Это был недвусмысленный отказ. Пусть и безупречно вежливый, элегантный, в стиле безупречного и элегантного государя, каким представлялся Александр I… И, возможно, каким он и в самом деле являлся. Бабушка, императрица Екатерина Великая, вырастила его прекрасным дипломатом. И в своем отказе он предлагал оппонентам понять позицию русского императора, отказ которого «происходит вовсе не от недостатка доброй воли». Александр писал: «…я всегда буду готов всячески доказать мое благорасположение и уважение, лишь бы не вопреки основным законам моей империи и обстоятельствам».

Обстановка на тот момент была такова: на востоке Пруссии шли битвы с Наполеоном; проиграв сражения под Прейсиш-Эйлау, под Фридландом, французы разбили прусскую и русскую армии. Летом 1807 года Россия вынуждена была заключить невыгодный для нее Тильзитский мир с Францией. Согласно его условиям, России пришлось поддержать Францию в континентальной блокаде Великобритании. Отныне России не только запрещалось вести с последней торговлю, но и, как и прочим союзникам Франции, принимать в своих портах британские корабли. Прекратив с Англией деловые отношения, Россия несла огромные убытки.

Осенью 1808 года Александр I и Наполеон I встретились в Эрфурте. Там же и тогда же произошла еще одна знаменательная встреча. Для присутствия на переговорах двух императоров в Эрфурт съехались многие немецкие монархи – члены Рейнского союза. Был в их числе и свекор Марии Павловны Карл-Август Caксен-Веймарский – вместе со своим министром Иоганном Гете. По словам поэта, «на съезд императоров и королей в Эрфурте герцог Веймарский хотел непременно привезти с собой то, что было у него самого значительного, только одни привезли с собой золото, другие – портфели с реестрами штыков и пушек, подкреплявшими дипломатические доводы». Самым ценным, что имелось у Карла-Августа, был его знаменитый министр. И Наполеон явно придерживался того же мнения. Узнав о прибытии Гете 1 октября, он назначил ему аудиенцию на следующее утро. Император Франции приветствовал поэта фразой, ставшей крылатой: «Вот человек!» Он беседовал с Гете о его романе «Страдания юного Вертера» и наградил его крестом Почетного легиона.

Но, помимо этой примечательной сцены, которую и Гете, и Наполеон, можно не сомневаться, помнили до конца своих дней, ничего особо значимого на переговорах не произошло. Русский и французский императоры подписали договор о взаимной поддержке в будущем, однако условия этого договора впоследствии не соблюдались.

Вскоре стало очевидно, что война России с наполеоновской Францией неизбежна. Александр I и Наполеон еще считались союзниками, когда русский император, навещая свою сестру Марию Павловну в Веймаре, сказал ей: «Двоим нам не ужиться в Европе: одному из нас рано или поздно должно отступить».

Александр не держал зла на Марию Павловну, он сочувствовал ей и, может быть, даже понимал ее верность новой родине… Ведь и его великая бабка императрица Екатерина, урожденная принцесса Ангальт-Цербская, и его мать Мария Федоровна, урожденная принцесса Вюртембергская, и его жена Елизавета Алексеевна, урожденная принцесса Баден-Дурлахская, – все они сменили родину и теперь демонстрировали безупречную верность России. Мария Павловна поступила точно так же.

В июне 1812 года шестисоттысячная армия Наполеона, включавшая в себя армии его союзников, перешла пограничную реку Неман и вторглась в пространство Российской империи. Началась Отечественная война 1812 года, в которой войско Веймара, связанного с Наполеоном условием Рейнского договора, воевало против России… Что чувствовала в те дни, недели и месяцы Мария Павловна – неизвестно. Скорее всего, она утешалась науками, искусством, заботой о двух маленьких дочерях. Потом было отступление наполеоновских армий из России, заграничный поход русских войск, а в октябре 1813 года под Лейпцигом произошла великая «битва народов», в которой против армии Наполеона выступила Россия со своими союзниками: Пруссией и Австрией. Сражение стало для Наполеона роковым: 80 000 солдат пали на поле боя, Рейнский союз перестал существовать, и недавние союзники французов радостно присоединились к их врагам. Среди них было и войско владетельного герцога Карла-Августа Веймарского.

