– Если бы у тебя был тот автомобиль, который тебе купил муж, то ты…

– Бывший муж, – сквозь зубы процедила Лейни.

А Джеки невозмутимо продолжила:

– Если бы у тебя была нормальная машина и муж, то тебе не пришлось бы прибегать к помощи незнакомых мужчин на парковке. У таких мужчин могут быть далеко не честные намерения.

Лейни начала считать до десяти, но на счете три сдалась.

– Прости? Каким образом любезность считается какими-либо намерениями?

Джеки сердито посмотрела на нее:

– Мне что, растолковать это тебе? А политические связи твоего отца? Кое-кто может использовать тебя ради этого. Лейни, ты никогда не отличалась трезвостью суждений.

Удар ниже пояса.

– Как, например, с Дэниелом? – огрызнулась она. – Тебя тогда не волновали ни мои суждения, ни мои родственные связи, раз уж он происходил из хорошей семьи. Я не знаю, какая нужда у Бена Лолесса в политических связях и как он полагает их использовать, поскольку мы пообщались всего десять минут.

– Марта сказала, что у тебя был весьма довольный вид.

– Марта ошиблась, – отрезала Лейни. – Мама, пожалуйста, перестань.

Джеки хмыкнула и сообщила:

– Я недавно разговаривала с Дэниелом.

– Что?!

Джеки укоризненно посмотрела на дочь:

– Он сказал, что ты ему совсем не звонишь. Почему не позвонить, Лейни? Он достойный человек.

У Лейни перехватило дыхание. Она приложила столько усилий, чтобы освободиться от своего мужа.

– Не вижу ни одной причины, чтобы звонить ему. Никогда в жизни этого не будет.

– Он скучает по тебе, дорогая.

Ничего подобного. Она хорошо изучила Дэниела. Ее бывший муж скучал лишь по выгодной сделке.

Лейни никогда не сообщала семье о всех причинах, приведших к разводу. Она боялась, что они примут его сторону. И теперь, глядя на мать, поняла, что боялась не зря. Родители просто обожали Дэниела. Она встречалась с ним лишь в угоду родителям, чтобы быть той дочерью, какую они хотели в ней видеть. Они были вне себя от радости, когда она уступила его ухаживаниям. Вероятно, ее ослепило кольцо с бриллиантом в три карата огранки «принцесс», и она согласилась выйти за него. Она думала, что брак окажется удачным и поможет ей заслужить уважение родителей. Она ошибалась.

– С чего это ему сейчас скучать по мне? Мы в разводе уже больше года.

– Я дала ему номер твоего сотового телефона. А вот его номер, – сказала она, запустив руку в свою объемистую сумку. – Он сказал, что позвонит тебе.

От охватившего ее гнева Лейни вскочила на ноги.

– Мама, как ты могла? Я не желаю с ним разговаривать. Теперь моя жизнь его не касается. Да и пока мы были женаты, мало касалась. С какой стати ему интересоваться мной сейчас?

Мать с удивлением посмотрела на нее:

– Лейни, вы были женаты семь лет, так что чувства сразу не исчезают. Он может помочь тебе выбраться из той неразберихи, в которую ты угодила. Ты упорствуешь, но у тебя ничего не получается. Тебе необходима его помощь.

У Лейни тошнота подступила к горлу. Для матери важно лишь общественное мнение, и она готова навязать ей помощь человека – по ее мнению достойного! – не важно какой ценой.

– Я совершенно точно не нуждаюсь в его помощи. – Рассказать родителям всю правду о ее браке с Дэниелом? Но это докажет, какая она неудачница. – Я больше не нуждаюсь ни в ком, ни в чем-либо. Я прекрасно сама со всем справляюсь. – Ну, за исключением того, что ее магазин приносит убыток, а холодильник и фургон вот-вот выйдут из строя. О, совсем забыла – она скоро станет матерью-одиночкой. Но тем не менее… – Мама, я вполне счастлива.

Джеки вздохнула, покачала головой и пренебрежительно махнула рукой:

– Ох, милая. Ты не можешь быть счастлива в такой квартире после того воспитания и уровня жизни, которые у тебя были. И прекрасного замужества. Поговори с ним, когда он позвонит. Возможно, он даст тебе второй шанс.

– Меня это не интересует. – О годах, прожитых с Дэниелом, ей и думать не хотелось.

