– Понимаю-понимаю, – Майер скривил губы в подобие улыбки и переглянулся с Масляным. – Лабиринты, да. А только почему вы, вместо того, чтобы приятно проводить время в обществе мистера О’Хейли, вдруг пустились в бега по нашим лабиринтам? Неужели случайно?
Видя, что Джоан хочет что-то сказать, Майер хлопнул ладонью по столу. Его улыбка превратилась в оскал:
– Не много ли у нас получается совпадений и случайностей? По-моему, слишком много! Вам так не кажется? Что, молчите? Жаль… Вы, девочка и не представляете себе, в какую неприятную попали историю. Заблудилась она, видите ли!..
Отвратительный Масляный придвинулся поближе к Джоан и захихикал.
– Но если посмотреть на дело иначе… Может сказать и так, что вам, Джоан, удивительно повезло, – задумчиво протянул Майер, – и мы с вами еще сможем договориться. В конце концов, никто, кроме меня и Вилли, – он указал на Масляного, – не знает, что вы добрались до кабинета мистера Кей. Вы ведь не против решить вопрос полюбовно? Ну, вот и славно. Потому что я, знаете ли, не люблю, когда меня пытаются одурачить, очень не люблю. Если вы сейчас выложите все то, что слышали, стоя у дверей кабинета, и к тому же расскажете мне правду о своих русских друзьях...
Джоан пыталась сообразить, как ей следует поступить. Главным для нее было то, что они, похоже, не догадывались, кто виноват в смерти старика. Возможно, даже не знали о том, что он умер. Но рядом сидел Виктор, такой несчастный, в наручниках... Нужно было срочно что-то придумать. Но что?..
– Да, многовато у нас получается русских… – Майер поднялся со стула и стал расхаживать по тесному кабинетику, рассуждая вслух. – Слишком много русских и слишком много совпадений. Один русский случайно подсовывает нам нужный экземпляр…
Отстраненно, словно о ком-то постороннем, Джоан подумала, что «экземпляр» – это, скорее всего, она сама и есть.
– …Другой – какой-то бродяга – случайно попадает на объект, точно угадывает чужой персональный код и тоже оказывается задействованным в игре. Потом эта русская девчонка, которая вечно сует свой чересчур длинный нос куда ее не просят... А теперь вот и наша любительница приключений становится единственной свидетельницей Встречи. Удивительные совпадения… Да-а, задачка… Ладно, Вилли, думаю, тебе придется заняться этой девушкой всерьез. Ты все понял? А этого я пока отведу в камеру.
Майер встал и, придерживая рукой скованного поникшего Виктора, направился с ним к выходу.
– Ну что, лапа, вот теперь я с тобой и побеседую.
Масляный с довольный видом потер руки и покосился на Майера. Тот едва заметно кивнул и захлопнул за собой дверь. Одно плавное движение, и Масляный уже склонился над Джоан, глядя ей прямо в глаза. Она отпрянула и хотела было вскочить на ноги, но Масляный сильно ухватил ее своей ледяной лапой за руку. От этого жеста узкая бретелька платья поползла с плеча вниз.
– Значит так: ты мне быстренько рассказываешь про русских, потом о том, что услышала и увидела здесь, и тут же отправляешься куда захочешь. Хоть в Голливуд. Но если ты, лапа, будешь сейчас упрямиться, то снимать тебя после этого можно будет только в страшилках, но уже без всякого грима…
Джоан находилась в каком-то странном состоянии, близком к прострации. Снова – как тогда в зале – ей казалось, что все это происходит не с ней, что она только наблюдает эту сцену со стороны, как будто смотрит телевизор. Тем более, что Масляный и в самом деле очень походил на киношного монстра. В настоящей, реальной жизни таких людей не бывает... Она хотела поправить спавшую бретельку, но стоило ей пошевелиться, как Масляный с видимым удовольствием рванул легкую ткань, и та легко расползлась у него под рукой. Грудь обнажилась почти до соска, но Джоан совсем не было стыдно. Только почему-то стало очень жаль испорченного платья. Почти такое же носила Та в том фильме, где ветер из подземки бесстыдно вздувает ей подол. Джоан тысячу раз пересматривала этот отрывок, ловя и пытаясь повторить каждое движение. Удивительно, как Ей удавалось избежать пошлости и грязи. По крайней мере, на экране. Джоан смотрела и знала, чувствовала, что она сама точно такая же...
