— Вот это да-а!

А Стрыгин пожал плечами и спокойно сказал:

— Ничего особенного. Высота приличная, только и всего, — прицелился, сощурив один глаз, определил: — Тысяча шестьсот, не меньше.

За два дня Стрыгин на своем «Катапиллере» снял дерн с участка, отведенного под тупик, расчесал его клыками и сейчас елозил по кучам щебенки, стараясь выстроить подобие полотна.

Архипов махнул ему рукой, стой, мол.

Стрыгин приглушил двигатель, высунул голову из кабины.

— Володя! Давай-ка к железной дороге, — крикнул ему Архипов. — Начинать будем.

Стрыгин согласно кивнул, наддал газу, крутнулся, задирая тяжелый нож, и «Катапиллер» попер к поблескивающему рельсами полотну железной дороги. Темные руки бульдозериста летали над рычагами управления. Дениска невольно крутнул восхищенно головой: «Во дает!» И вдруг подумал: повезло ему здорово. И хорошо, что он надумал идти к мостостроителям, а не куда-нибудь на завод, и что строительство БАМа только начинается и мост через Амгунь — первый на их большом пути. Еще думал Дениска, что на строительство магистрали съехались со всего Союза настоящие мужчины, такие как Стрыгин, Архипов, Клюев и Федор Лыкин. Он вспомнил письмо от мамы и те строчки, где она говорила о том, что в газете была большая статья о митинге в честь отправки их десанта на Амгунь, и там упоминается он, комсомолец, молодой монтажник Денис Еланцев! Дальше мама писала, что она очень о нем беспокоится, называя его нашим Павкой, и Дениска подосадовал, что не могла написать как-нибудь по-другому, но мелькнувшей мысли, что нужно в ответном письме обязательно попросить маму, чтобы газету со статьей она ему не высылала, а положила в архив, обрадовался. Он так и подумал, в архив, для истории, с тем чтобы всегда можно было проследить, как они строили БАМ, и пусть на старости лет будет что вспомнить.

«…И что мы не отсиживались на теплых квартирах!» — Дениска гордо вскинул голову и посмотрел на Лыкина.

«Что же это мы стоим, ворон считаем? Кого ждем?» — подумал Дениска и обратился к Федору:

— Приступим? Чего стоять? Стоим и стоим…

Лыкин в ответ жалостливо сморщился и отвернулся от Дениски. Архипова близко, не было: видно, куда-то по делам убежал, и потому Дениске ответил Лешка Шмыков:

— Приступай.

— А вы? — растерялся Дениска.

— А мы подождем.

И еще пять человек с лопатами чего-то ждали. Монтажник Карчуганов, здоровенный малый с косым, татарским разрезом глаз и азиатской бородкой, делающей и без того хищное его лицо разбойничьим, сидел прямо на насыпи и с глубокомысленным видом, взяв в руки булыжины, стукал их друг о друга так, что от них сыпалась белая крошка. Другой монтажник, Дениска знал, что в отряде его зовут почему-то Некий Патрин, ходил взад-вперед вдоль насыпи, заложив руки за спину, как арестант, и смолил сигарету, изредка равнодушно сплевывая сквозь зубы. Вначале, когда Дениска пришел в мостоотряд, он так и думал, что у Патрина такое необычное имя — Некий, он скоро выяснил, что законное имя у Патрина — Петр, а почему Некий — так и не узнал. Спросить же у Патрина не решался по той причине, что тот ходил вечно хмурый, углубленный в себя.

Когда строился мост через Амур, Дениска читал в газете очерк с красивым названием «Звезды над Амуром» о знаменитой бригаде монтажников-верхолазов Ставицкого, и там больше всех говорилось о Патрине и называли его не иначе как бесстрашным, с золотыми руками.

А впервые увидел Дениска Патрина в последние дни строительства моста через Амур. Патрин стоял в пролете и, готовясь к подъему наверх, перехватывался широким предохранительным поясом: позванивала, погромыхивала цепь, свисающая до полу, скрипели кожаные ремешки, вправляемые в замок. Патрин щелкнул, проверяя, карабином, гулко хлопнул ладонью по туго схваченному поясу, упруго повел плечами — порядок, мол, — обезьяной вспрыгнул на раскос и пошел к верхнему поясу пролета — только ноги замелькали, обутые в крепкие ботинки, подбитые гвоздиками, и уже там, наверху, невесомо стоя на узенькой консоли, пристегнулся к страховочному тросику, тонкому, как нитка паутины, отмахнулся от Архипова, вздевшего над головой кулак.

