Он рассчитывал пленить штаб Пепеляева вместе с награбленным золотом и пушниной. Строительство кунгасов осложняло успех экспедиции: ведь награбленные на побережье богатства могли вместе с Пепеляевым уплыть за границу.
— Нет, кунгасы спустить на воду не смогли, что-то не заладилось у строителей, — сказал Занфиров. — Теперь брат-генерал ждет прихода парусно-моторной шхуны фирмы «Свенсон» в порт Аян.
— Что ж, он теперь в Америку надумал податься?
— Нет, на шхуне русская команда и капитан на ней офицер русского флота, — сообщил пленный.
«Час от часу не легче, — подумал Вострецов. — Как бы не погрузили дружинники золото и пушнину в трюм этой загадочной шхуны!» Вострецову очень хотелось завершить экспедицию если не бескровно, то хотя бы с меньшим уроном людей. Не желал комбриг проливать русскую кровь: ведь конец жесточайшей войны приблизился вплотную. Какое-то время Вострецов еще колебался: как быть? Потом принял решение написать ультиматум и вручить его Пепеляеву, как только роты отряда обложат со всех сторон порт Аян. Миссию парламентера согласился выполнить подполковник Варгасов. Капитан Занфиров не решился идти в штаб Пепеляева, боясь расправы.
«Предупреждаю Вас, генерал, и полагаю, что Вам уже известна за пять лет войны крепость красного бойца, — писал Вострецов в ультиматуме. — Я располагаю достаточной военной силой, чтобы раздавить не подчинившихся власти рабочих и крестьян 400—500 ваших дружинников. Если будете сопротивляться, пролитая кровь будет на Вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо пишу от всего сердца и по совести. Комбриг Вострецов».
Когда до порта Аян осталось не больше трех верст, командир отряда собрал командиров батальонов и рот. План освобождения последнего пристанища пепеляевцев вызрел у него окончательно, и он изложил его своим помощникам:
— Первый батальон под командованием военкома Пшеничного, перевалив через сопку, стремительным броском атакует порт и солдатские казармы с землянками на берегу бухты; я лично с главными силами отряда заблокирую дома офицеров и штаб Пепеляева. Ударом с двух сторон, я полагаю, мы окружим основные силы дружины и закончим поход разгромом остатков белогвардейщины на Дальнем Востоке.
На востоке забрезжил ранний рассвет, когда батальоны экспедиционного отряда начали быстрое продвижение через прибрежные сопки. Они окружали раскинувшийся в глубине бухты порт Аян.
13
Накануне этого утра, поздно вечером, генерал Пепеляев пригласил к себе в кабинет на втором этаже дома купца Киштымова всех командиров рот, расквартированных в Аяне. В кабинете запахло сыромятной кожей, табачным дымом и крепким мужским потом. За круглым столом посредине комнаты разместились седоусые полковники, заматеревшие в боях и походах.
Пепеляев быстрым взглядом окинул собравшихся, поправил аккуратный пробор на голове и спросил:
— Господа, а где же генерал Вишневский? Я не вижу его среди вас…
— После обеда его превосходительство генерал-майор Вишневский отбыл в Уйк, — доложил полковник Рейнгардт. — Мы вместе с ним обедали в офицерской столовой, и он изволил сказать мне, что отбывает туда по вашему приказанию.
— Да, да… я запамятовал, господа. Кажется, там успешно идет строительство трех кунгасов, — проговорил торопливо Пепеляев. — Неисповедимы пути господни. Не можем мы знать наперед, что уготовила нам судьба… Суда, пригодные для плавания на море, нам очень нужны. Нужен зоркий генеральский глаз, чтобы мастеровые работали как следует и кунгасы не черпали бортом воду, когда отправятся в плавание.
— Вы полагаете, ваше превосходительство, что нам придется уходить из Аяна на этих самых кунгасах? — спросил полковник Сивко.
