то по нему это слабо заметно. И вообще, почему человек так резко меняет свою жизнь? Программисты должны работать программистами, юристы – юристами, аналитики – аналитиками. Тридцать лет парню! А сам не знает, кто он и чего хочет».

Видимо, Анины сомнения отразились на ее лице:

– Я понимаю, что мое резюме выглядит довольно странно. Но, знаете, я люблю работать с людьми, и мне нравится креатив. У меня есть опыт построения системной работы, что очень важно при проведении мероприятий. Важны ведь не только идеи, но и то, насколько все скоординировано и выполнено четко, в срок. Продажником я оказался не самым лучшим, но вот организатор и координатор я хороший. Причем, поскольку я и сам творческая личность, я легко нахожу язык и с актерами, и с дизайнерами. Поэтому я думаю, что у меня получится работать в вашем агентстве.

Ане не слишком понравился этот кандидат. Но второй вариант оказался и того хуже. А ей позарез нужен был подчиненный – и для проекта, и для самоутверждения. Других «быстрых» вариантов не было. Так что на следующий день Антон Кузьмин получил шанс на работу в компании с испытательным сроком в два месяца. В коллективе его сразу окрестили Кузьмич, не только за сходство с фамилией, но и за некую неторопливую обстоятельность.

В детстве Анечка любила гулять зимой. Она всегда брала с собой синюю пластмассовую лопатку и, выйдя во двор, прямиком направлялась к ближайшему сугробу и начинала копать туннель. Было что-то завораживающее в том, чтобы вонзить лопатку в белый, чуть примерзший снаружи снег Сначала снизу, потом сверху, слева, справа, так, чтобы был квадрат. А потом аккуратно, лопаткой, вынуть получившийся кирпичик. И сразу получалось окошко в какое-то таинственное пространство. Внутри. Внутри сугроба. В него можно засунуть голову и осмотреться. А можно, если снег достаточно липкий, продолжить рыть и соорудить небольшой туннель и даже комнатку. Туда. Внутрь. Аня чувствовала себя первооткрывателем. Это было так странно – что внутри у белого блестящего сугроба теперь есть пространство. Изнутри сугроб был совсем другим, чем казался снаружи…

Может быть, благодаря этой детской забаве, а может, благодаря особенностям доставшегося ей характера Аня и сейчас любила копать и открывать что-то новое. Правда, теперь уже не в прямом, а в переносном смысле.

Проект «Свотч» дался Ане потом и кровью. Художники не хотели рисовать то, что говорила им Аня. Их творческие натуры бесило, что девчонка, специалист без году неделя, критикует их работу и рассказывает, в чем суть и принципы визуализации пиар-кампании. Аня не хотела открытой войны, поэтому стучать Павлу Семеновичу не стала, а нарисовала все сама. Как говорится, хочешь сделать что-то правильно – сделай это сам. Это, конечно, абсолютно неправильно с точки зрения менеджмента, но Аня пока не имела времени их воспитывать, ей нужно было в срок сделать проект. Секретарша Леночка, правда, не подвела, она хорошо чуяла, куда дует ветер, и догадывалась, что Павел Семенович имеет на Аню большие виды.

С Антоном тоже было не все просто. От него так и веяло комплексами. Он испытывал затруднение при налаживании контактов с другими членами коллектива, хотя в итоге всю работу сделал, и сделал хорошо.

Но Аня была рада всему этому. Ей было сложно, но интересно. Шаг за шагом отвоевывала она результат. Все было в новинку, в кайф. По-настоящему. Аня работала взахлеб и была счастлива от того, что у нее получается.

Кадровик очень сильно удивился, когда ему на подпись принесли приказ о приеме на работу Михаила Николаева. Всего три дня назад он «собственноязычно» отказал ему во втором собеседовании. Такое могло случиться только в одном варианте – личное распоряжение генерального директора. Заместитель по производству не решился бы идти на конфликт с персональщиком. Как-никак тот вел учет рабочего времени и информировал вышестоящее начальство о всяких там причинах для депремирования – таких, как опоздания, прогулы и прочие провинности.

«Как же этот хлыщ в костюмчике оказался снова здесь с приказом о приеме на работу да еще завизированным самим хозяином? Если он «его», тогда почему сначала пошел на собеседование на общих основаниях? Непонятно. Надо будет выяснить. Опасный хлыщ. Не зря он мне сразу не понравился», – отметил про себя чуткий к таким нюансам бывший военный. Но нарушать волю начальства не осмелился.

А дело было так.

Вообще-то Миша метил в финансовые директора какой-нибудь крупной компании, а еще лучше – стать генеральным директором или вообще – владельцем. Но как более реальную цель он видел должность финансового директора. Однако Миша не мог не отдавать себе отчет в том, что с дипломом о заочном образовании Саратовского сельхозинститута и с опытом работы электрослесарем в автосервисе на такую должность его вряд ли возьмут. А значит, нужны промежуточные цели и разумная стратегия.

Михаил подошел к поиску работы фундаментально. Еще до приезда в Москву он составил список автоцентров, которые, по его мнению, имели потенциал роста, то есть тех, где он хотел бы работать. Идея заключалась в том, чтобы устроиться на должность механика, а затем, проявив себя, стать своим для собственника. Вдобавок параллельно он поступил на вечернюю программу повышения квалификации для финансовых директоров.

«Гиперикус» попал в его список, поскольку располагался в красивом здании современной постройки, и находился на МКАД между Рублевкой и Минкой. Он сходил туда на собеседование и получил отказ. Директор по персоналу, бывший службист, сразу увидел в нем карьериста, а ему хотелось найти спокойного надежного работягу, коим Михаил, безусловно, не был.