— Твою мать… — Выругался я, возвращаясь к тумбочке. — Ало?

Звонил Матвей. Оказывается, в каком-то захолустном городишке бывшие военные подняли бунт.

— Требуют демократических свобод. — Завершил своё сообщение Мурзиков.

— Что предприняли? — Севшим голосом поинтересовался я.

— Пока ведём переговоры. Окружили. Но эти твари весь город взбудоражили.

— Можешь коротко описать их требования?

— Выборы…

— Хватит, понял. Сейчас прибуду.

— Не стоит. — Возразил Матвей. — Здесь опасно. Наших войск очень мало. А этих любителей демократии выше крыши.

Я постоял, немного подумал. Надо принимать решение. Да, очень неприятное, но!.. Лучше малая кровь сейчас, чем большая потом. А мнение заграницы меня не интересует. Придя к такому выводу, набрав побольше воздуха в грудь, сказал:

— Матвей, прекратить всякие переговоры, расстрелять. Всех. Я боюсь, что в этой каше менее виновных найти будет сложно, поэтому постарайся, если получится, но особо рьяных расстрелять. Если возьмёшь зачинщиков, показательно повесить на центральной площади. Призывай войск сколько нужно. Подключи Николая Никаноровича. До утра задавить гниду.

— Какого утра?

— Чёрт!.. Нашего.

— Понял, будет сделано, ваше величество.

Положив трубку, сел на край кровати. Руки немного тряслись. Не просто отдавать приказ на расстрел людей. Плохо, очень плохо. Но мягкотелость некоторых правителей я хорошо помнил, и чем это закончилось. Дети, попавшие под бомбёжку… Без рук, без ног… Без глаз… Нет, лучше сразу задавить гниду.

Я протянул руку, поднял трубку и набрал номер Дженни. Но девушки, по всей вероятности, дома не оказалось. Тогда набрал номер Альбины. Через несколько секунд в трубке раздался сонный голос:

— Слушаю.

— Альбиночка, ты дома? — Спросил я, хотя вопрос был дурацкий.

— Ну, да?! — Немного удивлённо и растерянно ответила девушка.

— Можешь сейчас отправиться в Первоград?

— Да, конечно. Только умоюсь…

— Не надо умываться. Ты и так красивая. Альбина, я жду тебя на верхушке башни через пять минут.

— А ты… Вы где?

— Я в Аратте. Сейчас буду в башне.

— Может мне в Аратту лучше?

— Не надо. Зачем лишние разговоры…

— Я на башне подожду, оттуда домой пойдём вместе.

— Хорошо. иду.

Я положил трубку, быстро напялил штаны, накинул рубаху и покинул помещение. Сразу же за дверью почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Окликать не имело смысла. Всё равно не отзовётся.

Наверху ждала Альбина, встретившая меня неоднозначным вопросом:

— Ваше величество, а что вы будете делать, если все мы забеременеем?

— Глупая ты женщина. — Ответил я, беря её под руку. — Пошли.

Удивительно было то, что все они знали о втором этаже, и только один олух — я, ничего не знал.

— Альбина, как дела в твоей епархии? — Спросил я, отдыхая после трудов праведных.

— А вы больше ни о чём спросить не могли? — Отпарировала девушка.

— Увы, не мог. Мне вообще трудно в этом непонятном свете… или мире… Чёрт его знает. Я не понимаю, что происходит, и что от меня требуется? Почему так всё складывается? Откуда столько женщин? А главное, почему китаянка, которая вполне могла создать своё государство, и не хуже моего, а может и лучше, вдруг предлагает свою руку и сердце? Почему захваченная в плен принцесса, вместо того, чтобы вернуться домой и отблагодарить меня нормальным мирным договором, или наоборот, объявить войну, выходит за меня замуж? Ну не верю я, что моя внешность такая великолепная, чтоб на меня кидались голодные женщины. Не верю я в это.

— Правильно делаете, что не верите. Внешность у вас нормальная. Не красавчик писанный, но и не Квазимодо.

— Хорошо. Давай с другой стороны подойдём. Почему ты решилась на это?

— На что?

— Стать моей любовницей.

— Просто… Очень хотелось, а мужиков мало. и сейчас такая же тенденция. Много девушек буквально сума сходят от неудовлетворения.

