Великая княгиня влюбилась. Раз и навсегда. И в обществе это видели. Поползли слухи, будто Мария, во всем ценившая искренность, «отлучила» Максимилиана от супружеского ложа. По поводу рождения у нее в 1852 году сына Георгия князь Меншиков сострил, что Максимилиан хотя «в деле не был, но Георгия получил».

Говорили, что именно этого оскорбления, полученного от обожаемой жены, герцог не перенес, захворал от страданий и потому-то сошел раньше срока в могилу: Максимилиан Лейхтенбергский прожил всего тридцать пять лет. Он умер в том же 1852-м от чахотки.

Овдовев и выдержав год траура, Мария Николаевна пожелала сочетаться браком со своим возлюбленным. Попросить у отца разрешения она не осмелилась: понимала, что Николай I не только не позволит, но и сурово накажет их обоих. Фрейлина Анна Тютчева писала, что такой проступок подвергал Марию Николаевну «настоящей опасности, если бы стал известен ее отцу». Царь наверняка расторг бы тайный союз, после чего отправил бы Строганова в Сибирь, а дочь – в монастырь. Из всей семьи она доверилась только брату Александру, однако он ее решения не одобрил. Не удавалось ей найти поддержки и ни у кого из друзей: никто не желал быть свидетелем ее вступления в брак, все боялись гнева императора. И даже священник из домовой церкви Мариинского дворца отказался венчать, узнав, что нет на то благословения родителей… В конце концов, венчание совершил 13 ноября 1853 года в домовой церкви Мариинского дворца священник Иоанн Стефанов, которого привезла из собственной Гостилицкой усадьбы подруга Марии Николаевны Татьяна Борисовна Потемкина. Свидетелями по чину бракосочетания выступили князь Василий Андреевич Долгоруков, рисковавший при этом военной карьерой, и граф Михаил Юрьевич Вильегорский, слывший чудаком и вообще «не от мира сего». Император так ни о чем и не узнал.

После смерти Максимилиана Лейхтенбергского у Марии Николаевны начался весьма деятельный период жизни, благодаря которому она стала одной из немногих женщин царской семьи, занявших достойное и почитаемое место в русской истории.

Дело в том, что в 1852 году Николай I назначил свою старшую дочь президентом Академии художеств, одновременно она стала председателем Общества поощрения художеств. Это был первый и единственный случай, когда Академию возглавила женщина. Но никто не пожалел об этом назначении: Мария Николаевна справилась с задачей получше многих мужчин. Из истории Академии наук: «При ней в 1859 г. был принят новый устав Императорской Академии художеств, восстановивший преподавание общеобразовательных предметов. По пятницам в Академии устраивались рисовальные вечера, привлекавшие не только художников, но и широкий круг представителей артистического мира. В 1861 г. при поддержке президента была устроена выставка редких художественных произведений из императорских дворцов, целью которой был сбор средств на постройку приюта для неимущих художников. С 1862 г. Академия стала с успехом принимать участие в международных и всемирных выставках. С 1861 по 1865 гг. шла перестройка помещений главного здания, перестановка и систематизация художественных коллекций, к которым в 1862 г. прибавился дар графа Н. А. Кушелева-Безбородко. Завещанное им великолепное собрание экспонировалось отдельно в помещениях за Голубым залом музея (где сейчас находится Научная библиотека Академии художеств). По инициативе вице-президента Академии князя Г. Г. Гагарина, чье увлечение раннехристианским и византийским искусством разделяла и Вел. кн. Мария Николаевна, был открыт класс православного иконописания (просуществовавший недолго) и музей древнехристианского искусства (в 1880-х гг. целиком передан в организовывавшийся Русский музей императора Александра III). В 1869 г. президент назначила из своих средств ежегодную выдачу премий молодым художникам за лучшие работы на академических выставках. По ее ходатайству в 1871 г. из казны стали отпускать средства на поощрение художественной деятельности Академии. Согласно ее завещанию, Академия получила значительную сумму для приобретения произведений, а также античный мраморный бюст, картины Я. Бассано „Св. семейство“ и К. П. Брюллова „Итальянка, снимающая виноград“. Помимо доставшегося ей после смерти супруга ценнейшего собрания, Великая княгиня и сама интересовалась коллекционированием, закупая живописные произведения в основном в Италии и Франции. После ее смерти, коллекция была разделена между наследниками от первого и второго браков».

