- Должно быть, инспектор Жак, - священник покачал головой. - Вряд ли. Его покойная светлость вообще не мог почувствовать присутствия настоящего призрака, а подделка, изготовленная человеческими руками, не смогла бы его ни обмануть, ни напугать.

- Не мог почувствовать присутствия настоящего призрака?..

Отец Вилье снова покачал головой.

- Он был из редкой породы духовно слепых.

С тех пор, как в конце тринадцатого века святой Хилари из Уолсингема вывел свои аналоговые уравнения Законов Магии, ученые маги поняли, что не каждый сможет ими воспользоваться. У одних есть Талант, у других нет. Считать, что любой может стать магом, целителем или медиумом, так же бессмысленно, как считать, что любой способен быть музыкантом, скульптором или хирургом.

Однако неумение играть на скрипке не означает неумения наслаждаться или не наслаждаться - игрой другого человека. Для того, чтобы признать существование музыки, необязательно быть музыкантом. Исключение здесь составляют только глухие.

Рассмотрим другой пример. Есть немного - совсем немного - мужчин и женщин, полностью невосприимчивых к цвету. Не просто путающих, допустим, красный и зеленый, но полностью невосприимчивых, видящих все лишь в оттенках серого. Для них весь мир лишен красок. Такому человеку трудно понять, почему кто-то называет три совершенно одинаковых и одинаково серых предмета "красным", "синим" и "зеленым". Для человека, не знающего цвета, эти определения бесполезны и бессмысленны.

- В юности его светлость, - продолжал отец Вилье, - хотел отречься от своего права на графский титул в пользу младшего брата и стать священником. Естественно, у него ничего не вышло. Лишенный Таланта духовно слепой человек так же бесполезен для Церкви, как слепой для гильдии художников.

"Как и следовало ожидать, - подумал лорд Дарси, - это не помешало де ла Векси занять исполнительную должность в правительстве Его Императорского Величества. Для того, чтобы эффективно управлять графством, магический талант не нужен".

На протяжении более восьми столетий, со времен Генриха Второго, Англо-Французская империя укреплялась и расширялась. Ричард, сын короля Генриха, в 1199 году чудом избежавший смерти от арбалетной стрелы, установил жесткий контроль над своим королевством и расширил его границы. В 1219 году он умер, и на престол взошел его племянник, Артур, при котором сила королевства возросла еще больше. В правление Ричарда Великого, в конце пятнадцатого века, Великая Реформа обеспечила Империи прочный фундамент: духовные науки помогли создать общество, стабильное и неуклонно развивающееся на протяжении уже почти половины тысячелетия.

- А где сейчас младший брат покойного милорда графа? - спросил лорд Дарси.

- Капитан лорд Луи - офицер флота Новой Англии. Я полагаю, сейчас он находится в Порту Святого Креста на мексиканском побережье.

"Хорошо, это исключает его из списка подозреваемых", - сказал лорд Дарси про себя.

- Скажите мне, святой отец, - произнес он на этот раз вслух, - не известно ли вам что-нибудь о лаборатории его светлости на верхнем этаже Красной башни?

- Лаборатории? Так вот что там было! Не знал. Он поднимался наверх довольно регулярно, но я не имею ни малейших догадок, чем он там занимался. Полагаю, какое-нибудь безобидное хобби. Разве не так?

- Вполне вероятно, - согласился лорд Дарси, - у меня нет причины думать иначе. Вы когда-нибудь заходили в эту комнату?

- Нет, никогда. Ни я, ни, насколько мне известно, кто-либо еще, кроме самого графа. Но почему?

- Потому что, - лорд Дарси был погружен в размышления, - это очень странная лаборатория. Вне всякого сомнения, она служила для каких-то научных исследований.

Отец Вилье дотронулся до креста на своей груди.

- Странная? Чем? - Он опустил руку и улыбнулся. - Нет. Только не черная магия, конечно. Ведь он вообще не верил в магию: ни в черную, ни в белую, ни в пурпурную, ни в красную, ни в зеленую, ни в радужную. Он был материалистом.

- Кем?

