Вольфганг не видел мужественных и открытых лиц своих братьев–рыцарей, не ощущал крепких рукопожатий и дружеских похлопываний по плечу, не слышал слов одобрения и сопереживания. Только мерзко копошащийся шорох множества ватных ног, спешащих унести возвышенные рыцарские души подальше от удушающей реальности, неожиданно извергнутой на них помраченным разумом Вольфганга. Рыцари, до сих пор с поистине возвышенным вдохновением принимавшие непостижимые откровения Вольфганга, наотрез отказались осознать то, что оказалось доступным для их понимания, слишком доступным. Даже потом, немного придя в себя, эльфы вели себя так, словно не было Песни Розы и последующих слов Вольфганга. И только уважительные взгляды в сторону брата Готфрида, нашедшего в себе мужество остаться наедине с Вольфгангом и исполнить возложенную на него миссию, напоминали о произошедшем.

Мутный взгляд Вольфганга, наконец, перестал блуждать, а на его лице появилась жалкая затравленная улыбка.

— Гуру Готфрид… — в голосе молодого рыцаря проскользнули первые признаки возвращения разума.

Готфрид не спешил вступать с ним в беседу. Он молча смотрел на своего воспитанника, которого когда–то еще мальчишкой заприметил и привел за руку в орден. Уже тогда Готфрид не сомневался, что отыскал для ордена настоящий бриллиант, и время давно подтвердило его правоту. Теперь же пришел час испытаний, жестоких испытаний.

— Альма, — назвал гуру имя, подействовавшее на Вольфганга словно нашатырь.

— Что с ней? — твердым голосом спросил рыцарь, уже готовый ко всему, даже самому худшему.

— Ее больше нет с нами, — попытался как можно мягче подать худшее Готфрид, если это вообще представлялось возможным.

— Как это произошло?

— Отправляйся домой. Сейчас твоим родителям нужна поддержка, — уклонился от ответа гуру.

Вольфганг посчитал разговор оконченным и собрался уходить. Вопрос наставника остановил его.

— Ты видел его?

— Кого? — не понял молодой эльф.

— Того, кому ты должен отдать Розу.

Какое–то странное чувство на мгновение исказило лицо Вольфганга, но он тут же спрятался за горькой улыбкой.

— Я видел Розу. Для меня и этого достаточно.

Готфрид облегченно вздохнул и стал первым, кто в это трагическое утро смог посмотреть в глаза Вольфгангу.

— Вольфганг, ты можешь стать величайшим из рыцарей нашего ордена, если уже сейчас не являешься таковым. Я не сомневаюсь, что ты достойно справишься с этим тяжелым испытанием, но все же считаю своим долгом дать тебе совет наставника. Вольфганг, мир за стенами замка создан не эльфами и не для эльфов. Помни об этом, когда будешь принимать важные решения.

— Если меня будут одолевать сомнения, я приду к тебе за советом. Как всегда, — пообещал молодой эльф своему наставнику, но тон, которым это было сделано, заставил Готфрида усомниться в искренности воспитанника.

Больше Готфрид не стал надоедать Вольфгангу своим присутствием. Еще раз он подошел к молодому рыцарю у ворот замка и уже без лишних слов передал ему довольно внушительную сумму денег.

— Может, пригодятся, — объяснил гуру свой поступок и, не дожидаясь слов благодарности, ушел.

Вольфганг несколько секунд смотрел ему вслед, потом обвел взглядом окна замка, за каждым из которых угадывался силуэт эльфа, и отправился в мир, созданный не эльфами и не для эльфов, в мир, погубивший его единственную сестру Альму, в мир, к которому у эльфа теперь были вопросы.

Мир встретил Вольфганга глупой беззубой улыбкой, хроническими соплями и странным взглядом, сочетающим в себе патологический цинизм и такую же патологическую рассеянность. Не заставил себя ждать и первый, предсказуемо банальный вопрос.

— Эльф?

— Я рыцарь, из ордена возвышенных, — без малейших признаков гордыни уточнил Вольфганг.

— Я Леонидас. Меня здесь все знают. Но можешь называть меня просто Лео, — так мы сможем быстрее подружиться, — представилось маленькое лохматое существо в мешковатых шортах и футболке размытых цветов, обутое в совершенно новые балетные тапочки. Огромный блестящий кошелек, висевший у него на шее, смотрелся еще абсурднее, чем специфическая обувь.

