Самого ярого защитника и последователя дарвиновская теория нашла в лице немецкого зоолога Э. Геккеля. Прочитав в 1860 году «Происхождение видов», он сразу признал правоту дарвиновского учения. И когда в 1863 году ему пришлось выступить в Штеттине на съезде немецких естествоиспытателей, то он прямо и определенно заявил, что дарвинизм сеет новое мировоззрение.

Большинство немецких натуралистов встретили выступление Геккеля враждебно и насмешливо. Но Геккель не сдавался: несмотря на расхождение с Дарвином в некоторых вопросах эволюционной теории, он остался до конца своих дней ее защитником.

Вслед за Геккелем начали высказываться за дарвиновскую теорию и другие немецкие ученые (Шлейден, К. Фохт, Бюхнер^[33]). Стали появляться статьи в журналах, проповедовавшие новое учение. Дарвинизм постепенно завоевывал себе признание в Германии.

Естественно, возникает вопрос, как Дарвин относился к борьбе за созданную им теорию, развертывавшейся во всех странах все с большей силой и остротой. Может создаться впечатление, что творец нового учения сам непосредственно не принимал участия в этой борьбе: почти не выезжая из Дауна, он очень редко посещал заседания научных обществ, не выступал в диспутах, по возможности воздерживался от полемики в печати. И все-таки душой, организатором и руководителем борьбы за дарвинизм долгие годы был Чарлз Дарвин.

А тихий приют его Даун служил центром, притягивавшим всех, кто сочувственно относился к эволюционной теории. Дарвин сумел сплотить «могучую кучку» ее сторонников. Он внимательно следил за всеми новостями в науке, касавшимися эволюционной проблемы. Оживленная переписка связывала его со многими лицами в разных странах, интересовавшимися вопросами развития органического мира. Эти письма — красноречивые документы, рисующие Дарвина как борца за эволюционное учение. В них он ставит и обсуждает вопросы, могущие пролить свет на какой-нибудь факт, относящийся к проблеме эволюции, к «общему делу», как говорил Дарвин. Им рекомендуются нужные для того же «общего дела» опыты и наблюдения; он заботливо направляет работу своих соратников. Он восторженно приветствует каждую работу, развивающую ее основные идеи, и очень деликатно советует, как, по его мнению, ее можно улучшить. Иногда из Дауна шли письма к совсем незнакомым людям, если сюда доходила весть об их положительных откликах на новое учение.

Но если кто-нибудь из приверженцев «евангелия сатаны» (так в шутку Дарвин называл своих сторонников) уклонялся от правильного пути и делал ошибки, — пощады ему не было… Так произошло с американским ученым Аза Греем, пытавшимся создать успех эволюционному учению, доказывая, что оно не противоречит религии. В подобных случаях в письмах посылались сначала тактичные разъяснения, а затем, если они не помогали, весьма энергичные возражения и даже язвительные насмешки, разбивавшие противника.

Все появляющиеся в печати возражения на эволюционную теорию им тщательно изучались и в каждом следующем издании «Происхождения видов» подвергались обстоятельному разбору и критике.

По мере того как распространялась теория Дарвина, становилось невозможным не признать его, как крупнейшего ученого. И вот Дарвин получает ряд наград за ученые труды: медали, ордена, дипломы, присуждаемые ему различными Академиями и научными обществами. Не проходило ни одного года без получения какого-нибудь знака отличия.

В 1864 году ему была оказана одна из самых крупных научных почестей в Англии: его наградили Коплеевской медалью Королевского общества за работы по зоологии, ботанике и геологии, а также за массу наблюдений, приведенных в «Происхождении видов», но не самую теорию. И президент общества в своей речи по этому поводу сказал: «Спрошенные вообще и коллективно мы исключили ее категорически из основ нашего награждения».

Вот с каким трудом прокладывало себе дорогу «Происхождение видов»!

