Два дня и две ночи Ингвар, Сев и Ратибор по приказу князя провели на пристани, пока не отчалил последний корабль с родичами оставшихся на смертный бой. Были и такие, кто предпочел погибнуть рядом с любимыми и мужьями. Влада, сестра Сева, и Василиса, княжья дочь, спрятались в погребе, чтобы их не нашли, да не вывезли с Ружного. Там Влада проговорилась подруге об одной своей женской тайне, после чего княжна сильно пожалела о их бабьем недомыслии.

Теперь остров защищали самые непримиримые, самые испытанные и лютые воины Со времен Вещего Олега на Буяне часто гостили свеи, бойцы знатные, берсерки-язычники. Молодой король Швеции Кнуд Эриксон и его предшественник Карл пристально следили за датской экспансией, и симпатизировали скорее руянам, чем его императорскому величеству.

Кроме словен- лютичей, бодричей, варинов и ругов, на острове нашли пристанище ляхи, пруссы, литва, иной раз забредали саксы, но все они варяги, противники всяческого ига, в особенности рабства по-христиански.

Язычество - рассуждал Игорь, - по крайней мере для волхвов и их учеников, а не для фанатиков, в отличие от праведной веры, было методом познания окружающего мира, его многогранности, отразившейся в том числе в виде различных хейти богов.

Беседуя с рунами, жрец прикасался к тайнам мироздания, он постигал их неким шестым чувством, которое нормальному современному человеку представляется интуицией или волошбой. Но все чаще и чаще это развитое свойство называют истинным именем - магия.

Епископ Абсалон побеспокоился, чтоб во всех церквях епископства кляли, почем свет стоит, рюгенских пиратов.

Клевету с усердием раструбили по всей Балтии монахи и купчишки. Эту клевету, бывает, и сейчас повторит не только книжный мальчик, но и зрелый ученый.

Да, случалось, брали на абордаж чужие корабли, отбивали пленников словенских и заложников. Карали измену, отражали бесконечные набеги соседей. Взыскивали пошлину за стоянку в Арконе, торговали мехами, рыбой, янтарем и оружием. Умельцы-руги плавили металл. По всей Рутении славились хмельные медовые напитки словен. Водили руянские кормщики чужие лодьи через пролив.

Многие скандинавские и прибалтийские язычники присылали Световиту дань-монету. Иноземцы откупали место на рынке частью товаров. Кнуд Великий, властитель Дании, Норвегии и Англии, по материнской линии происходил от ободритов, он принес в дар ругенским богам белоснежных скакунов. Король Дании, Свен Отто, подарил святилищу золотую чашу. Сеяли бы и хлеб, да отняли все земли на материке римские прихвостни.

Проникновение христианства к народам Рутении происходило довольно медленно вплоть до середины десятого века, приблизительно в то же время после смерти Горма Старого Гарольд Синезубый стал покровительствовать миссионерам Рима в Датском королевстве. Возможно, славяне не сразу оценили агрессивность и непримиримость новой веры, приняв ее за одну из многих. Когда наконец они разобрались что к чему - по всей Прибалтике вспыхнуло восстание против засилья христианской церкви и ее сторонников. Это случилось в 983 году. Провозглашая на словах двенадцать заповедей, сами церковники, поддержанные крупными феодалами, их и не думали выполнять. С благословения Рима и владыки Священной Империи велся откровенный грабеж полабов, шла кровавая экспансия рыцарей на земли варваров. Где не помогало божье Слово - в дело вступал меч. Так цивилизация уничтожала культуру.

Аукнулось и ругам с острова их радение за варинов да бодричей, поморян и лютичей. Решено извести оплот варваров, град язычников и пиратов, прибалтийскую Тортугу. Кто решил?

Кабы знать, где упадешь- подстелил бы перину.

* * * - Может, не стоит? - засомневался Ингвар, когда Инегельд уже запалил трут и поднес его к собранному еще днем сушняку.

- А чего опасаться? Мы на своей земле.

Пусть, они нас боятся! - возразил Ратибор.

Сев согласно кивнул.

- Неплохо сказано, юноша! - это были первые слова из уст Златогора. Старый скальд подсел к огню и протянул навстречу пламени свои длинные и тонкие пальцы.

- Все-таки предосторожность не бывает лишней! - молвил Инегельд, - У меня есть средство от непрошеных гостей, но с первыми лучами солнца мое колдовство улетучится и не сможет нас охранить.