Ухватившись за это воспоминание, Джоан почти не слышала шипящего голоса Масляного и даже не очень удивилась, когда мрачная комнатка поплыла куда-то в темноту…
Человек в пальто распахнул дверцу и сказал, что ни в какой Нью-Йорк ей ехать не нужно, и что он сейчас же отвезет ее обратно домой. Джоан послушно вышла из машины и, щурясь от яркого света фар, пошла вместе с ним по обочине. Из раскрытого нутра рефрижератора по наклонным сходням осторожно съезжал небольшой красный джип. Внезапно Джоан поняла, что ее не собираются везти домой. Она подумала, что Грэг оставил ее одну потому, что один раз ее уже отпустили, заставив все забыть и, видимо, решив, что она глупа, как все блондинки. Но теперь, когда они знают, что Джоан связана с ФБР, ее ни за что не оставят в покое. Ни за что!
Когда человек в пальто галантно распахнул перед ней дверь джипа, Джоан оглянулась. Оба грузовика удалялись, набирая скорость. На дороге осталась только брошенная машина Грэга. Помедлив секунду, Джоан решительно скользнула на сидение джип, на ощупь ухватилась за ручку противоположной двери и с облегчением обнаружила, что она поддается. Не думая о возможных царапинах и ушибах – так, как будто ее тело принадлежало другому человеку, – Джоан ничком выпала на дорогу, скатилась в канаву, влетела в кусты и только там позволила себе встать на ноги. Она бежала среди деревьев в почти полной темноте – до тех пор, пока не перестала слышать зовущие ее голоса.
А потом она по пояс провалилась в какую-то ледяную жижу и, немного успокоившись, прислушалась. В лесу было тихо. Джоан вылезла из лужи и, дрожа от холода, попыталась сообразить, в какой стороне осталось шоссе. Она вдруг поняла, что обязательно должна попасть в Нью-Йорк, чтобы предотвратить катастрофу. Теперь она точно знала, где искать того русского Ивана с его «грязной» бомбой.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
ДЖЕК
Если бы еще совсем недавно кто-то сказал Джеку, что ему так понравится самому принимать участие в операциях вроде той, которую пришлось провести этой ночью, он никогда бы не поверил. В его возрасте не следует так нервничать и бегать по коридорам, рискуя тем, что опять разыграется печень и поднимется давление. Но Джек вдруг почувствовал в себе такой непривычный, такой мальчишеский азарт, что ему даже показалось: он действительно помолодел. Во всяком случае, ни печень, ни суставы не давали о себе знать. Джек лег спать, не принимая снотворного. Фрэнк, которого он прихватил с собой из Лас-Вегаса, и несколько проверенных людей из Центра – вот все силы, которые понадобились для того, чтобы обезвредить русского бандита и освободить Весли. Пустяк, но как приятно! Наверное, это правда, что в каждом взрослом – даже пожилом мужчине – скрывается ищущий приключений мальчишка...
На следующее утро Джек проснулся, как обычно, ровно в девять. Нужно было сделать несколько важных звонков в Нью-Йорк и просмотреть на интернете новостные бюллетени. Как он и предвидел, политики начали усердно разрабатывать брошенную им как кость информацию. Слухи уже проникли в газеты, биржа тревожно призадумалась. Если он все рассчитал правильно, то совсем скоро к делу подключится ФБР. Конечно, об этом ему своевременно сообщат, но Джеку нравилось предугадывать те шаги, на которые он провоцировал всех невольных участников операции.
Джек вышел на внутренний балкончик и, облокотившись на перила, внимательно оглядел пустой холл Центра. Гости, как знаменитые, так и не очень, скорее всего, еще отсыпались после бала. Они тут совсем неплохо устроились, подумал он, вдохнув чистый прохладный воздух. Впрочем, так он думал всякий раз, когда прилетал сюда из Нью-Йорка. Но это его посещение Центра – последнее. Ах, как жаль, что больше нет старого Джона! Он, Джек, уже отдал распоряжение похоронить погибшего президента прямо здесь, на территории Центра. К сожалению, на этот раз без всяких почестей... Они с Джоном проработали вместе много лет и, когда у Джека было время, он всегда старался навестить друга. Поговорить, поспорить, обсудить с ним детали очередной операции. У Джона была светлая голова. Если он и заблуждался, то, в основном, только в отношении собственной персоны. Джон почему-то считал, что рожден политиком. Но на самом деле у него был слишком раскрепощенный для политика ум: слишком мало гибкости и умения ладить с людьми. Только работая с Джеком, он смог реализовать свои подлинные таланты. Да еще остаться в истории как подающий большие надежды безвременно погибший президент. Если бы Джек не помог ему тогда, то, вполне возможно, его действительно пристрелили бы. Но Джон опередил всех своих недоброжелателей. Да еще так ловко разыграл русскую карту, что Америка перепугалась до смерти. А это, в свою очередь, дало возможность провести еще несколько удачных операций. И все, включая самого Джона, остались довольны. Бедняга, надо же было так глупо умереть в самом начале их главного проекта, даже не увидев первых результатов!..