Дарвин относился довольно равнодушно к получаемым им наградам, но ценил их как свидетельство успеха в распространении его взглядов. Зато он испытывал чувство глубокой благодарности к своим соратникам за их самоотверженное отношение к эволюционному учению: «Не круглые кусочки золота, а такие письма, как от вас и немногие другие, — пишет он Гексли в ответ на сердечное поздравление с получением Коплеевской медали, — для меня настоящие медали».

Не во всех странах так отнеслись к дарвинизму. Например, во Франции его встретили холодно и молчаливо. Статей в журналах не появлялось, и до 1864 года не нашлось издателя, который согласился бы издать «Происхождение видов», хотя переводчики и были.

Интересно, в чем Дарвин сам усматривал причины успеха «Происхождения видов». Он не видел их в том, что эволюционная «идея носилась в воздухе» и «умы людей были к ней подготовлены». В его «Воспоминаниях» есть такие строки: «…я не раз осторожно нащупывал мнение немалого числа натуралистов, и мне никогда не пришлось встретить ни одного, который казался бы сомневающимся в постоянстве видов…»

Отчего же зависел успех книги?

«Я думаю, — пишет автор ее, — несомненная истина заключается в том, что в умах натуралистов накопилось бесчисленное количество хорошо установленных фактов, и эти факты готовы были стать на свои места, как только была бы достаточно обоснована какая-либо теория, которая могла бы их охватить». Нельзя не согласиться с этой формулировкой, отчетливо характеризующей состояние биологических наук перед появлением теории Дарвина.

«Другим моментом, определившим успех книги, был ее умеренный размер; этим я был обязан появлению очерка мистера Уоллеса; если бы я опубликовал книгу в том объеме, — говорит он далее, — в котором я начал писать ее в 1856 г., она была бы в четыре или пять раз больше „Происхождения“, и у очень немногих хватило бы терпения прочитать ее».

Очень интересны и следующие слова:

«Я много выиграл, промедлив с публикацией книги примерно с 1839 г., когда теория ясно сложилась у меня, до 1859 г., и я ничего не потерял при этом, ибо весьма мало заботился о том, кому припишут больше оригинальности — мне или Уоллесу, а его очерк, без сомнения, помог восприятию теории».

Признание в науке заставило служителей церкви и ученых-богословов переменить отношение к Дарвину. С церковных кафедр они стали лицемерно доказывать, что учение Дарвина не противоречит религиозным представлениям. Наоборот, теория естественного отбора и богословие вполне совместимы. Что же касается прежних богословских нападок на «Происхождение видов», то они, якобы, происходили в силу недоразумений и взаимного непонимания. В обществе распространялись слухи, что Дарвин принадлежит к числу верующих людей. Церковь, так недавно объявлявшая учение Дарвина «учением сатаны», теперь объявляла автора своим верным сыном.

Почему произошла такая перемена?

Со времени оксфордского поражения стало совершенно ясным, что прямые нападки на теорию Дарвина ни к чему не приводят. Во всех странах Европы и в Америке дарвинизм укреплял свои позиции. Тогда-то противники Дарвина и предприняли обходное движение, объявив, что дарвинизм во всем согласуется с религией. Некоторые религиозно настроенные ученые предложили даже такой компромиссный выход: бог создал сначала наиболее просто устроенные организмы, а потом живая природа развилась по законам, открытым Дарвином.

И надо сказать, что такие рассуждения находили себе немало сторонников среди тех людей, которые не могли решительно порвать с религией. Таким образом противники дарвинизма достигали своей цели: сохранить за собой какую-то часть верующих. Они стремились всеми способами задержать распространение и развитие учения Дарвина, ниспровергавшего религию.

Серьезную помощь богословам оказали некоторые ученые тем, что они выступили с критикой естественного отбора. Они признали эволюцию растений и животных, потому что ее невозможно было отрицать при наличии массы убедительных доказательств, приведенных Дарвином. Но ими была объявлена война ее объяснению — естественному отбору — оружию, которым был нанесен сильнейший удар религии. Ведь если в природе существует естественный отбор, то значит нет творца, нет бога!