Дверь открылась, и вошел Феронт. Сердце Элистэ чуть не выпрыгнуло из груди, по телу побежали мурашки. Все ее чувства были в таком смятении, а замешательство столь сильным, что напрашивалось только одно объяснение – это любовь. Нет сомнения, это ее симптомы. Пересохшие губы, дрожащие холодеющие руки, слабость в коленях – ее подруги по комнате описывали все это множество раз. Она всегда смеялась над ними, но теперь оказалось, что была неправа, потому что любовь пришла и к ней, как ей обещали и предрекали. Его высочество может быть самонадеянным, циничным, может даже раздражать, но все это не имеет значения – она его любит. Не имеет значения и это ноющее чувство беспокойства, непреодолимое ощущение чего-то нереального, преследующее ее последние дни. Даже теперь где-то в темных глубинах сознания шевелились сомнения. Элистэ решила не обращать на них внимания. Труднее было отторгнуть чувство, что когда-то она уже переживала нечто подобное, только вот никак не могла вспомнить, где и когда. Но, уговаривала себя Элистэ, все это неважно. Значение сейчас имело только то, что давящая тяжесть отпустила ее, словно, ответив на зов герцога, она перестала сопротивляться тянущему ее поводку и ошейнику. Облегчение было почти физическим, что уже несомненно означало любовь в самом неподдельном виде. И Элистэ охватил прилив возбуждения: разделяет ли его высочество ее чувства к нему?

Лицо Феронта было замкнутым и непроницаемым, как всегда. В его одежде не чувствовалось никакой продуманности – простой повседневный костюм, сапоги для верховой езды, напудренные волосы, а небрежность его манер была под стать наряду. Задержавшись на пороге, он обратился с краткими распоряжениями к лакеям в задней комнате, потом неторопливо повернулся и задумчиво оглядел свою гостью с головы до ног, прежде чем заметил:

– Я вижу, вы пунктуальны. Это хорошо. Мне это нравится.

Элистэ вспыхнула. Ей пришелся не по душе этот ленивый осмотр, словно она была молодой кобылой, а он раздумывал, купить ее или нет. Девушку возмутило и его дерзкое предположение, будто ее целью было угодить ему. Резкий ответ чуть не сорвался с ее губ, но она спохватилась, вдруг осознав, что ей хочется именно этого – угодить ему, и хочется очень сильно. Она, без сомнения, влюблена, однако дать ему почувствовать это было бы ошибкой. Герцог ни за что не должен узнать, что его образ уже много дней живет в ее сознании. Он не должен узнать, как она бессонными ночами лежала в постели, вдыхая аромат его медальона. А главное, он не должен догадываться, что от одного его вида у нее все путается в голове. Нет, она должна сохранять независимость. Но как это сделать, когда даже язык ее сковало это ужасное волнение? Элистэ продолжала молчать, скрыв растерянность безукоризненным реверансом.

– Вы неплохо смотритесь, – заключил Феронт. – По крайней мере, у вас хватает ума не наряжаться всем на посмешище в эти проклятые гофрированные оборки, напоминающие ошибку кондитера. – По-видимому, он снизошел до любезности.

– Ваше высочество предупреждали меня, чтобы я не рассчитывала на комплименты, – прошептала Элистэ, улыбаясь.

– Впрочем, эта прическа мне не по вкусу. Слишком много локонов и проборов. Вам надо будет изменить ее.

– Меня она вполне устраивает. – Улыбка Элистэ осталась неизменной. Она обнаружила, что внезапный прилив раздражения несказанно помог ей восстановить чувство собственного достоинства. Однако, несмотря на раздражение, она ощущала, как во рту у нее все пересохло.

– А, вы независимы. По сути, это отчасти бунтарство. Что ж, я готов познакомиться с этим новшеством – при условии, что вы не доведете свою независимость до абсурда.

– А если доведу?

– Тогда мы вряд ли счастливо проведем с вами время, Возвышенная дева. И оно, вероятно, будет недолгим.

– А вы уверены, что я вообще этого хочу?

– Вы ведь здесь, разве не так?

– Ваше высочество слишком многое предполагает.

– Мне кажется, мы уже обсуждали этот вопрос. Вовсе не стоит повторять одно и то же, особенно если учесть, что наше время ограничено.

– Ограничено?

– Именно так. Я пообещал быть четвертым в игре в «Калик» сегодня вечером у во Брайонара. Таким образом в нашем распоряжении, – герцог взглянул на свои карманные часы, – около двух часов.

– Около двух. Понятно. – Элистэ кивнула. – И вы уверены, что можете уделить их мне?

– Это не так уж мало, – ответил Феронт, – в случае, если ими разумно распорядиться. Итак, я предлагаю не тратить время на скучную пикировку и приступить к более благодарному занятию. Вы, вероятно, хотите пообедать? Стол накрыт в соседней комнате. Я рассчитываю на то, что у вас тонкий вкус, поскольку желал бы узнать ваше мнение о новом сорте шампанского, которое приобрел. Если окажется, что на ваше суждение в таких делах можно положиться, я буду время от времени прибегать к вашей помощи.

– Погодите, я не уверена, что хочу…

– Идемте. Сюда. – Он взял ее за руку.

Протесты девушки остались невысказанными, их словно выжгло тем огнем, который разгорелся в ней при этом случайном прикосновении. Элистэ чуть не задохнулась от потрясения. Невозможно было осознать этот захвативший ее всю поток ощущений, слабость в ногах, неровное сердцебиение. Без сомнения, это любовь. И все же…

«Как я могу любить его? Он совершенно несносен».

Но ее собственные чувства говорили иное.

«Он старый, ужасно старый, ему, должно быть, тридцать семь – тридцать восемь или даже больше. Пожилой повеса, к тому же не очень-то хорош собой».

Но, по всем признакам, любовь слепа.

«Здесь что-то не так. Что-то совсем не так». – Она наморщила лоб, изо всех сил пытаясь понять, в чем тут дело.

Несмотря на предчувствия, Элистэ не оказала никакого сопротивления, когда он повел ее из гостиной в спальню, где у камина был накрыт маленький столик на двоих. С некоторым облегчением она опустилась на стул, надеясь, что пока продолжается обед, ничего особенного не произойдет.

Ощущение безопасности, похоже, оправдалось – трапеза, за которой им прислуживала команда слуг, действовавших с безукоризненностью автоматов, прошла без неожиданностей. Речи, с которыми обращался к ней Феронт, были вполне вежливы, но несколько сбивчивы и слегка досаждали ей. Поразмыслив, Элистэ нашла причину – герцог выглядел слишком спокойным и равнодушным. Это полнейшее безразличие предполагало уверенность, граничащую с оскорблением. Без сомнения, он уже десятки раз разыгрывал подобные сцены – может быть, даже сотни, и исход для него всегда предрешен. Пока Элистэ сидела и томилась, мучимая напряжением и волнением, чувствуя, как перехватывает горло, он просто блаженствовал, попивая вино и обсуждая стратегию игры в «Калик».