— Ты кто? — поинтересовался эльф, впервые столкнувшийся с подобным творением природы.

— В прошлой жизни наверняка какой–нибудь король, а в этой — гнусс. Это не я придумал, — это партитура такая, — ответил Лео и ловким движением лапы избавился от спровоцированных труднопроизносимыми словами соплей.

— Аббревиатура, наверное, — предположил эльф, обращаясь скорее к самому себе.

— Ага, — радостно подтвердил его догадку Лео и вдохновенно продекламировал с огромным трудом заученную фразу, явно предмет своей гордости. — Гражданин с неопределенным или условным социальным статусом.

— Это как? — не понял молодой рыцарь.

— Не знаю, но звучит круто, — пожал щуплыми плечиками экс–король. — Только во всех бумажках «гнусс» пишут, — им, видите ли, облом полностью писать, законоосновательно.

— Ладно, мне пора. Извини, — удовлетворив в какой–то степени свое любопытство, заявил эльф и продолжил свой путь.

Но Лео, которого все знают, и не подумал оставить его в покое. Он засеменил рядом с Вольфгангом, ни на секунду не умолкая.

— Я еще и лев. Ты не смотри, что маленький. Неразумение получилось, — маманька перед родами генетически мумифицированных продуктов объелась. И папка не алкаш, не. Он тоже объелся. И не болтун я вовсе. Я может, пытаюсь установить между нами доверительные отношения, контромис, так сказать.

От непрекращающегося потока откровений и непривычной вони у Вольфганга начала болеть голова и он таки вынужден был пойти на компромисс.

— Что тебе от меня надо? — спросил эльф остановившись.

Беспорядочный словесный поток сразу начал приобретать определенную стройность и конкретный смысл.

— Мы с тобой, конечно же, друзья, но еще не настолько, чтобы безоговорочно доверять друг другу. Думаю, краткосрочный кредит под залог и умеренные проценты будет в самый раз, — ответил Лео, напустив на себя такой вид, будто делает своему собеседнику невероятное одолжение.

— Что? — в который уже раз не уловил ход мысли собеседника Вольфганг.

— Ну, ты эльф или кто? — возмутился тот, но тут же вернулся в конструктивное русло. — Идея у меня одна появилась. Нужно бы реализовать, пока пираты не украли. Ты платежеспособный?

— Да, — признался сбитый с толку эльф.

— Вот и хорошо, — обрадовался гнусс, — вот мы и договорились.

— Сколько? — устало поинтересовался эльф, наконец вникнувший в суть проблемы.

Тут модифицированный лев взял самую длинную паузу за все время знакомства. Близость цели лишила его уверенности.

— Двадцать, — наконец с огромным трудом выдавил лев из себя.

— Больше нет, — заявил рыцарь, протягивая генератору идей купюру номиналом в два раза меньше затребованного.

Пока Лео взял деньги, его физиономия успела отобразить самые противоречивые эмоции: от торжества до опустошенности. Но, в конце концов, победил мутировавший ген благородства.

— Верну с первой прибыли. Если что, зови. А то я вижу, ты без меня пропадешь. Как та эльфийская самка.

— Какая самка? — насторожился Вольфганг.

— Ну та, без рук. Точнее с руками, но они у нее в рюкзаке были. Я с ней на днях разговаривал, вот как с тобой, а сегодня ночью ее порешили. Ведро шикарных груш изверги перевели. А мне за одну такую недавно зуб выбили. Да, кстати, я у нее одну вещицу одолжил, — в руке зажата была. Прикольная вещица. Может, возьмешь в залог? Только доплатить придется, — знаешь, как она теперь в цене вырастет после такого происшествия. У меня ее с руками и ногами заберут.

Лео долго копался в своем блестящем кошельке, зачем–то отвернувшись от эльфа. Когда лев снова повернулся к нему, на его безобразной роже сияла идеальная рекламная улыбка. В руке он держал обычный черный шнурок с янтарным яблоком размером с вишню.

— Альма, — простонал Вольфганг и вырвал простенькое украшение из рук гнусса.