Джанфранко вскинул руки, ухмыляясь.
— Туше!
Потом, продолжая улыбаться, повернулся к Габриэлю.
— Что ж, мальчик мой, я думаю, нам пора откланяться. Отдыхай, а через пару дней жду тебя на Совете Семьи…
— Джанфранко, да ты что, совсем ополоумел? — вмешался Гвидо. — Дай ты парню хоть в себя-то прийти! На курорт его отправь, пусть отдохнет хотя бы месяц… На нем же лица нет!
— Не беспокойся, Гвидо! — отмахнулся глава Семьи Фини. — Будут потом и отдых, и курорт — это само собой. И никакого месяца — тридцать дней, не меньше!
Он рассмеялся своей неуклюжей шутке.
— А если серьезно, — продолжил Джанфранко, — то конечно, Габриэль, ты должен отдохнуть. Но сначала надо просто показать тебя Семье — чтобы они убедились, что с тобой все в порядке. Надеюсь, ты не против встречи?
— Конечно, нет… Я ужасно соскучился по всем — по Луиджи, и по Марко, и по Франческо…
— И по тетушке Эсмеральде, я надеюсь! — расхохотался Джанфранко. — Видит Бог, Габри, я не вру — эта старая карга не меньше, чем по три раза на дню интересовалась тем, как у тебя идут дела! Словно ты был в отпуске, а не… Впрочем, ладно, не будем вспоминать. Так что, готовься — эта кошелка спит и видит момент, когда сможет зацеловать тебя своими слюнявыми губами…
У Габриэля в горле встал шершавый горячий комок, и захотелось сглотнуть.
— Ты не поверишь, Джанфранко, но по тетушке Эсмеральде я соскучился не меньше, чем по всем остальным…
Джанфранко посерьезнел. Потом, отставив в сторону опустевший бокал, он по-отечески обнял Габриэля за плечи.
— Мы тоже скучали по тебе, мальчик мой. Очень скучали.
Он отстранился и Габриэль увидел, что на глазах у Джанфранко выступили слезы. Впрочем, тот ловко смахнул предательскую влагу и больше никто из присутствующих не заметил минутной слабости.
— Так что, ждем тебя в субботу на Совете Семьи, — продолжил Джанфранко своим обычным жизнерадостным голосом. — Машину за тобой я пришлю.
Не прошло и двух минут, как Джанфранко и Гвидо удалились. Перед уходом Гвидо с видом фокусника извлек из-под стола еще одну бутылку вина («Ах ты, хитрюга! Это ж мое любимое!», воскликнул Джанфранко), которая сейчас стояла на столике, рядом с широким блюдом, полным фруктов, а Джанфранко уволок за собой Джереми («Сегодня они обойдутся без тебя, малыш!»).
Откатив в сторону дверь — зеркальное стекло, рама из красного дерева — Габриэль вышел на балкон. Гидрофильное покрытие на полу впитывало дождевую воду, направляя ее прямиком в дренажную систему, поэтому пол был сухим и приятно пружинил под ногами.
Впрочем, дождь пока прекратился и сквозь прорехи в темной пелене туч светили крупные звезды. Слева ярким корабликом плыл серп Поллукса, а впереди, над залитым огнями городом, вставал колоссальный зеленый щит Тиндарея[1].
Кастор и Поллукс были двумя крупными, по размерам не уступающими Венере, спутниками, входящими в свиту Тиндарея, огромного газового гиганта, восьмой планеты в системе белого солнца. Вполне понятно, что командир экспедиции, которая и обнаружила полтора века назад сразу два пригодных для обитания кислородных мира, вращающихся вокруг огромного газового гиганта, окрестила две планеты именами легендарных Близнецов, а газовому гиганту присвоила имя одного из их отцов.
Сама система, в которой располагался Тиндарей, первоначально относилась к Нейтральной Зоне — довольно большому скоплению миров, находящемуся между крупнейшими человеческими державами: Империей Земли и Содружеством. Зона была пространством, где в течение двух столетий укрывались отверженные, преступники и криминальные группировки. Здесь правили пираты, а главным было право силы. Но Зона была не только прибежищем, но и рассадником преступников, которые угрожали спокойствию близлежащих миров. Естественно, подобная ситуация никого не устраивала, однако карательные экспедиции, которые устраивали в пространство Нейтральной Зоны Империя и Содружество, заметного эффекта не приносили. Но чуть более полувека назад в Нейтральной Зоне завершился процесс, обычный для подобных специфических социумов — криминальные кланы и группировки, организовавшись, сами покончили с пиратами-беспредельщиками и в пространстве Зоны воцарилось некое подобие порядка. На Касторе и Поллуксе власть взяли Семьи — группировки, предпочитавшие заниматься экономической деятельностью (чаще всего, конечно же, такой, которая в нормальных государствах считалась нелегальной), а не пиратствовать. Однако подобным «мирным овечкам» угрожали, в первую очередь, сами соседи по Нейтральной Зоне, отличавшиеся несколько большей агрессивностью. Поэтому неудивительно, что вскоре после прихода к власти, Семьи, прекрасно сознавая масштаб нависшей над ними угрозы, обратились к Империи Земли с предложением войти в ее состав на правах протектората. Империя получила возможность ведения экономической деятельности на Касторе и Поллуксе; кроме того, пространство системы прекрасно подходило для размещения передовых форпостов имперских Военно-Космических Сил, которые, помимо защиты, собственно, Империи, одним своим присутствием обеспечивали защиту владений Семей от посягательств со стороны других криминальных кланов Нейтральной Зоны.
Необычное расположение Близнецов привлекало в эти миры множество туристов, что, конечно же, шло на пользу имперской казне. Впрочем, немалый доход гости из других миров приносили и Семьям Фини и Босси, которые в немалой степени контролировали местный туристический бизнес.
Габриэль стоял на балконе, держа в руке бокал с вином, и любовался потрясающей панорамой ночного города, на которую отбрасывал свой призрачный зеленый свет Тиндарей. Это и в самом деле было фантастическое зрелище. Атмосфера гигантской планеты пребывала в постоянном волнении, по колоссальному зеленому щиту газового гиганта мчались вихри. В нескольких местах — в «глазах» огромных ураганов, которые были относительно спокойными зонами — при желании можно было разглядеть небольшие темные пятна: топливные заводы, производящие термоядерное горючее из газа, добываемого в атмосфере. Темное ночное небо пересекала светящаяся полоса, яркостью затмевавшая Млечный Путь — кольца, окружавшие Тиндарей, состояли из ледяной пыли, ярко блестевшей отраженным солнечным светом.
С северного космопорта, скрытого отрогами гор, оставляя за собой тонкую белую полосу стартового шлейфа, словно пронзающую гигантский диск Тиндарея, поднялся небольшой корабль. Интересно, что это — челнок, направляющийся к одной из орбитальных станций, что яркими светляками плывут над планетой? Или автоматический бот, доставляющий команду на один из огромных грузовых кораблей — хотя бы вон тот, на чьем шарообразном теле виден отблеск уже закатившегося за горизонт солнца? Или…
Узкая ладонь скользнула по груди Габриэля, а мягкие теплые губы коснулись шеи. Кэролайн.
— Мне сказали, что тебя нужно вернуть к жизни, — прошептала она. — По-моему, сейчас самое время это сделать.
Габриэль подхватил девушку на руки и направился в спальню, где слабый свет ночника выделял из тьмы широкую кровать.
— Что это? — шепотом спросила Кэролайн, коснувшись жуткого шрама на левой стороне груди Габриэля.
— Я тебе как-нибудь потом расскажу, — также шепотом ответил он. — Хорошо?
— Конечно, — сказала Кэролайн, и прильнула губами к его губам.
А за окном снова шел дождь. Дождь, которого Габриэль Марун не слышал целых восемь долгих лет.
* * *
Дверь содрогалась под ударами — как ни старались заключенные удержать под своим контролем третий уровень тюрьмы, охранникам удалось разрушить баррикады и разделить поднявших мятеж осужденных на несколько групп. Одна из групп, та, в которой оказался Марун, заперлась в отводном коридоре. Было понятно, что попытка мятежа, которую начали смертники из четвертого блока, провалилась — Марун не мог не признать, что охрана астероида-тюрьмы действовала в высшей степени профессионально. Многие из заключенных были деморализованы тем, что охранники со своими противниками особо не церемонились — а зачинщиков из четвертого они попросту не брали живыми.