— Нет, господин полковник, я так не считаю, но, не ровен час, всякое может приключиться в этой богом забытой местности…
За столом началось перешептывание. Слова командующего белой дружиной пришлись не по нутру отдельным командирам рог. Чтобы пресечь вызванное им же самим смятение, Пепеляев сурово произнес:
— Командирам рот объявить своим подчиненным, что красные могут прислать максимум два парохода для действий против нас. Местность для высадки десанта здесь труднодоступная, поэтому при нашей стойкости и офицерской сплоченности мы легко сумеем опрокинуть красных с берега в море. Полковнику Рейнгардту и полковнику Сивко следует быть бдительными и зорко наблюдать за морем. Ваши роты первыми примут на себя удар в случае появления в Аянской бухте пароходов красных…
Дав подробные указания ротным командирам, как действовать в том случае, если красные все же сумеют высадиться на берег, Пепеляев объявил совещание законченным.
На рассвете генерала разбудила внезапно возникшая сильная стрельба в городе. К нему в комнату вскоре прибежал посыльный и проговорил, запинаясь:
— Красные атаковали дома офицеров, а с другой стороны, перевалив прибрежную сопку, они обрушились на солдатские казармы, бараки промысловиков и вырытые прошлой осенью по вашему приказанию землянки для дружинников.
«Откуда могли взяться красные, если никаких пароходов в Аянской бухте нет?!» — думал генерал, судорожными движениями натягивая на ногу хромовые сапоги.
— Передайте командиру уфимского батальона мой приказ: незамедлительно контратаковать красных! Роте каппелевцев отбросить в море противника, подступившего со стороны бухты!
«Почему не предупредили штаб о высадке большевистских войск наши военные посты, расставленные на всем Аянском побережье?» — напряженно размышлял Пепеляев, стремясь постичь весь ужас создавшегося положения.
В кабинет ворвался запыхавшийся от бега подполковник Менгден с вестью:
— Получили от Соловьева радиограмму: «Иду ставить заколы».
— Отлично, подполковник. Скоро «Святой Михаил» отдаст якорь в Аянской гавани. Передавайте ему: «Кета идет на нерест».
«А если шхуна уже входит в бухту? — вдруг заволновался Пепеляев. — Зверобои займут банк, погрузят в трюм ящики с золотом и… уйдут. Впрочем, лейтенант Соловьев — человек порядочный, чувство долга ему не чуждо. И, оказавшись на чужбине, он не забывает присягу».
Успокоившись верой в порядочность Соловьева, Пепеляев поспешил в свой штаб, который размещался в лабазе купца Киштымова. Амбар сложен лет сто назад из прибрежного камня. В нем холодно, но безопасно: ни пули, ни снаряд не могли пробить толстую каменную стену.
До наступления темноты Пепеляев руководил оборонявшимися войсками. Временами закрадывалась в его душу тревога: «Не решится «Святой Михаил» долго стоять вблизи красных. Ведь может случиться такое, что и ноги не успеешь унести».
Наступил вечер. «Святой Михаил» не появился.
Пепеляев внутри помещения штаба мерил шагами длину и ширину амбара. Телефонной связи с уфимскими батальонами у командующего не было. Сообщения с места боя приносили связные полковника Шарова.
Туманный рассвет также не принес радости Пепеляеву и штабным офицерам. «Святой Михаил» так и не появился, хотя на радиостанции шхуны «Свенсон» несколько раз принимали сигнал «Иду ставить заколы».
Разразившаяся с новой силой стрельба в городе привела генерала в смятение. Ему казалось, что красные могут с минуты на минуту появиться в расположении его штаба.
14
Сторожевой корабль ходил переменным курсом, не удаляясь от берега и не приближаясь к нему. Во все стороны, куда лишь хватал глаз, простирались всхолмленные волнами бескрайние водяные пространства. Изредка еще попадались плавающие льдины.
На ходовой мостик взбежал радист Быстроумов:
— Товарищ командир, только что перехватили сигнал.
— Что именно?
— Кто-то передает: «Кета идет на нерест», и на той же волне слышен отзыв: «Иду ставить заколы».
— Странно.
— Первый сигнал, вероятно, исходит от береговой радиостанции, — неуверенно произнес Быстроумов. — А отвечает, мне кажется, судно, которое где-то неподалеку. Скорее всего, это зашифрованные сигналы. Вряд ли кому из рыбаков понадобится передавать по радио, что рыба идет нереститься.