Мария Павловна заложила свои драгоценности, чтобы устроить в Веймаре госпиталь для русских солдат. Она создала несколько женских патриотических объединений, целью которых была помощь раненым и пострадавшим во время войны. И она же буквально умоляла своего брата императора Александра I и министра графа Аракчеева о помощи и внимании для веймарцев, которые оказались в плену на русской земле: «Граф Алексей Андреевич. С особенным удовольствием получила я письмо Ваше от 22 августа и благодарю Вас усердно за старание ваше в рассуждении веймарских пленных офицеров, коим следует ожидать до будущего времени перемену их судьбы, где они находятся: а между тем, прошу Вас меня уведомить вперед, ежели что воспоследует в пользу их; я, конечно, всегда сочту внимание Ваше к их участи доказательством особой услуги, относящейся к моей особе».

В 1814 году Мария Павловна встретилась в Веймаре со своей младшей сестрой Екатериной Павловной: та оплакивала мужа, герцога Ольденбургского, и любовника, генерала Багратиона, впала в глубокую депрессию из-за стольких утрат, и врачи посоветовали ей длительное заграничное путешествие в качестве исцеления от скорбей. Сестры и прежде любили друг друга, но особенно сблизились во время той встречи: обе уже не девочки, уже женщины, познавшие любовь и скорбь, боль утрат и унижений. Расставшись, они продолжали обмениваться частыми подробными письмами.

Посетила Веймар и невестка Марии Павловны, императрица Елизавета Алексеевна, направлявшаяся в Баден на встречу со своими родными. В свите императрицы была фрейлина Роксандра Эдлинг, которая оставила запись о посещении Веймара: «Некогда в Петербурге я знала великую княгиню Марию Павловну. Она выразила мне удовольствие, что опять видит меня. Веймарский замок очень красив, и все устроено в нем на широкую ногу. Двор многолюднее и богаче берлинского…»

Весной 1814 года пал Париж. Был подписан мирный договор, и Наполеон, после отречения, отправился в ссылку на остров Эльба. На французский трон вернулись Бурбоны, а в Европу, казалось, вернулся покой.

В 1818 году Марии Павловне нанесли визит ее брат император Александр I и мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Для них это была долгая поездка: сначала они посетили Екатерину Павловну, которая к тому времени второй раз вышла замуж и стала королевой Вюртембергской, потом Анну Павловну, которая была принцессой Оранской и жила в Брюсселе.

Желая сделать матери приятный сюрприз, Мария Павловна пригласила погостить в Веймар своих племянника и племянницу, детей покойной Елены Павловны: принца Пауля и принцессу Марию Мекленбургских. Это была счастливая встреча. Мария Федоровна наслаждалась обществом пяти своих внуков: двоих уже подросших детей несчастной Елены и троих малюток – детей Марии.

Но по возвращении в Петербург Марию Федоровну ожидал страшный удар: известие о скоропостижной смерти Екатерины Павловны. Мария Павловна узнала о смерти сестры чуть раньше, и это была одна из самых страшных утрат в ее жизни.

Утешение Мария Павловна нашла в благотворительности, которой она активно занималась в послевоенные годы – да и всю последующую жизнь. Искусства и науки не то что были позабыты, они просто теперь отошли на второй план из-за забот о калеках, вдовах и сиротах. Помимо выплат пенсий и пособий последним, Мария Павловна пыталась преодолеть нищету, порожденную войною, поддерживая рабочие мастерские для взрослых, прядильни для пожилых женщин, создавая учреждения с бесплатным уходом за роженицами и новорожденными. Веймарцы обязаны Марии Павловне такими важными для жизни мелочами, как питьевые фонтаны на улицах города, и даже первая сберегательная касса была открыта по ее инициативе и в день ее рождения в 1821 году. Мария Павловна помогала не только обществам, но также и отдельным людям, попавшим в бедственное положение, причем помогала инкогнито, предпочитая оставаться «неизвестной дарительницей».