Первым делом прошу учесть: на протяжении всей этой истории ничего действительно ужасного я своими глазами не видел. Однако, только отмахнувшись от бесспорных фактов, можно объяснить все происшедшее неким нервным потрясением, которое якобы заставило меня сломя голову бежать из одинокой усадьбы Эйкли и всю ночь мчаться на чужом автомобиле по лесной глухомани в горах Вермонта. Я был изначально информирован о событиях в усадьбе и знал мнение Генри Эйкли на сей счет; увиденное и услышанное там произвело на меня сильнейшее и незабываемое впечатление, – и тем не менее даже сейчас я не могу сказать с полной уверенностью, в какой мере я прав в своих чудовищных выводах. В конце концов, исчезновение Эйкли еще ничего не значит. На стенах дома – как внутри, так и снаружи – остались следы от пуль, но никаких иных признаков чего-либо необычного обнаружено не было. Все выглядело так, будто хозяин просто вышел прогуляться в горы и почему-то не вернулся. Невозможно было доказать, что в усадьбе побывали посторонние, а в кабинете когда-либо хранились эти страшные цилиндры и прочие устройства. Ни о чем не говорит и тот факт, что Эйкли панически боялся покрытых густым лесом гор с вечно журчащими под кронами деревьев ручьями – тех самых мест, где он родился и вырос. Подобным страхам подвержены тысячи людей. Что же до мрачных пророчеств и экстравагантных поступков Эйкли, то их можно легко объяснить странностями его характера.

Все началось – по крайней мере, для меня – с того памятного, невиданного по силе наводнения, что случилось в штате Вермонт 3 ноября 1927 года. Тогда, как и ныне, я работал преподавателем литературы в Мискатоникском университете города Аркхем, штат Массачусетс, и сильно увлекался – правда, на любительском уровне – изучением фольклора Новой Англии. После наводнения в газетах и журналах много писали о разрушениях, жертвах и ходе спасательных работ. Вскоре среди этих репортажей стали появляться сообщения о загадочных предметах, замеченных в водах разлившихся рек; многие мои знакомые принялись оживленно обсуждать эти сенсационные новости и в конце концов попросили меня прокомментировать их. Я был польщен столь серьезным отношением к моему увлечению фольклором и, как мог, постарался сгладить впечатление от этих невнятных, но неизменно жутковатых историй, которые, без всякого сомнения, имели своим источником древние сельские суеверия. Мне показалась забавной та убежденность, с которой образованные люди настаивали на том, что эти слухи могли быть основаны на неких, пусть искаженных, но все же реальных фактах.

Проанализированные мною рассказы большей частью основывались на информации из газет, хотя одна история имела устный источник – ее пересказала в письме моему приятелю его мать, проживающая в Хардуике, штат Вермонт. Во всех случаях говорилось практически об одном и том же явлении, причем география его сводилась к трем конкретным точкам: первый случай зарегистрирован на реке Уинуски возле Монпелье, второй – на Уэст-Ривер в округе Уиндем, сразу же за Ньюфейном, а третий – на Пассампсике в округе Каледония, чуть выше Линдонвилла. Разумеется, было немало упоминаний и о других случаях, но при ближайшем рассмотрении все они сводились к трем перечисленным выше. В каждом случае местные жители сообщали о том, что видели в потоках, ворвавшихся на равнину с необитаемых гор, необычайно отталкивающие и ужасные с виду предметы, причем подавляющее большинство очевидцев связывало эти загадочные явления с древними, полузабытыми преданиями, которые не преминули вспомнить и распространить по всей округе старики.

