* * * - Я нашел их! Всеволод!
- Да, это они! Сам вижу, не кричи! - Сев встал на колени возле бездыханных тел двух названых братьев.
Паучок торопливо пробежал по серебристой нитке. Росинка слезой соскользнула на землю.
Немногим, очень немногим из ругов было суждено встретить новое утро. Всеволод споткнулся о чью-то отрубленную голову. Это было все, что осталось от храброго Труана.
Славный телохранитель Сигура, Гетарикс, и Руальд валялся тут же. В могучую грудь Фрелава вошел дротик. Из глаза седобородого Веремуда торчал стилет. Спите вечным сном, богатыри руянские! Свеи или пруссы, ляхи или варины, поморяне или бодричи - вы пали в лютой схватке, защищая Правду и Веру наших предков, как и достойно мужчины. Вы погибли в битве за Волю.
- Смотри, Сев! - Златоус указал на громадные волчьи следы, там где ступала лапа Зверя - выгорела трава и опалился камень.
- Огнебог унес их души. Нам предстоит позаботиться о бренном. Ну-ка, помоги мне вытащить из- под Ингвара этот клинок.
Совладать с осиротевшим кладенцом было не просто. Металл налился неимоверной тяжестью, даже такие словенские силачи, как Всеволод и Златоус с трудом подняли оружие и, взвалив длинный меч на плечи, зашагали к обрыву.
- Один Чернобог знает, как Ингвар с ним управлялся! - пробормотал Сев, не подозревая, насколько он близок к истине.
Однако, клятва есть клятва. Всеволод обещал побрательнику, что похоронит, мол, кладенец в водах Янтарного моря, не даст осквернить благородное железо, коль хозяина убьют.
- Полетел к самому Ящеру! - выругался Златоус, когда с прощальным свистом меч разрезал клубы тумана и исчез внизу.
- Полдела свершили. Идем, поищем лодью.
Брат сказывал - она следом явится...
Руги двинулись вниз по склону. На полпути им встретился Инегельд, он сидел у свежего могильника. Сжатые в кулак пальцы его левой руки обвивала сердоликовая змейка бус Светланы.
- Мы отомстим, мы за всех отомстим! - промолвил Инегельд, глядя Севу в глаза - Дай срок! Но сейчас - поздно! - и его два зловещих меча вновь удобно устроились в ножнах за спиной, будто бы не покидали их никогда.
* * * Судно Златоуса незамеченным выбралось из фьорда и, обогнув северную оконечность острова, при попутном ветре кормчий взял курс на северо-восток.
Дым застилал склоны лысого холма. То горела крепость. То пылал город. Невидимый в серых клубах корабль уносил прочь от Буяна последних защитников языческой вольности.
Теперь лишь Инегельд с его колдовским зрением мог разглядеть, скорее почувствовать, в туманной дали еще теплые развалины некогда величественного Храма.
И волны поспешно расступались, когда набегал на них ладно собранный корабль с червонным соколом на парусе.
Судно подгоняли дружные взмахи весел, и оно летело стрелой, но вряд ли это могло продолжаться долго. Инегельд знал, что гребцы измучены, а многие из них ранены, и если бы не угроза неминуемой расправы, нависшая над изгнанниками - они оставили бы эту гонку, которая, впрочем, и так, он предвидел это, некоторым из них будет стоить жизни.
Сев стоял на корме, этот увалень, который и двух слов то, как следует, раньше связать не мог, неожиданно для всех тяжелым басом заглушил и море, и удары весел, и хлопанье парусов. Он взял такие низкие, такие мрачные ноты, что у Влады мороз пошел по коже:
Семаргла вой из под небес...
Стрибог взмахнул крылом!
Хоть в Мире больше нет чудесНо есть пока Любовь!
И есть такой еще законЗа павших отомстить!
И Род судьбе наперекор На Свете сохранить!
На Свете сохранить!
А над Арконой тень креста Мерещится в дыму.
О Велес, разомкни уста, Скажи нам, почему?!
Ответь нам, добрый Свентовит, Могучий Радигош, Неужто Кривда победит, И воцарится Ложь?!
И воцарится Ложь!?
Лежит в руинах древний храм, Сожжен, заброшен, тих...
И в Ирии придется нам, Встречать родных своих.
Но Смерть в каком -нибудь году, Найдет тебя, палач!
И ты в своем родном Аду, Припомнишь детский плач!
Припомнишь детский плач!
И пусть терзается злодей Виною в смертный час.
