Производственные возможности сельского хозяйства Ростовского района резко сократились с началом войны. Но благодаря самоотверженному труду оставшихся в колхозах женщин, подростков и стариков, тружеников города, школьников и студентов техникумов и училищ, помогавших колхозникам, Ростовский район за годы войны сдал государству 11 650 т. зерновых, 103 300 т. картофеля, 40 800 т. овощей. В течение всех военных лет сельские жители поставляли продукты питания на городской рынок, играющий исключительно важную роль в жизни городского населения в условиях карточной системы снабжения.
В книге немало воспоминаний жителей, дающих полное представление о тяжелом труде на колхозных полях. Особенно тяжело было людям на работах по обязательной государственной трудовой повинности вдали от дома осенью и зимой. На рытье окопов, на лесозаготовках, на торфоразработках.
Но трудились безропотно. Ясно было всем: во имя победы над врагом.
Приведу ряд выдержек из воспоминаний.
Г.В. Бирюлина, учительница начальных классов, 1927 г. рождения: «Родилась я в деревне Мартынка, на границе Переелавского и Ростовского районов. Во время войны мы жили там же, с мамой и маленьким братишкой, который народился в войну. Папу взяли в армию в конце лета 1941 года. Колхоз до войны был хороший. Получали на трудодни очень много: зерно, картофель, капусту, горох, и на эти деньги даже новые дома строили. Корова у нас была, теленочка держали, овечек, ягнят и курочек. Давали нам в войну хлеб по карточкам, но мама не работала, и на ее иждивенческую карточку можно было получить только 250 г хлеба. Давали овес, но его надо прежде высушить, размолоть... Участок у нас был 15 соток. Картошечка и молоко. Поэтому не голодали. Летом — грибов, ягод наберем. Правда, работать приходилось много... Сено таскали целое лето на своих плечах «беремем», плечи были все синие... И мы, ребята, в войну подсобляли и колхозу, и дома. Если мать в колхозе на работе — дома все дела на подростке. Семьи были большие, у многих по четыре, по пять детей... В нашем колхозе держали коров и лошадей. Тракторов не было, и землю приходилось пахать лошадьми. Поля, которые сейчас заброшены и давно заросли деревьями, в войну обрабатывали бабы!.. Никаких лозунгов с призывами в войну в деревне не было, все работали на совесть».
Зарастающие сорняками и кустарником поля России я часто наблюдал в 1990 годы не только в Ярославской области, но и в Подмосковье: рядом с Дмитровом, Талдомом, по дороге от Дмитрова на Талдом, Нагорье, Рахманово, Переславль-Залесский. И ельцинский режим, и, может быть, путинско-касьяновский, если положение не изменится в ближайшие годы, потомки наши проклянут на века.
Н.В Кузнецова, 1924 г. рождения, учитель истории: «1940 год был очень урожайным, поэтому в первые годы войны на селе жили хорошо. Городские ходили по деревням все менять, хотя и нелишнее было...»
М.В. Козлова, 1925 г. рождения, учитель истории средней школы: «...Помню до войны магазины полны были, какого там только не было белого хлеба, большие батоны с изюмом, буханочки, много конфет. А сколько же было этой мануфактуры на полках, ткани, обилие, обилие всего...»
А.С. Вялова, 1924 г. рождения, в годы войны учительница начальных классов: «На селе я отработала два года, и мне очень даже нравилось, поскольку человек я была активный, солистка хора, концертов... Чем жили? Нам учителям, давали мешок свеклы, мешок картошки, мешок моркови, а паек мы получали мукой. Потом от колхоза дали нам по участку, посадили мы картошки... Я бы не сказала, что после войны было слишком трудно. У нас были огороды. Карточки были до 1947 года, и отменили их внезапно... Как мы радовались, конечно, дороже всего на свете был хлеб».
Тут нелишне будет привести выдержку из хроники довоенной городской газеты за 6 апреля 1940 года: «Всемерно развивать индивидуальное огородничество». Овощи — продукт первой необходимости. Борьба за увеличение их производства — борьба за дальнейшее повышение благосостояния трудящихся. Количество рабочих и служащих, имеющих свои огороды, увеличивается из года в год». То есть советская власть прекрасно понимала, в отличие от нынешней, что случись война, частные огороды выручат, и способствовала их развитию. Случись сейчас беда, подобная той, половина России перемрет с голоду: продуктов-то своих сейчас очень мало, питаемся в основном зарубежными.
Во многих воспоминаниях говорится и о большом натуральном налоге на приусадебное хозяйство, о строжайшем наказании за опоздания на работу, о том, что «народ был тогда дружнее, не как сейчас. Проще жили, друг другу помогали». И еще многие вспоминают почти легендарного милиционера Фадеева: «Его боялись и уважали все жители города, при нем всегда было оружие. Там, где появлялся Фадеев, наступали тишина и порядок. В конце войны банда негодяев «проиграла» его в карты. В тот вечер Фадеев шел на ночное дежурство, и по дороге его убили выстрелом из пистолета» (Г.Ф. Шарамов).
Отдавая дань уважения и благодарности авторам воспоминаний и составителям книги за их огромный труд я не могу не высказать своего критического отношения к описанию в книге двух событий начала войны. В воспоминаниях З.А. Кузнецовой имеются (страница 45) такие слова: «Мы жили неподалеку от Бреста. Там стояла танковая дивизия. Как раз в это время был отдан приказ - отправить танки на промывку, поэтому все машины стояли разобранные». Эти слова - прямо таки анекдотическая несуразица, где-то случайно услышанная автором письма. Не было у танкистов такой операции технического обслуживания, как «промывка танков» с их разборкой.
Известно, что в Пружанах, где проживала перед войной автор письма, стояла 30-я танковая дивизия 14 мехкорпуса 4-й армии, прикрывавшей брестское направление. Известно и вот что: «21 июня... танковые полки танковой дивизии закончили полковые учебные сборы. Танковые полки 30-й танковой дивизии остались 21 июня на ночлег в лесу западнее Пружан... В соприкосновение с противником 30-я танковая дивизия вошла в период с 12 до 13 часов (22 июня - прим. В.Ф.). Ее передовой отряд вступил в бой с 18-й танковой дивизией противника... и на некоторое время остановил ее продвижение» [1].
Следующее. В письме В.Андрианова, присланного с офицерских курсов из Рязани своей учительнице М.Н. Тюниной 13.09.41 г. имеются такие строки: «Немцы сейчас сильны только танками. Они в отдельные сражения кидали до 15 тысяч танков!! Наша артиллерия не успевала всех их перебить». Письмо это попало в книгу через газету «Ростовский вестник» за 25.04.1995 г. Удивляет то, что цифра 15 тысяч танков прошла без замечаний и комментариев и редакции газеты и составителей книги. Дело в том, что ни в одном сражении Второй мировой войны не участвовало 15 тысяч танков. Немцы вообще к началу нападения на нашу страну имели на вооружении своей армии всего около 5-ти тысяч танков, причем на Восточном фронте - около 3700 танков. Хорошо известно, что в начале войны слабым местом нашей армии была танкобоязнь, умело раздуваемая немцами через листовки и своих агентов. И еще потому, что наш Генштаб не имел точного представления о количестве танков в гитлеровской армии. Указанные, скажем так, проколы составителей книги говорят вот о чем. Мы плохо знаем истинную историю Великой Отечественной войны. Причин тому много. В советское время информация о многих сложных и трагических событиях войны, тяжелых поражениях нашей армии фильтровалась военной цензурой. В том числе и при выпуске мемуаров видных военачальников. С началом пресловутой «перестройки» этим воспользовались все недовольные советской властью, и началась невиданная фальсификация, которую охотно транслировали, подавали как сенсацию многие перестроившиеся СМИ. Опровержения потока клеветы и фальсификаций, публиковавшиеся в патриотических газетах малого тиража («Советская Россия», «Патриот», «Дуэль» и другие) тщательно замалчивались многотиражными газетами.
Приведенные в книге воспоминания о тяжелом, но самоотверженном труде в годы войны, конкретные цифры того, что было произведено в городе и деревне и отправлено на фронт, все это говорит о небывалой самоотверженности тружеников советского военного тыла, не оцененного по достоинству до настоящего времени.