– А следовало бы. – Джеки бросила взгляд на часы. – Я, пожалуй, пойду. Рада была повидаться с тобой, дорогая. Навести нас.

Лейни подавила вздох. Как характерно для мамы – она всегда ведет себя так, словно ничего не случилось.

Следующим вечером, увидев на подъездной дорожке серебристую машину, Бен сразу понял, что Лейни Килер приехала навестить бабушку. Странно, почему у нее такой скромный автомобиль. Он был готов поспорить, что за этим кроется какая-то загадка.

Крайне невежливо не подойти к ней и не спросить, все ли в порядке с машиной, а потом он вернется к своей работе – устройству пандуса на веранде для бабушкиной коляски. Он прислонил деревянную рейку к стене и направился к машине Лейни.

Дверца распахнулась, и оттуда появилась длинная стройная ножка в джинсах и черном ботинке на высоком каблуке. Ему показалось, что ей что-то мешает выйти, и он наклонился к дверце.

– Добрый вечер, – сказал он.

Она вскрикнула и едва не уронила коробку с пиццей. Большие голубые глаза уставились на него, и нежный румянец залил ей щеки. Губы у нее слегка приоткрылись, и он поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от ее рта. Откинув эту ненужную мысль, он произнес:

– Давайте помогу.

Она помотала головой, отчего длинные гладкие волосы рассыпались по плечам.

– Я сама. Спасибо.

Он отступил, чтобы дать ей выйти.

– Машина бегает? – спросил он.

– Да. Еще раз спасибо. – Она взглянула на него. Тон ее был прохладно-вежливый.

Захлопывая дверцу бедром, она уронила ключи на землю. Бен нагнулся, поднял ключи и вложил ей в ладонь. И… его охватил жар. Он быстро отдернул руку. Черт!

– Спасибо, – пробормотала она.

– Пожалуйста. – Он отвернулся и направился к гаражу. Надо как можно скорее отойти от нее, пока…

– Бен. – Он повернул голову, а она нерешительным жестом указала на коробку с пиццей. – Если захотите присоединиться к нам, то учтите – хватит на всех.

– Нет, спасибо, – машинально ответил он, но успел заметить промелькнувшую у нее в глазах обиду. Черт, черт, черт. – Я еще не закончил здесь работу. – Он попытался исправить неловкость. – Вот закончу и тогда попробую вашу пиццу. – Почему он почувствовал, что надо смягчить резкость? С каких это пор большие голубые глаза стали его волновать? Да с прошлого вечера, когда она, прищурившись, посмотрела на него и сказала, что могла бы сама поменять колесо.

– Успеха вам. Мы с Роуз любители пиццы.

Он сунул руки в карманы куртки.

– Буду это иметь в виду.

Она пошла к дому, а он не смог отвести глаз от ее покачивающихся бедер.

Черт бы его побрал! Он не может позволить себе каких-либо увлечений или привязанностей. Эту роскошь он себе запретил. Он вообще не должен был выжить.

Он вернулся к работе, стараясь не прислушиваться к женскому смеху, доносившемуся через сетку кухонной двери. У Лейни был гортанный смех, он затрагивал у него в душе что-то такое, что он утратил после смерти Джейсона.

Он только начал пилить бревно, как зазвонил телефон. На дисплее высветился номер звонившего – это его бывший босс. Он вздрогнул, но ответил твердым голосом:

– Привет, командир.

– Бен. – Голос пожилого начальника звучал озабоченно. – Как ты, сынок?

– Более или менее.

– Только более или менее?

– Да. – К чему рисовать картину в розовом свете своему боссу? Его уже заставили взять отпуск из-за стресса после смерти Джейсона. Что может быть хуже?

– Все еще мучаешься, как я понимаю.

– Да. – Освободится ли он от боли, когда перестанет сниться тот сон? И хочет ли он этого? Не будет ли это предательством друга, которого он любил, как брата? Он, Бен, жив, а Джейсон – нет.

Командир вздохнул.

– Наверное, мне не стоит повторять тебе, что это был несчастный случай, а не твоя вина?

– Сэр, при всем моем уважении вы неправы. – Слова застряли в глотке. – Из-за меня погиб хороший, семейный человек.

– Расследование этого не установило, – мягко напомнил ему командир.