Христа наместник на Земле Обрек на гибель нас.
Мы уплываем, бросив дом И капища в огне ...
Оплачет Желя храбрецов Склонив лицо к траве...
- Что же дальше, Инегельд? Как жить без родины, без земли предков? В Арконе вырезали всех до единого, даже кошек и собак. Злыдни поганые! обратился к нему Златоус.
- Весь мир - ваша земля. Боги - они повсюду, и служить им можно по-разному. Думаю, мишура торжественных церемоний не нужна небожителям, она выдумана смертными. Учитесь обходиться без нее! Боги в каждом из нас...
Затем он сказал погромче, чтобы слышали все:
"Надо только помнить, что вы свободные, вольные Люди! Так ли говорю, други?"
Гребцы согласно закивали.
Немного помолчав, Инегельд добавил уже тише:
- Что до меня - я ничего не забываю...
Ни хорошего, ни дурного.
Влада незаметно подошла к брату сзади и обняла его.
- А, сестренка! Что случилось? ласково произнес Всеволод.
- Сев! Мне надо сказать тебе что-то важное!
- Датский шнекар слева по курсу! - раздался крик впередсмотрящего.
- Это по нашу душу. Поднимай всех.
Сейчас нам понадобится каждый клинок. Если отобьемся - считай, спаслись! - услышал Сев голос теперь Верховного Волхва.
Он давно уже признал первенство Инегельда, как более опытного, умелого и сильного, хоть на силушку и сам бы не пожаловался. Гибель Светланы сблизила двух мужчин, что, увы, нередко бывает, только после смерти любимых и близких.
- Может, уйдем?
- Нет. Люди измотаны, - ответил Инегельд.
- Знаешь! Я думаю, в конце концов, у ихнего Тюра всего лишь одна рука, против нашего-то Ругевита.
- Если бы дело заключалось только в количестве рук... - усмехнулся волхв.
- Все равно, одна голова - хорошо, а семь - лучше. Суши весла! крикнул Сев и двинулся вдоль борта по проходу между скамеек.
- Всеволод! Ты слушаешь меня? - не обращая внимания на сигнал тревоги, Влада не отставала от него.
- Обожди, сестра. Разве не видишь? Ну, что тебе!
- Не кричи и не сердись! Ты слушаешь?
- Да, да! Пристала, как банный лист, - сердился он, - Только давай быстрее!
- Нет, ты меня не слушаешь! Да, остановись же, в конце концов! У меня будет ребенок! Ты понимаешь!
Это сын Ингвара.
- Ты уверена? - опешил Сев.
- Да, я точно знаю, что будет мальчик. Я это чувствую.
- Я не о том! Ты уверена, что носишь в себе...
- Глупый вопрос! - гневно оборвала его Влада- Жаль только, отец никогда об этом уже не узнает.
- Когда ж вы успели ? Дура! Ой, дура!
Да, как ты посмела спрятаться тогда в погребе!
- Понимаешь... Он еще со Святобором на материк уходил, а я боялась, я так боялась, что он не вернется... А потом, Ингвар был такой странный, словно подменили. И я не решилась сказать ему, - расплакалась сестра неожиданно.
- Ладно, все и так видно - без слов.
Слезами отца не воскресить! Разберемся с данами - потом поговорим! сухо бросил он и принялся расставлять людей, сквозь зубы поминая нехорошими словами Чернобога и всех баб на свете.
- Что случилось? - удивился Златоус, - Ты сам не свой! Охолодись! Это на тебя не похоже.
- Что- что? Племянник у меня будет! Вот что! - отвечал Сев.
- Так, это замечательно!
- А я разве против!
Инегельд пристально следил за быстро приближающимся врагом. Змеиная голова шнекара высовывала ядовитый раздвоенный язык и словно пыталась укусить жертву. На иссиня черном парусе преследователя не было никакого рисунка. Тем более не было зловещего креста, который ныне малюют все, кому не лень. Неужели древний знак ариев и в самом деле служит христианам охраной!
На палубе вражеского судна он насчитал семь десятков белобрысых рослых викингов, вооруженных преимущественно топорами и небольшими широкими мечами. Многие были обнажены по пояс, выставляя на показ крепкие загорелые тела, покрытые татуировками и рыжим волосом. Он услышал, как загремели круглые скандинавские шиты, снимаемые с бортов, как скрипнули взводимые тугие арбалеты. Инегельд видел, что и от этого страшного противника им не ждать послабления.