Дениска цокнул языком, вспомнивши этот случай, подумал с тоской, что не скоро им до высоты — с нуля еще не сдвинулись, вздохнул, опустился на насыпь рядом с Карчугановым, который не обратил на него никакого внимания, положил около себя лопату и решил просто поразмышлять. Он стал думать о том, как ему повезло, что он поехал на БАМ с мостоотрядом. Перед такими людьми, в таком месте ударить лицом в грязь?! Нет, он не подкачает! Пусть даже для этого придется переносить какие угодно трудности. Дениске нужно доказать ребятам из бригады, что они не обманулись, взяв его с собой, и особенно ему хотелось показать этому язве Лешке Шмыкову…

— Уснул, что ли, Корчагин! Айда! — оборвал спокойное и торжественное течение мысли Еланцева Шмыков. Оказывается, все уже ушли к перемычке, где рокотал бульдозер Стрыгина, даже Карчуганов поднялся незаметно и теперь шел с лопатой на плече рядом с Федором Лыкиным. Выходит, только Лешка Шмыков и догадался окликнуть его, Дениску.

Дениска сразу же проникся к Шмыкову благодарностью, отметив про себя, что Лешка вообще человек хороший, честный и что Федор Лыкин прежде чем что-то сделать, всегда с ним советуется.

— Устал, что ли? — спросил Шмыков Дениску как-то уж чересчур заботливо, будто подслушав его мысли.

— Не, задумался, — Дениска нахохлился, копируя походку Архипова, старательно зашагал в ногу со Шмыковым, а потом, заглядывая ему в лицо, спросил: — Лешк, а ты знаешь, почему Патрина зовут Неким?

— Длинная история, — отмахнулся Лешка, потому что и сам-то, наверное, толком не знал, почему пристала к Патрину такая приставка к фамилии. В другое время Дениска обязательно бы разоблачил его, но сейчас этого делать не стал по простой причине: его все еще мучили угрызения совести — зря все-таки он плохо подумал о Лешке. Он даже хотел об этом оказать ему, но в последний момент раздумал, и теперь они шли молча, однако не шибко догоняя ушедших вперед товарищей.

И вдруг Лешка Шмыков сказал:

— Зря я сюда приехал. И на хрена мне это нужно было — сам не пойму, грязь месить?

— Это как — зря? — удивился Дениска. Подумал он, что Лешка врет все безбожно, что-то гнет из себя перед ним.

Но Лешка подтвердил, хмуря брови:

— А что хорошего здесь? Не по моему характеру — от цивилизации слишком далеко оторвались. Я этого не люблю. Не в моем характере. — Вдруг прищурился хитрюще, взглядывая на Дениску: — А ты по идейным соображениям, хочешь сказать, приехал? По призыву?..

— Да, — твердо сказал Дениска. — По призыву.

Лешка Шмыков качнул головой, издевательски ухмыльнулся:

— А ты и впрямь… — Лешка хлопнул ладонью себя по лбу. — Вертанутый.

Но Дениска на это его умозаключение никак не ответил. Ему до сих пор казалось, что Лешка затеял разговор, чтобы только посмеяться над ним. Но вдруг понял, что не смеется Шмыков, и спросил:

— Значит, ты бежать задумал, Лех?

И тревожно ему стало и тоскливо. А Шмыков сказал до обидного просто:

— Нет, дурак я, что ли? Посмотри-ка, похож я на дурака?

— А чего же тогда мозги мне полощешь? — рассердился Дениска.

— А я не полощу: правду сказал. Только и бегать не в моем характере. Натура у меня цельная, понял? Но промашку я дал. Это я тебе говорю — доверяю. Понял?

Дениска не знал, что ему ответить, и некоторое время они шли молча.

— Денис, — первым заговорил Шмыков. — Дак это… что кладовщица-то делала, ты начал, да что-то не дорассказал… Небось был кто там?..

Замедлил Лешка Шмыков шаг, зыркнул на Дениску и тут же сделал равнодушный вид, зачем-то на горы дальние белые стал глядеть. Заметил: — Дождь, что ли, глянь, собирается. Вот еще: не было печали… Небось Архип торчал, а? Как же — командир производства!..

И столько обиды было в его голосе, столько зависти, что Дениска неожиданно для себя соврал:

— Не было Архипа.