— Пирожки на столе, — крикнула жена.

Сергей пробурчал в ответ что-то, что должно было означать, будто он работает и снова мрачно уставился в текст на ноутбуке. Из экрана выбралось странное существо, очень похожее на ящерицу, но с длинной шеей, крылышками и к тому же покрытое густой светлой шёрсткой. Оно перебралось на плечо Сергея, который не обратил на происходящее никакого внимания, и стало отчаянно чесать задней лапой под крылом.

— Да что же это такое, — жалобно проскрипело существо, — просто никакого спасу нет от этих гадов! В тексте еще ничего, а как сюда выберешься — совсем житья не дают, паразиты! Может, все-таки исправишь эту дурацкую ошибку в самом начале второй главы: «Мягкая, волнистая шерсть грозного дракона сверкала на солнце всеми оттенками золотого»? Не знаю, о чем ты думал, когда это писал, но честное слово — у драконов свои понятия о красоте. Да и морока с ней, ты хоть представляешь, сколько времени уходит на то, чтобы её расчесать? Опять же, блохи…

Дракончик изогнулся, пытясь по-собачьи зубами выкусить особо зарвавшееся насекомое, чихнул нечаянно огнём из-за попавшей в нос шерсти, взвизгнул от того, что опалил себе круп и заехал крылом Сергею в ухо. Сергей отмахнулся, дракончик обиженно перелетел на стол и засопел оттуда:

— Вот натаскаю тебе в квартиру насекомых…

— А хотя бы и натаскаешь, — пробурчал Сергей, не отрывая взгляда от экрана, — думаешь, что в чешуе никаких паразитов не водится?

— Может, хотя бы кисточку на хвосте где-нибудь опишешь, а то скоро совсем крысой летучей задразнят, — дракон с грустью посмотрел на свой хвост — там шерсть была гораздо реже, нежели на теле.

— Не опишу, — так же хмуро ответил Сергей.

— Какой ты автор, если проявить фантазию не можешь! — дракончик принюхался, повращал головой и заинтересованно уставился на тарелку, содержимое которой было аккуратно накрыто полотенчиком. — Серёга, а ты чего вообще такой хмурый сегодня? Опять в редакцию ходил?

Шерстистый ящер попытался заглянуть одним глазом под полотенце, но у него ничего не получилось. Тогда он аккуратно взял в зубы край ткани и стал медленно отползать назад и вбок.

— Был.

— Ы кыны… — дракон отпустил полотенце. — И конечно же, твоя любимая Олимпиада Сергеевна опять выдала тебе целую кучу замечаний?

— Совсем не кучу.

— Даже странно, что же ты будешь делать, когда у неё совсем не останется замечаний? Ты так часто к ней ходишь!

— Ты на что намекаешь?! — взвился Серёга. — Олимпиада Сергеевна — профессионал издательского дела! Она даёт мне ценные советы!

Дракончику наконец-то удалось сбросить покрывало с тарелки и он восхищённо уставился на открывшееся его взгляду:

— Пирожки! Я так и знал, что мои предчувствия не могут меня обманывать! Ради одного этого стоит быть написанным именно тобой! Твоя жена — гений! С мясом? — не дожидаясь ответа, он впился зубами в пирожок, но тут же выпустил его: — Горячие! И какой же совет наша профессионал дала тебе на этот раз?

— Что добро должно победить зло.

— Какая свежая идея! — дракон аккуратно откусил кусочек пирожка. — И кто же у нас добро?

— Сэр Арчибальд.

— Этот сопливый мальчишка, размахивающий своей тупой железякой, которую я могу сломать одной лапой? Никогда бы не подумал! А кто у нас зло?

— Ты. Ужасный, кровожадный монстр.

Монстр прекратил жевать пирожок и задумался:

— И как же меня будут побеждать?

— Сэр Арчибальд должен тебя убить.

Дракончик внимательно посмотрел на своего автора:

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что в восторге от этой замечательной идеи?

— Не видишь, просто прыгаю от счастья, что наконец-то понял, как закончить своё творение, — сказал Серёга и отвернулся к стенке.

— Но это же совершенно невозможно! Разве твоему профессионалу издательского дела непонятно, что я — самый умный, самый сильный, самый красивый! Ты только посмотри на меня!