Помимо забот о художниках и русском искусстве Мария Николаевна активно занималась общественной и благотворительной деятельностью. Под ее личным контролем находились Патриотическое общество и Патриотический институт благородных девиц, Свято-Троицкая община сестер милосердия, а также Магдалинское убежище для падших женщин. Последнее стало причиной язвительных шуток со стороны недоброжелателей: немудрено-де, что великая княгиня покровительствует падшим женщинам, ведь в них она видит родственные души…

Общество не могло простить ей бунта. Не пришло еще время женщинам любить по собственному выбору. Особенно женщинам столь высокого происхождения.

Мария Николаевна никогда не жалела о том, что решила обвенчаться со Строгановым. Шли годы, а они продолжали любить друг друга, несмотря на разницу характеров и интересов. У них был идеальный брак. Возможно, огонь страсти подогревался тем, что этот брак надо было держать в тайне… Но в любом случае – они были счастьем друг для друга.

Жизнь в Петербурге становилась для Марии Николаевны все более тягостной, и все больше времени великая княгиня и ее супруг проводили за границей, в Италии, где они могли жить вместе, где росли их общие дети. Но и там Мария Николаевна не оставляла хлопот о любимом Академическом музее: в Италии в ту пору активно велись раскопки античных городов, и великая княгиня на собственные средства покупала поднятые из земли произведения искусства, оплачивала работу реставраторов – и отправляла в Россию.

18 февраля 1855 года скончался император Николай I. Мария горевала об отце, ведь они были так близки. Но вместе с тем, для нее забрезжила надежда на официальное признание ее брака со Строгановым. Она обратилась с просьбой к брату, теперь ставшему императором Александром I. Он созвал семейный совет, списался даже с родственниками, пребывающими за границей, в том числе со своей теткой, старшей сестрой отца Анной Павловной, королевой Нидерландов. И все они решительно стояли на том, что открыто этот брак признать невозможно.

Александр II все же признал брак сестры со Строгановым законным особым Актом – и на особых условиях. Документ был подписан им самим и императрицей Александрой Федоровной 12 сентября 1856 года в Москве. Супругам предписывалось хранить свой союз в тайне.

«1. Как второй брачный союз Великой Княгини Марии Николаевны, хотя и получающий ныне по воле Нашей, силу законного, должен однако же оставаться без гласности, то Ее Императорское Высочество обязывается каждый раз, в случае беременности, удаляться на время родов, от столиц и других мест пребывания Императорской Фамилии.

2. Граф Григорий Строганов может иметь помещение в Санкт-Петербургском и загородных дворцах Великой Княгини Марии Николаевны, но не иначе, как по званию причисленного ко Двору Ее. Он не должен являться с Нею, как супруг Ее, ни в фамильных, ни в иных собраниях Дома или Двора Нашего, а равно и ни в каком публичном месте, и вообще пред свидетелями. Прогулки с Великою Княгинею запросто он может дозволять себе только в собственных садах Ее Высочества: Санкт-Петербургском и Сергиевском, но отнюдь не в Петергофском, и других Императорских, где они могли бы встречаться с гуляющими, или проезжающими и проходящими».

Марию Николаевну это решение оскорбило. И если сына Григория она родила в провинции, то дочь Елену, словно нарочно, в нарушение предписания, она произвела на свет в самом сердце Санкт-Петербурга – 21 января 1861 года.

Оскорбленной чувствовала себя и ее мать, вдовствующая императрица Александра Федоровна, которую сын почти что принудил подписать документ. Она написала в мемуарах: «Я думала, что со смертью императора я испытала горе в его самой горькой форме, теперь я знаю, что может быть горе еще более жестокое – это быть обманутой своими детьми».