Продуманная атака Фуггера произвела надлежащее впечатление; де Беатис размышлял над увиденным и услышанным: «Эти Фуггеры, без сомнения, принадлежат к числу величайших торговцев христианского мира, ибо они без посторонней помощи способны предоставить 300000 дукатов наличными и не лишиться при этом даже толики своей собственности, по любым меркам преизрядной». Далее он хвалил Вельцеров, но прибавлял, что «оных ни в коем случае нельзя сравнивать с Фуггерами».

Так случилось, что заседания имперского сейма в том году проходили именно в Аугсбурге. Прежде всего обсуждался поход на турок; папа Лев хотел, чтобы курфюрсты профинансировали набор войска, и направил в Германию своего легата, чтобы ускорить процесс. Папа пребывал в панике с тех самых пор, как турки захватили Белград в 1521 году, открыв себе дорогу в Венгрию, а оттуда – в другие страны Европы. Лев опасался, что Рим падет, подобно Константинополю, а если это произойдет, с ним исчезнет сама христианская вера. Но курфюрстов наступление турок заботило меньше, чем насущные заботы – выборы императора и неизбежные расходы. Трое курфюрстов – Богемский, Пфальцский и Саксонский – склонялись к кандидатуре Карла. Сохраняя честность в отношениях с этими правителями, Карл мог рассчитывать на их голоса. Трое других выборщиков – курфюрсты Трирский, Кельнский и Майнцский (клиент Фуггера Альбрехт) – поддерживали Франциска. Если французский король не пожадничает, они проголосуют за него. Впрочем, до оглашения результатов выборов оставалось, как обычно, лишь гадать об исходе. Но к началу заседания сейма в Аугсбурге казалось, что каждый из кандидатов вправе полагаться на три голоса.

Седьмым курфюрстом был Иоахим Бранденбургский. Он стоял во главе дома Гогенцоллернов, к которому принадлежал Альбрехт Майнцский (позднее этот дом подарил Германии кайзеров Вильгельма I, который вместе с Бисмарком объединил страну, и Вильгельма II, который правил вГермании в годы Первой мировой войны). Иоахим шутил, что его в этой жизни интересует только соколиная охота, однако на деле он был добросовестным правителем – учредил университет, провел реформу законодательства и административную реформу в своих владениях. Умело обращавшийся с финансами, он, наряду с Фуггером, ранее спонсировал Альбрехта. Теперь же он использовал свои знания и опыт, чтобы «выдоить» досуха Максимилиана и Франциска. Представитель Габсбургов на переговорах в Аугсбурге Макс фон Бергес называл Иоахима «дьяволом в денежных делах». Французский посланник уверял, что Иоахим «ослеплен алчностью».

Франциск попытался сыграть на опережение и сделал весьма щедрое предложение. Помимо денег он посулил свою племянницу, принцессу Рене. Искушение было велико, ведь Гогенцоллерны – средние игроки в игре Hausmachtpolitik – никогда прежде не заключали столь выгодных браков. Они могли жениться на герцогинях Померании и графинях Мекленбурга, но по-настоящему великие дома, такие как Валуа, их игнорировали. Однако, что показало возвышение Альбрехта, Гогенцоллерны постепенно набирали силу. Брак с Валуа обещал отличные перспективы. Увы, Рене нарушила эти планы – она осмелилась выступить против Франциска и вышла замуж за французского герцога.

Прежде чем Франциск успел подыскать другую принцессу, Карл предложил Иоахиму собственную сестру, испанскую принцессу Екатерину. Ее приданое составляло 300000 флоринов. Предложение Иоахиму понравилось – родство с Габсбургами было столь же значимым, как и родство с Валуа, – и он согласился. Но настаивал, чтобы Карл выплатил треть суммы авансом. Как и предполагал Фуггер, наличных средств Карлу недоставало. Лишь Фуггер мог найти необходимую сумму в срок, и Карл был вынужден обратиться к банкиру. Фуггер предоставил деньги, но попросил письменных гарантий. Он требовал, чтобы на переговорах в первую очередь составили брачный контракт.

Прямо в ходе сейма оба семейства устроили «предварительную» свадьбу, на которой присутствовал только жених. Свадьба без невесты выглядела несколько странной, однако Аугсбург все равно гулял три дня. Горожане считали, что союз Габсбургов с Гогенцоллернами полезен для бизнеса и хорош для безопасности Аугсбурга. Фуггер, всегда готовый организовать праздник, провел костюмированный бал.