Змей оторвался от поедания пирожков, поднял голову, гордо откинув чёлку, встопорщил крылья и стал пританцовывать, виляя хвостом.

— Я же обаятельный, — он состроил умильную рожицу. — Я бы сказал, что на мне вообще весь роман держится, что если твой роман будут читать, что если его вообще кто-нибудь запомнит среди множества других романов, то только благодаря мне! Что, скажешь не так? Так ведь так, именно так! И я не понимаю, почему твоя профессионал издательского дела этого не понимает!

Ящер встопорщил шерсть от возмущения и стал походить на помесь рассерженного воробья с рассерженным хомячком.

— Ты лучше скажи, с чего она вообще решила, что добро в данном случае должно побеждать зло?

— Такова концепция серии.

— А может, можно поменять концепцию серии? Скажем на «дракон побеждает всех» или хотя бы на «давайте ещё немного побесимся»?

— Нет.

— Почему?

— Потому, что Олимпиаду Сергеевну никто победить не может. Она всё равно своего добьётся. Уж что только авторы не пытались придумать. И инопланетных монстров, и армии орков и гоблинов, даже зёленую слизь, которая расползается по городу и растворяет всё органическое. Ничего не помогло. Всё равно везде добро победило. Тот, кто про слизь писал, даже со злости забросил эту тему и переключился на собачек, поэтому добро у него победило за кадром, так сказать.

— Какой ужас! — вздрогнул дракончик.

Серёга промолчал.

— Ну, хорошо, пусть концепция! Но давай разберёмся с персонажами? С чего она вообще решила, что я — зло?

— Она прочитала роман. И не смотри на меня таким удивлённым взглядом! — разозлился Сергей. — Как будто совершенно не представляешь о чём идёт речь! А если бы ты с самого начала не вёл себя так нахально, будто в романе кроме тебя вообще никого нет, то всё могло было бы быть по-другому. Тогда ещё что-то можно было бы объяснить Олимпиаде Сергеевне, ну хотя бы попытаться!

— И что я такого сделал, по-твоему, особенного?

— Зачем ты уже при первом появлении построил всех крестьян и объявил, что позволишь им любоваться собой в течение часа каждую неделю? Ещё и расписание составил — в среду одна деревня, в четверг другая…

— Они же крестьяне! Они не видели в жизни ничего, кроме своих дворов, коров и работы днём и ночью! А тут такая возможность встретиться с прекрасным! Посмотреть на нечто удивительно красивое! То есть на меня!

— Ах ты просветитель с крылышками! И главное, всего за две коровы!

— Ну, извини! Я всё-таки есть каждый день должен! — дракончик и сейчас продолжал чавкать. — Это я тут у тебя такой элегантно-компактный, а там-то я Самый-Пресамый Большой Зверь!

— Вот именно, только о своём брюхе и можешь думать. Тебе, можно сказать, смертью угрожают, а ты и сейчас всё лопаешь и лопаешь.

— Это нервное, — извинился дракончик и с вожделением посмотрел на следующий пирожок.

— Ладно бы только коровы. Но зачем ты съел сэра Реджинальда, отца сэра Арчибальда, когда он выехал утихомирить тебя?

— Сэр Реджинальд — старый напыщенный индюк! — возмутился змей. — Целую главу он стенал от ужасного несчастья, свалившегося ему на голову (то есть от меня), потом ещё главу воодушевлялся, а потом, когда искал меня, ещё умудрился снести все ветряные мельницы в округе. Причем последнее злодеяние приписали тоже мне, хотя, спрашивается, что дракон может искать на этих самых мельницах? Муку, что ли? И зачем ужасному хищнику мука, объясни мне?

Ужасный хищник вгрызся в очередной пирожок, но тут же сморщил нос и удивленно посмотрел на автора.

— С капустой? Ты что, следующий роман про кроликов писать собрался? — он выплюнул капусту и обиженно продолжил: — В конце концов, этот твой сэр меня загубить решил. С чего это я должен был с ним церемониться? И вообще, что он строил из себя защитников крестьян? Лучше бы за экономикой следил, а то дожили, развёл натуральное хозяйство, довёл крестьянство до нищеты, столько деревень одного дракона прокормить не в состоянии! Вверг свои владения в экономический хаос…