- Так мы и встанем с первым лучом.

Давай, ворожи!

Светлана не вмешивалась в спор мужчин.

Им виднее. Не женское это дело - думать о последствиях каждого шага.

Девушку ведет по жизни сердце. Не понять даже самому великому мудрецу и чародею мотивы ее поступков.

- Хвала богам за то, что тепло и сытно!

Отведайте пищу странников, добры молодцы, и не держите обиду, если скромен этот стол! - пригласила Светлана попутчиков, разложив на скатерке нехитрый ужин.

- Мы тоже не лыком шиты! Ингвар, доставай! Вкусите, что Волх послал! скомандовал Сев.

Пока Ингвар и Ратибор опустошали свои мешки, Инегельд оградил себя и спутников магической окружностью, внутри которой начертал странные, светящиеся зеленоватым тусклым светом руны: - Ну вот, - похвалился он, вытирая ладони, - теперь и мышь не проскочит !

- А вкруг города не мог бы ? - усмехнулся Ингвар, поглядывая на черту.

- Чем короче линия, тем прочнее...- уклончиво ответил скальд.

Конечно, походный стол не для привередливых, но таких здесь и не было. Нешуточный аппетит у молодых ругов. Если Светлана и старик удовольствовались ячменными лепешками с медом и орехами, Ингвар жадно поедал куски копченой оленины, что приготовила напоследок Любава, щедро сдабривая их солью к немалому удивлению братьев. Последние, впрочем, не отставали от него. Инегельд к звериному мясу не притронулся, объясняя это отнюдь не желанием обидеть ругов, а данным однажды обетом.

- Странные у вас клятвы... - Сев поддел ломоть кончиком кинжала и принялся дожаривать его, время от времени поворачивая клинок, чтоб не погорело, - Ну, а скажем, рыба там, или птица?

- Рыба - мясо холодное, для костей полезное. Рыбу можно, а птицу тоже не трону, - ничуть не смущаясь ответил Инегельд, - ты - воин, но это не мой путь, мне много есть нельзя. Особенно на ночь.

- Гляди, ученый! А почему у тебя, ученый, спина бугристая мышцами? Уж, наверное, не от сидений при свече!

Но Инегельд остался спокоен, как полоз.

Двумя палочками он что-то доставал из небольшого кувшинчика и отправлял это в рот, где тщательно пережевывал. Видя недоумение ругов, он протянул Ингвару второй такой же сосуд и знаком предложил попробовать. Парень исчертыхался, пока наконец не ухватил в глубине кувшина скользкое нечто.

- Смелее, Ингвар! Ведь, не змею же он тебе предлагает! - пошутил Сев.

- А как ты догадался? - спросила Светлана, когда проглоченный кусок уже спускался по Игореву пищеводу...

Все засмеялись, глядя на кислую физиономию сотрапезника. Даже Златогор улыбнулся.

- Пусть меня распнут посреди Рима, если это не вкусно! - невозмутимо продолжил Инегельд.

Дерево, облизанное пламенем, невесело потрескивало. То здесь, то там меж сучьев резвились юркие алые саламандры. Никому не нравится, когда его едят. Но огонь отличается ненасытностью...

- А что, дедушка! Есть ли какие диковинки за морем? Люди вы бывалые, всюду хаживали, все знаете.

Расскажите нам, больно интересно! - попросил Ратибор Златогора.

- Знаю я, чем удивить, ведаю, чем потешить. Ну-ка дай мою суму, молодец! - старик бережно развернул рогожу.

Что за чудо! На ней оказалось изображение самого настоящего шахматного поля. Только клеток поменьше обычного. Шесть на шесть. В каждой клетке руна, а то и две, таинственные письмена по краям."Шахматы?" - изумился Игорь.

- Это таврели! - поправил его Ингвар.

- Не таврели, и не свейский мерилз с хнефатафлом! То будет игра самого Велеса, Коровьего сына - ответил Златогор, извлекая из мешочка фигурки.

Маленькие башенки тут же пошли по рукам.

"Где я их уже видел ?"- подумал Игорь. Но когда древний скальд с щелчком поставил одну "шашку" на другую, и они превратились в резной столбик - тут парень словно прозрел. Ну, конечно же! Как он мог позабыть те многоярусные языческие идолы у Власова терема!