Корзина закачалась. Последнее, что видел Хонат, — это кольцо лиц, склонившихся над отверстием. Еще один оборот барабана — и лица исчезли.

На дне корзины, свернувшись в плотный клубок и закрыв концом хвоста глаза и нос, рыдал Сет. Остальные хранили молчание.

Над ними сомкнулся полумрак. Царило необыкновенное безмолвие. Иногда хрипло и резко вскрикивал птицеящер, и этот крик только подчеркивал тишину. Свет, просачивающийся в длинные коридоры между стволами деревьев, рассеивался в зелено-голубую дымку, сквозь которую лианы тянули свои длинные изогнутые тела. Колонны древесных стволов окружали корзину со всех сторон, но стояли слишком далеко, чтобы помешать спуску. Время от времени корзина покачивалась, описывая восьмерки, — громадный маятник Фуко с грузом из пяти живых существ.

Корзина в последний раз нырнула, дернулась и накренилась. Пленников швырнуло на твердые прутья плетеных стенок. Матилд громко и пронзительно вскрикнула. Сет почти тут же развернулся, пытаясь нащупать опору. Еще один рывок, и Лифт замер, корзина легла на бок.

Они прибыли в Ад.

Хонат начал осторожно выбираться из корзины, стараясь не зацепиться за длинные шипы, торчащие отовсюду. Секунду спустя за ним последовали Чарл и Аласкон. Последний крепко держал за руку Матилд. Поверхность оказалась влажной, мшистой и холодной. Пальцы на ногах Хоната тут же непроизвольно поджались.

— Пошли, Сет, — негромко сказал Чарл. — Они ведь все равно не поднимут ее, пока мы не вылезем. Ты ведь знаешь.

Аласкон всматривался в холодный туман Поверхности.

— Да, — подтвердил он. — И нам нужен хороший мастер. Если у нас будут иглы, то, может, не пропадем…

Сет лихорадочно переводил взгляд с одного на другого. Потом, вскрикнув, одним прыжком покинул корзину, пронесся над их головами, ударился о толстый ствол, упруго оттолкнулся и ракетой устремился в туманный воздух наверху.

Изумленно раскрыв рот, Хонат смотрел вслед Сету. Ловко уцепившись за трос корзины, Сет начал проворно карабкаться вверх. Он даже не удостоил спутников прощальным взглядом.

Некоторое время спустя корзина закачалась и пошла вверх. Сотрясения троса, очевидно, заставили вращавших барабан предположить, что последний обреченный покинул корзину. Корзина, покачиваясь и танцуя, начала подниматься. И скоро фигура беглеца исчезла из виду в прозрачной мгле, а за ней и корзина.

— Он не доберется до вершины, — прошептала Матилд. — Слишком далеко, и он слишком торопится. Он скоро выбьется из сил.

— Не думаю, — возразил Аласкон. — Он упорен и силен. Если кто и способен выдержать подъем, так это Сет.

— Но они его убьют, даже если он и доберется.

— Естественно, — пожал плечами Аласкон.

— И я не буду слишком о нем жалеть, — добавил Хонат.

— Тем более я. Но острые иглы могли бы нам пригодиться здесь, внизу. Ну да ладно. Нам бы только выбраться отсюда. Только как отличить один лес от другого? Листва-то не видна.

Хонат удивленно воззрился на навигатора:

— Ты надеешься выжить в Аду, Аласкон?

— Конечно, — спокойно ответил тот. — Это такой же ад, как то, что наверху, — рай. Это всего лишь поверхность планеты, не более и не менее. И мы выживем, если не одуреем от страха. Или ты собираешься сидеть на месте, ожидая чудовищ, которые явятся за тобой?

— Я об этом еще не думал, — признался Хонат. — Но если Сет сорвется с каната раньше, чем доберется до платформы, где его прирежут… Может, нам удастся его поймать? Он не тяжелый. Если бы мы соорудили что-нибудь похожее на сеть…

— Он просто переломает себе кости, да и нам тоже, — сказал Чарл. — Я за то, чтобы мы поскорее отсюда убрались.

— Зачем? Ты знаешь место получше?

— Нет. Но только ад это или не ад, а демоны здесь водятся. Мы сами видели их сверху — змееголовые великаны. Они знают наверняка, что Лифт выгружается именно в этом месте и доставляет им даровое угощение. У них могло войти в привычку приходить сюда на кормежку…

Не успел он докончить свою мысль, как вверху зашелестели ветки. Сквозь голубой воздух зашуршал поток ледяных капель, пророкотал гром. Матилд захныкала.