- Видите ли, это следствие духовной слепоты, - объяснил священник. Граф хотел стать священником. Ему отказали. Он отказался принять причину, по которой ему отказали. Он отказался верить, что существует что-либо, чего он не может определить при помощи доступных ему чувств. Он намеревался доказать основной принцип материализма: "Все явления во Вселенной могут быть описаны как результат взаимодействия мертвых сил и мертвой материи".

- Да, - сказал лорд Дарси, - мне, живому существу, очень трудно понять такую теорию, не говоря уже о том, чтобы принять ее. Таким образом, назначение этой лаборатории - вывести научный метод теории материализма.

- Да, и он появился бы, милорд, - сказал отец Вилье. - Конечно, я не видел лаборатории его светлости, но...

- А кто видел? - спросил лорд Дарси. Священник покачал головой.

- Никто из тех, кого я знаю. Никто. Лорд Дарси взглянул на часы.

- Святой отец, в часовне присутствует кто-нибудь, кроме членов семьи?

- Несколько человек. Местные жители могут входить в часовню прямо со двора. Кроме того, пришли четыре сестры из монастыря.

- Смогу ли я проникнуть туда незамеченным в час молитвы перед совершением святого таинства у алтаря Богородицы?

- Вне всякого сомнения, милорд. Люди постоянно входят и выходят. Однако я советую вам воспользоваться входом со двора. Если вы войдете отсюда, это наверняка привлечет чье-то внимание.

- Спасибо, святой отец. Когда вы проводите преждеосвященную литургию?

- Служба начнется в восемь часов.

- Как мне попасть во двор? Думаю, нужно выйти вон в ту дверь, а потом повернуть налево, так?

- Вы правы, милорд.

Через три минуты лорд Дарси стоял на коленях перед алтарем Богородицы, богато украшенным цветами. Его взгляд был направлен на закрытую пологом дароносицу.

Еще через час с четвертью из комнаты, отведенной ему сенешалем, доносился храп.

В начале одиннадцатого утра Страстной Пятницы, как только смолкли последние звуки преждеосвященной литургии, лорд Дарси и мастер Шон подошли к семейному входу в часовню. Доктора Пейтли с ними не было: почтенный хирург вызвался помочь подготовить тело графа к погребению, или, как сформулировал эту задачу он сам, "вернуть все на свои места".

Дарси и маленький полный ирландец держались в задних рядах и вышли из часовни раньше семьи, занимавшей места на скамье перед амвоном.

- Надеюсь, - пробормотал его светлость, - что всемогущий Господь уготовил особое наказание для тех, кто совершил убийство в Страстную неделю.

- Непременно, милорд, согласен с вами, - шепотом ответил мастер Шон. Что касается меня, я бы с удовольствием послушал трехчасовую проповедь Страстной Пятницы, особенно в исполнении такого мастера своего дела, каким считается отец Вилье. Но - делу время, потехе час. - Он сделал паузу и продолжил: - Вы полагаете, преступление будет раскрыто скоро?

- Полагаю, до того, как наступит вечер. Мастер Шон казался удивленным.

- Вы уже знаете, кто сделал это? - Он старался говорить как можно тише.

- Кто? Конечно. Это достаточно очевидно. Но для того, чтобы понять, как и зачем, мне не хватает данных. Мастер Шон прищурился.

- Милорд, но вы даже не приступали к допросу.

- В этом не было нужды. Однако дело еще не закрыто.

Мастер Шон покачал головой и с довольным видом изрек:

- Милорд, это ваш Талант.

- Знаете, мой дорогой Шон, вы почти убедили меня в том, что и мне не чужд Талант. Как вы себе его представляете?

- Милорд, вы, как и все великие сыщики, способны сделать прыжок от ничем не подтвержденного предположения к конечному выводу, минуя промежуточные рассуждения. Затем вы возвращаетесь и заполняете пробелы. Он снова сделал паузу. - Да, так кто же...

- Тише! Они идут!

Из часовни вышли трое: лорд Жизор, леди Беверли и дамозель Мадлен Маккензи. Мастер Шон спросил:

- Милорд, а где остальные члены клана Маккензи? Его губы едва двигались, а голос был едва слышен: