– Нет, – замотал головой Миша, – когда женщина узнает, что я не только чуткий романтик, но и ещё бесстрашный борец с преступностью, дважды раненый при выполнении особо важного задания, то она готова на всё.

– Это когда ж тебя успели ранить, а самое интересное куда? – ехидно улыбнулся Толя.

– Это не важно, главное – они ведутся на такую чушь.

– А показать не просят?

– Что показать, – не понял Куприянов.

– То место, куда ранили, – засмеялся Данилов.

– Между прочим не смешно. Была у меня одна такая переживательная, всё допытывалась покажи, мол, шрам, я люблю смелых мужчин, побывавших в перестрелке.

– А, так тебя подстрелили, как куропатку, – не удержался Толя.

– Остряк. Короче, пришлось сказать, что меня ранили в голову, а шрамы за волосами не видно.

Данилов, чуть не падая от смеха со стула, выдавил, – а вот это похоже на правду. Может ты действительно контуженный.

– Она наверное тоже так подумала, потому что быстренько слиняла, – разочарованно сказал Куприянов.

– Сам виноват, нечего было врать.

– Нет брат, это того стоит, – мечтательно закатил глаза Миша.

Дверь кабинета снова открылась и на пороге показалась женская фигура.

– Ребят, шеф через десять минут всех собирает, просил не опаздывать. Да, Толь, по поводу вчерашнего убийства. Там у дежурного родители погибшей сидят, я сказала, чтобы подождали, а после пятиминутки допросишь. Хорошо?

– Да, отлично, спасибо Надюш, – смущенно улыбнулся Данилов.

– Не за что, – кокетливо ответила девушка, закрывая дверь.

Михаил, коварно и загадочно улыбаясь, перевел взгляд на друга.

– Наконец-то ты созрел.

– Созрел для чего?

– Не для чего, а для кого. Для Тюриной, – протянул Миша, – ты посмотри на себя в зеркало, сияешь как майская роза. И это она только пару фраз сказала. Представляю, какое выражение лица будет у тебя после первого поцелуя.

Данилов покраснел, смущенно опустил глаза, и нахмурив брови, возмутился.

– Ты озабоченный, у тебя все мысли только об одном, и вообще, Надя тут не при чем. Просто у меня появился шанс сдвинуть это дело с мёртвой точки. Родители по любому внесут хоть какую-то ясность, – обнадеживал себя Толя.

– А почему ты их вчера не допросил, глядишь и версия появилась бы.

Данилов вскочил со стула.

– Какой ты умный, и как это я сам вчера не догадался их допросить, – съязвил тот. Мих, ну я же всё-таки не первый год в розыске работаю. Да они были в стельку пьяные оба. Какой тут допрос? С табуретки сваливались.

– Их можно понять, у людей горе, дочь погибла, – сказал Куприянов, пытаясь попасть скомканным клочком бумаги в урну.

Данилов усмехнулся и вздёрнул плечами.

– Во-первых, когда я пришёл, они еще ни о чем не знали, а во-вторых, соседи рассказали, что Кондратьевы каждый день в запое.

– Всё ясно, – вздохнул Миша, – не повезло тебе, с алкашами связываться себе дороже. У них то склероз, то белая горячка.

– Вот-вот, – закивал Данилов, – или вообще паранойя, короче, вариантов много. Чувствую я – влетит мне сегодня от Самарина, почем зря.

– Ну, это мы сейчас и узнаем, – радостно воскликнул Миша, потому что его клочок наконец-то попал в урну.

Самарин ходил по кабинету вдоль стола, держа руки за спиной. Это поведение означало, что случилось что-то очень неприятное, причем неприятное не только для полковника, но и для остальных тоже. Народ потихоньку собирался, и когда за последним человеком захлопнулась дверь, Самарин резко повернулся, и сделав неестественно добродушное лицо, поинтересовался.

– Я вижу все в сборе, прекрасно. Кто меня сегодня чем порадует?

Воцарилась жуткая тишина, и каждый мечтал слиться со стулом, только чтобы его не заметил полковник.

– Раз желающих нет, тогда начну я, – медленно произнес полковник, сделав паузу, и это еще больше пугало, – сегодня с утра меня вызывал генерал чайку попить. А чаёк-то ой несладкий. Смирницкий так деликатно поинтересовался, как у нас обстоит дело с убийством полковника МВД Лютаева и почему это мои ценные сотрудники две недели балду гоняли, – повысил тон Евгений Федорович. А я как мальчишка оправдывался, мол, не виноваты они, работают день и ночь, солнышка ясного не видят, – съязвил Самарин. Только генерал почему-то мне не поверил и полчаса разорялся в не очень лестных выражениях, – сурово произнес полковник, но затем сбавил тон почти на шепот, отчего его слова звучали еще более угрожающе, – так вот извольте ответить мне найден убийца?

Из-за стола послышалось робкое покашливание, и мужской бас монотонно пробубнил.

– Нами была проведена тщательная проверка всех обстоятельств этого дела, но следов убийцы выявить не удалось. Как сообщалось ранее, показания свидетелей очень размыты и поэтому… – голос не успел договорить, потому что Самарин не выдержал этого радио-вещателя и навис над ним как туча.

– А я всё думаю-гадаю, почему у нас дела не раскрываются, а это оказывается свидетели виноваты, такие-сякие дают размытые показания, – протянул Евгений Федорович. – Мне что прикажете, так и докладывать Смирницкому, и куда вы думаете он меня пошлет?

– Евгений Федорович, – вмешался молодой капитан, – это очевидно заказное убийство, а заказчик, скорее всего заместитель Лютаева, который теперь занимает его место. Но улик никаких, всё чисто, видимо работали профессионалы.

– А вы кто, студенты или так, покурить сюда пришли, – возмутился Самарин, – убили вашего коллегу и мне не понятно, почему вы это дело спустили на тормоза. Даю вам две недели, если убийцу не найдете, по увольняю всех к чертовой матери. Всё, свободны, – отрезал полковник, – Данилов, а ты куда? Присаживайся, друг мой, рассказывай что нарыл по новому делу, – неожиданно спокойно и тихо произнес начальник.

Анатолий тяжело вздохнул и, предчувствуя хорошую взбучку, нехотя начал говорить.

– Убита Ирина Кондратьева, 21 год, проживавшая по адресу ул. Крылова дом 6 квартира 41. Пять лет жила в Москве, а в Нижний вернулась две недели назад.

– Зачем вернулась? – удивленно спросил полковник.

– Наверное к родителям приехала, соскучилась, – предположил Данилов, хотя сам понимал, что по таким родителям вряд ли вообще кто-то будет скучать.

– Почему, наверное, ты что, с ними ещё не разговаривал?

– Я-то с ними разговаривал, а вот они со мной… – замялся майор.

– Что ты имеешь ввиду? – нахмурил брови Самарин.

– Запойные оба, – пожал плечами Данилов, – а вчера вообще в стельку пьяные, но я их на утро вызвал, они у дежурного ждут.

– Ну так что ты тут мне голову морочишь? – Возмутился Евгений Федорович, – иди и допрашивай.

– Есть.

Выйдя из кабинета, Толя почувствовал некоторое разочарование. Обычно, когда у Самарина плохое настроение, то страдают все, даже шариковые ручки, которые он ломает с завидным постоянством. А сегодня Данилов отделался лёгким испугом, да и испугом-то это не назовешь. Видимо, стареет полковник, хотя абсолютное большинство подчиненных боится его как огня, а зря. Человек он эмоциональный, но отходчивый, а если и накричит на кого-то напрасно, то не сочтет ниже своего достоинства извиниться.

Данилов, сообщив дежурному об окончании совещания, сел за стол, ожидая Кондратьевых. Спустя пару минут, в кабинет вошел пожилой мужчина бомжеватого вида, а за ним женщина, похожая на путану очень преклонного возраста. За долгие годы службы, майор привык к общению с людьми разного сорта, поэтому научился не обращать внимания на непредставительный внешний вид и зловонный аромат перегара, помойки и дешевого одеколона.

– Проходите, присаживайтесь, – любезно пригласил Данилов, показывая взглядом на свободные стулья. Представьтесь.

– Кондратьев Сергей Александрович, – гордо произнес мужчина.

– А вы, – майор перевел взгляд на женщину.

– Это моя жена, – вмешался лысоватый брюнет.

– Отлично, – усмехнулся Анатолий, – а имя у неё есть?

– Анна Петровна, – осторожно сказала женщина, поглядывая на мужа.