— Чушь.

— Нет, не чушь. В вашем окружении официанток меняют каждую неделю. Как только Сяомин замечает масляные взгляды в вашу сторону, так тут же меняют всю смену.

— Хм! Не замечал. Можно подумать, что официантки не могут иметь на стороне никого. Вокруг меня постоянно крутится несколько сотен военных. Всегда можно найти.

— Как видите, не всегда.

— Так что там у тебя в наделе? — Ушёл я от скользкой темы.

— У нас у всех приблизительно одинаково. Мы друг дружке помогаем, подсказываем. Кстати, Генриетта говорит, что Мелисента беременна. На третьем месяце.

— Чего?! — Не поверил я.

— Потому она и перестала гоняться за вами. И с некоторых пор переберётся полностью на местожительство в цитадель. Там спокойнее, тише, а главное медицина рядом.

— Почему её медицина интересует в первую очередь?

— У неё бёдра узкие. Проблема рожать будет. Скорее всего Моисей Абрамович, если решиться, кесарить станет.

— В наших-то условиях? — Усомнился я.

— А если выхода не будет?

— У кого ещё бёдра узкие?

— Можно подумать вы не знаете?!

— Ты понимаешь… На ощупь мне трудно определить. Хотя… Теперь я приблизительно понимаю, что такое узкие бёдра. Так у кого ещё?

— У Сяомин.

— А она случайно не на третьем месяце?

— Генриетта подозревает, что китаянка ваша вообще забеременеть не может.

— Это ещё почему?

— Не знаю. Проблемы с каналами какие-то. Я не разбираюсь в медицине, но наследника вам ни одна из жён родить нормально не сможет.

— А что говорит еврей?

— Не знаю. Он же со мной не делится своими наблюдениями.

— А почему Генриетта с тобой делится?

— Потому что я спросила сама.

— А как насчёт медицинской тайны?

— Да какая там к маме тайна? Всякий же видит.

— В смысле?

— Животик у вашей принцессы очень уж выпирает.

— А насчёт каналов?

— Ну… — Замялась Альбина. — Мы же проходим осмотр у Генриетты. Так сказать, под постоянным наблюдением. Сяомин постановила с тех пор, как Мелисента выдвинула свои требования о наследнике.

— Боится конкуренции?

— Скорее наоборот. Хочет, чтоб у вас был здоровый наследник.

— Ну, а причём здесь медицина?

— Ну, мы интересуемся здоровьем друг дружки.

— Зачем?

— интересно. — Отрезала Альбина.

— Не понимаю. Что интересного?

— интересно, что вы будете делать, если мы все забеременеем?

— Опа! Вернулись к тому, с чего начали. Возьму к себе очередную официантку.

— Изольда говорит, что взять-то вы можете, толку от этого никакого, кроме физического удовлетворения. Потому что официального наследника может родить только официальная жена. У вас есть ещё одна возможность жениться, согласно брачному договору с китаянкой.

— А если?..

— Вы же знаете!.. В случае смерти Сяомин брачный договор, подписанный с китаянкой, считается не действительным.

— Понятно. Я не про это.

— Если Мелисента при родах умрёт?

— Не исключено. Если Моисей собирается кесарить, то всё возможно. Видать, дела там очень плохи.

— Вот поэтому она и отпускает вас на вольные хлеба. Хотела своих… Свою подружку вам подложить, да Сяомин не позволила.

— А у неё ещё и подружка есть?

— Конечно. И не одна.

— Здешняя?

— Нет. Откуда у неё здесь друзья?

— Мало ли?..

— Нет. Знакомая какая-то.

— Сума сойти!!! Какие интриги вокруг меня, оказывается!.. А ты рожать не собираешься?

— Если получится, почему бы и нет? — Хитро улыбнулась она. — Всякая женщина мечтает о ребёнке.

— Не скажи, не скажи. — Задумался я, вспоминая некоторые истории из прошлой жизни. — Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее, как говаривали наши предки. А они знали толк в словах.

59-0:10010

Утром первым разыскал меня Егоров, сообщивший результат нечаянной встречи. Обознавшуюся девушку звали Лили Сандалова. Мне это имя ни о чём не говорило. Среди моих знакомых как нынешних, так и прошлых девушек с подобными именами не наблюдалось.