Когда Иоахим переметнулся к Карлу, Франциск лишился поддержки. Другие курфюрсты оценили «добычу» Иоахима и тоже потребовали того, что им обещали в обмен на голоса. Папский легат призывал громы и молнии на головы курфюрстов, не способных сосредоточиться на крестовом походе против турок, а Максимилиан тем временем обсуждал с ними размеры взяток. На эту встречу император пригласил особого гостя – Фуггера. С самого сейма в Констанце, где Фуггер поразил всех обозом с золотом, имя Якоба звучало как магическая формула: никто не сомневался, что он оплатит посулы Карла. Не сохранилось записей о том, что конкретно Фуггер говорил выборщикам. Возможно, он вообще молчал, для них было достаточно его присутствия. Как бы то ни было, все семь курфюрстов согласились избрать Карла.

Золотая булла гласила, что выборы должны проходить во Франкфурте. Голосуя в городе франков, империя чтила память Карла Великого, который, прежде чем стать императором, был королем франков. Курфюрсты ждали денег, и Фуггеру пришлось решать сложные логистические задачи. Требовались лошади, повозки и вооруженная охрана, чтобы доставить мешки с золотом во Франкфурт. Понадобились подарки для подкупа всех правителей, границы чьих владений будет пересекать обоз. И следовало разобраться с еще одной проблемой. Пусть Якоб публично хвастался, что в любой миг готов выложить 300000 дукатов, на самом деле под рукой, что называется, денег не было. Их необходимо было отыскать. Уж в этом-то он не знал себе равных. Как доказывала давняя история с герцогом Зигмундом, когда Якоб убедил друзей и родных одолжить ему нужную сумму, даже не располагая нынешней репутацией, он умел соблазнить инвесторов. Тридцать лет спустя Фуггер имел лучший «послужной список» среди европейских банкиров. Существуй тогда телефоны, ему пришлось бы сделать всего несколько звонков. В тогдашних обстоятельствах деньги добывались в переговорах лицом к лицу с участниками сейма. Крупнейшее пожертвование внес герцог Георг Бранденбургский. Сорокашестилетний Георг, родственник Фридриха Мудрого, познакомился с Фуггером в ходе этого сейма. Он владел рудными месторождениями недалеко от границы с Богемией и разделял интерес Фуггера к горнодобывающей отрасли. После знакомства Фуггер писал Георгу до конца своих дней. Эти письма, напоминающие те, что директора компаний пишут каждый год акционерам, относятся к немногим сохранившимся бумагам Фуггера. В них Якоб придерживался официального тона, однако не скрывал своих мыслей и чувств по поводу религии, социальных волнений и привыкших платить с задержками Габсбургов. Эти письма – одни из самых важных исторических документов, имеющих отношение к Фуггеру.

Все было готово для «умасливания» курфюрстов, когда пришли шокирующие новости из Испании: Карл вознамерился привлечь других банкиров и расстаться с Якобом. Видимо, Фуггер слишком рьяно отстаивал собственные преференции и тем побудил Карла искать альтернативу подешевле. Подробности неизвестны, но можно предположить, что Фуггер потребовал действительно ценный залог. Никто из прочих банкиров, по крайней мере, поодиночке, не мог ссудить королю Испании требуемую сумму, но коллективно они могли это сделать. Эти банкиры были итальянцами, за единственным исключением – Вельцеров, извечных соперников Фуггера. Советники Максимилиана были ошеломлены не меньше Якоба, потому что только Фуггер пользовался доверием курфюрстов. Те могли возмутиться, если Карл обратится к Вельцерам. Один из советников назвал Вельцеров бесполезными: «Мы никогда не получали от Вельцеров ни единого медяка, поэтому всегда приходилось обращаться к Фуггеру». Сам Фуггер наверняка пришел в ярость. Курфюрсты согласились выбрать Карла не потому, что их уговорил Вельцер. Нет, они согласились, потому что их убедил Фуггер. Карл попытался успокоить Фуггера, бросил, так сказать, кость – поручил Якобу контролировать денежные переводы и хранить сопроводительные документы. Казалось бы, легкие деньги; но Фуггер мечтал о кредите. Прибыль по кредиту была намного выше предложенной королем «в утешение». Эту прибыль следовало вернуть.