— Это всего лишь гроза, — попробовал успокоить ее Хонат, но голос подвел его, и вместо слов изо рта вылетели негромкие каркающие звуки. Слыша шуршание ветра в ветвях, Хонат автоматически согнул ноги в коленях и начал искать руками опору, ожидая, что поверхность под ногами долго и волнообразно закачается. Но она осталась неподвижной. Опоры для рук поблизости не было.

Он покачнулся, пытаясь движением избавиться от гнетущей неподвижности. Между стволами деревьев пронесся новый порыв ветра, и тело Хоната еще больше напряглось в ожидании движения. И снова влажная губчатая поверхность под его ногами осталась неподвижной. Исчезла важная составляющая жизни — необходимость постоянно сохранять равновесие, такая естественная для обитателя Вершин, где ветви и лианы все время качают порывы ветра.

Чувствуя головокружение, Хонат опустился на землю. Прикосновение не защищенных мехом ягодиц к холодной сырой почве не доставило ему удовольствия, но стоять не было сил, иначе скудный завтрак осужденного покинул бы его желудок. Одной рукой он обхватил твердый ребристый корень дерева, но и это привычное движение не прогнало дурноты.

Другие чувствовали себя не лучше. Матилд бездумно раскачивалась, сжав губы и закрыв ладонями маленькие изящные ушки.

Головокружение. Они и понятия не имели о нем там, наверху. Головокружением страдали только те, кто серьезно повредил голову или заболел. Но здесь, на неподвижной Поверхности, головокружение, видимо, грозило остаться с ними навсегда.

Чарл сидел на корточках, судорожно сглатывая слюну.

— Я… я не выдержу! — простонал он. — Это колдовство. Аласкон… змееголовые демоны…

— Чепуха, — сказал Аласкон, хотя и сам оставался в вертикальном положении только благодаря тому, что приник к огромному вздутию на стволе. — Просто нарушено чувство равновесия. Это… от неподвижности. Мы скоро привыкнем, и оно пройдет.

— Лучше бы нам… — начал Хонат, заставив себя отпустить корень пальмы, который он сжимал с отчаянием обреченного. — Кажется, Чарл правильно говорил насчет даровой пищи для местных хищников. Мне почудилось какое-то движение в папоротниках, Аласкон. И если дождь будет долгим, вода скоро поднимется. После сильных ливней я замечал внизу серебристый блеск.

— Правильно, — тихо сказала Матилд. — Рощу папоротников всегда заливает. Вот почему Вершины здесь гораздо ниже…

Ветер немного утих, хотя дождь продолжал лить. Аласкон попробовал отпустить опору и выпрямился.

— Двинемся, — предложил он. — Будем держаться под прикрытием, пока не взберемся повыше…

Откуда-то сверху донесся слабый треск, который становился все громче. Похолодев от ужаса, Хонат поднял голову.

Сначала из-за далекой завесы лиан и веток ничего не было видно. Потом с ошеломляющей внезапностью что-то маленькое и черное пробило зеленые своды, пронизало сине-голубой воздух и врезалось в почву неподалеку от пораженных страхом людей. Это было тело, и летело оно безвольно кувыркаясь. Все бросились в разные стороны. Тело ударилось о грунт с влажным чавкающим звуком. Что-то лопнуло, как туго набитый мешок. Несколько секунд все стояли неподвижно, потом Хонат осторожно приблизился.

Это был Сет — в этом Хонат не сомневался с первой минуты. Но убило его не падение — еще наверху в него вонзились дюжины игл. Часть из них, наверное, он сам отточил, сделав почти невидимыми, древокожаными лентами, которые предварительно вымочил в теплых бромеледовых ваннах.

Да, милосердия с Вершин не дождешься. Приговор ясен — тысяча дней в Аду или падение и куча переломанных костей вперемешку с грязным мехом.

Так начался их первый день на Поверхности.

Остаток дня ушел на то, чтобы ценой невероятных усилий добраться до возвышенности. Большую часть пути пришлось почти ползти, потому что деревья, за исключением редко разбросанных гингко и кизила, начинали ветвиться только метрах в шести над землей. Когда они с великими трудностями преодолели часть пути к Великому Хребту и грунт стал тверже, путники попытались взбираться на низкие ветки и совершать короткие прыжки. Но очень скоро их с жуткими криками атаковали десятки птицеящеров, сражаясь за право первыми сожрать пухлые, невероятно медлительные существа. К счастью, мерзкие твари были не очень крупны, и люди отделались несколькими сильными укусами.