Все без исключения очевидцы утверждали, что якобы видели останки неких живых существ, совершенно не похожих на что-либо известное в природе. Конечно, в те трагические дни бушующие потоки несли предостаточно трупов; однако очевидцы утверждали, что виденные ими останки своими размерами и формой даже отдаленно не напоминали человеческие тела. С другой стороны, свидетели считали, что эти предметы не были похожи ни на одно животное, обитающее на территории штата Вермонт. То были розоватые полутораметровые тела, покрытые какой-то коркой или панцирем; у каждого из них имелось несколько пар суставчатых конечностей, на спине красовалась пара широких плавников, сильно напоминавших перепончатые крылья, а там, где должна была находиться голова, наличествовало нечто изогнутое и яйцеобразное, увенчанное множеством коротких усиков-антенн. Я немало подивился тому, до какой степени совпадали описания, полученные из различных источников: впрочем, это удивительное единообразие могло отчасти объясняться и тем, что в старинных преданиях, хорошо известных местным жителям, мифические существа изображались очень ярко и подробно, что вполне могло повлиять на воображение очевидцев. Я пришел к выводу, что, скорее всего, простоватые и невежественные обитатели затерянных в невообразимой глуши ферм видели в бурлящих потоках сильно поврежденные и раздувшиеся трупы людей или домашних животных, а затем, благодаря различным полузабытым легендам, приписали этим останкам некие фантастические свойства.

Старинные предания, несмотря на их туманность и расплывчатость, отличались крайним своеобразием и, судя по всему, претерпели влияние со стороны еще более древних индейских легенд. И хотя я никогда не был в Вермонте, мне это было прекрасно известно, ибо в свое время я ознакомился с уникальной монографией Эли Давенпорта, в которой были представлены истории, собранные до 1839 года и записанные со слов самых старых жителей штата. Кроме того, этот материал во многом совпадал с тем, что я лично слышал от сельских старожилов в горах Нью-Гэмпшира. Во всех этих историях содержались намеки на некое тайное племя чудовищ, скрывающееся в недоступных горных уголках – среди непроходимых лесов и темных лощин, где из неведомых источников берут свое начало реки. Эти существа мало кому попадались на глаза, однако их следы нередко обнаруживали смельчаки, рискнувшие выше обычного подняться в горы и исследовать узкие глубокие ущелья, которые обходили стороной даже волки.

Там, на илистых берегах ручьев и посреди пыльных пустошей, встречались странные отпечатки не то ног, не то лап, а порой попадались некие загадочные, сложенные из камней круги с увядшей вокруг них травой, причем сооружения эти появились там явно не в результате каприза природы. Кроме того, на склонах гор имелись неведомой глубины пещеры, чьи входы были аккуратно закупорены огромными валунами. К самим пещерам и во все стороны от них вели все те же странные следы, образуя хорошо утоптанные тропинки, по которым не осмелился пройти до конца ни один из побывавших там смельчаков. А в отдельных случаях любителям приключений даже удавалось увидеть нечто абсолютно непостижимое в укромных темных лощинах и густых лесах на склонах гор намного выше хоженых троп.

Все это не выглядело бы так тревожно, если бы многочисленные разрозненные сообщения не совпадали во многих деталях. Между тем почти во всех историях было несколько общих моментов: так, утверждалось, что существа походили на огромных розовых или красноватых крабов со множеством парных конечностей и двумя большими перепончатыми крыльями на спине. Иногда существа передвигались на всех ногах, а иногда – только на задней паре, сжимая в остальных конечностях какие-то непонятные крупные предметы. Однажды существа были замечены в большом количестве – их отряд двигался вдоль русла мелкой лесной речушки, причем шли они организованно, по трое в ряд. Однажды ночью наблюдался полет: загадочное существо с шумом поднялось с вершины голой, стоящей особняком горы, его огромные крылья мелькнули на фоне полной луны и тут же растворились в темноте.

В целом эти твари, похоже, ничуть не интересовались людьми; но иногда именно их называли в качестве виновников исчезновения некоторых авантюристов и смельчаков – особенно из числа тех, кто построил дома слишком близко к определенным лощинам или слишком высоко на склонах определенных гор. Многие тамошние места приобрели дурную славу, и старожилы не советовали их обживать, хотя и сами уже давно не помнили почему. Люди с испугом поглядывали на соседние вершины и крутые утесы, даже если не могли в точности припомнить, сколько поселенцев пропало и сколько фермерских домов сгорело дотла на склонах этих мрачных, словно что-то стерегущих гор.