С ИГОЛОЧКИ

Удручающее впечатление производил на заморских гостей двор царя Алексея Михайловича Романова. Один боярин, несмотря на летнюю духоту, шествовал по кремлёвским покоям в куньей шубе и собольей шапке. Другой, щеголял в венгерском кафтане. Третий, облачившись в дедовы доспехи, уныло позвякивал ими в углу. Четвёртый — в шёлковом китайском халате. Пятый — в парче, шестой — в кумаче. А, кто–то, мог заявиться прямо с охоты, весь пыльный, в несвежей рубахе.

Не Кремль, а постоялый двор! Пахнет потом, немытым телом, восточными духами, дёгтем и водкой.

Но, кроток духом Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим. Через несколько десятков лет, сын его, Пётр Алексеевич, трость бы изломал о спины не по этикету одетых придворных. Нынешний же царь, чтобы, хоть немного пристыдить своё окружение, повелел «непрестанно находиться близ трона» двум юношам, одетым дорого, чисто и благолепно, «дабы собой пример другим являти». Должность сия оплачивалась скудно, однако считалась почётной, ибо претендовать на неё могли лишь отпрыски знатных родов.

Так среди придворных кравчих, постельничих, окольничих появился новый чин — ИГОЛЬНИЧИЙ, что означало, «одетый с иголочки».

СКАТЕРТЬЮ ДОРОГА

Раньше жизнь была благостной и чинной. Соберётся человек в дорогу. Ему котомочку соберут. А там рубаха свежая, лапоточки новые. В тряпице яички вкрутую сваренные, хлеба каравай, луковица и туесок с солью. До околицы проводят. Поклонятся поясно.

— Скатертью дорога, — молвят.

— Счастливо оставаться, — ответит тот. И пойдёт себе.

Сейчас же фраза «Скатертью дорога» отчего–то наполнилась ядом и сарказмом.

— Скатертью дорожка, — язвят.

Даже не «дорога», а «дорожка»! Что бы пообиднее было. Мол, катись отсюда колбаской. Жалеть никто не будет. И никаких яичек–караваев не дождётесь.

— Бог подаст, — скажут.

Хотя и не всегда…

С КРАСНОЙ СТРОКИ

Это правдивая история. Жила–была в Москве маленькая Девочка. Однажды в школе учительница поставила ей «единицу» по литературе. Когда Девочка пришла домой, то не стала ничего не говорить маме и папе. Она решила исправить в дневнике «единицу» на «четвёрку». Начала искать красные чернила и не нашла. Тогда Девочка подошла к кровати, где спал её младший брат. И уколола его в палец иголкой. Набрала в ручку крови, и исправила отметку. Мама с папой ничего не заметили.

Наутро Девочка пошла в школу. Села за парту, достала ручку и начала писать. А чернила в ручке красные! Тогда она попросила ручку у подруги. И там тоже оказались красные чернила. Девочка испугалась и побежала домой. А дома все лежат мёртвые. Мама, папа и брат. Заплакала она и пошла на улицу. Во дворе Девочка встретила старушку и всё ей рассказала.

— Иди в церковь, — сказала старушка.

Девочка зашла в церковь, помолилась и родители её ожили. Только брат остался мёртвым.

Девочка во всём созналась папе и маме и пообещала больше никогда не исправлять оценки.

СОЛОМОНОВО РЕШЕНИЕ

Однажды на суд царя Соломона пришёл старец.

— Ответь, о мудрейший из мудрых, — громким, надтреснутым голосом возопил он. — Если Бог всемогущ, то может ли он сотворить камень такой величины, что сам не в силах будет его поднять?

(В те времена этот парадокс звучал достаточно свежо!)

Соломон устало поморщился.

— Ты пришёл издалека, старик?

— Сорок дней был в пути, — с достоинством ответил тот.

— И тебя, прожившего долгую и трудную жизнь, сейчас, действительно интересует именно это?

— Великий царь, — глаза старика хитро блеснули, — никто из живущих не смог мне ответить на этот вопрос.

— Что ж, — вздохнул Соломон, — вынужден тебя огорчить. Я тоже не знаю.

Старец, что бы не выдать своего восторга, низко склонил голову.

— Однако, — продолжал царь, — догадываюсь, кто сможет удовлетворить твоё любопытство.

— Кто же это? — удивлённо спросил старик.

— Сам Бог, — развёл руками Соломон. — И я постараюсь, что бы ты, не медля ни секунды, отправился к нему. Эй, стража! Отрубите ему голову.

Мудрым человеком был царь Соломон. А истинный мудрец не бывает жесток. Так что старца помиловали и отпустили восвояси. Славить ум, щедрость и доброту правителя.

С ОТКРЫТЫМ ЗАБРАЛОМ

За всю историю человечества, не существовало ни одного неуязвимого бойца. Каждый нёс в себе какой–то изъян. У Ахилла это была пята. У Зигфрида — место между лопатками. У богатыря Оорал — Кутуха — темя. Рыцари же средневековья, полностью закованные в броню, хочешь, не хочешь, а вынуждены были оставлять на шлеме изрядную прорезь для обзора.

Нелегко, конечно, попасть стрелой в глаз скачущему на коне верзиле. Однако, каково искушение! И даже самый распоследний лучник, никогда не пропустит подобную цель.

— Так нечестно, — обижались Рыцари. — Стоит появиться на поле боя, как все стрелы летят именно нам в лицо.

В летописях походов Карла великого есть упоминание о неком Гарольде Трёхпалом, который рисовал себе на шлеме десяток фальшивых глаз. Однако добился только того, что сарацины немедленно выделяли его из всего войска и уже в начале битвы славный рыцарь напоминал дикобраза…

Латных дел мастера разводили руками и всё уменьшали на шлемах щели для обзора. Дошло до того, что некоторые Рыцари были вынуждены сажать в седло, позади себя, карлика, который выкрикивал: «Справа! Пригнись! Вперёд!». Ценились подобные слуги на вес золота, однако служили недолго.

Конец рыцарским мучениям положило изобретение арбалета, легко пробивавшего стальные пластины и щиты. Рыцари уязвлялись: в грудь, в бок, в спину, в ноги и руки. Латы становились бесполезными и теперь герои скакали на врага открыв забрала, а то и вовсе распахнув на груди доспехи.

СПУСТЯ РУКАВА

Бытует достаточно нелепое убеждение, что крестьяне в древнерусских деревнях сами изготавливали себе одежду. Ткали, кроили, шили, строчили.

Согласитесь, что это полная бессмыслица! Ведь, для того, что бы получить ткань, надо было посеять лён. Затем — сжать, околотить, высушить, оттрепать и вычесать. Из получившейся кудели накрутить ниток и на ткацком станке наткать полотна. И, только после этого приступить к раскройке и обмётке. А когда пахать, сеять, жать, молотить, молоть, печь хлеб? Возделывать огород, рубить дрова, пасти скот и чинить крышу?

Конечно, во время посевной, несложно выкроить час–другой и наплести лаптей. Долгими зимними вечерами навалять войлока для валенок или связать носки. Охотник, отрубив у убитого медведя, лапы и голову, может обзавестись тёплым комбинезоном. Но, поткать–пошить на досуге никак не получится!

Шили одежду для земледельцев в городах. И, раз в год, пересчитав людишек, помещик привозил с ярмарки полный воз рубах, портов и сарафанов. Как вы понимаете, над размерами в те времена никто голову не ломал, и шилось всё из расчёта на человека среднего роста. Затем, заботливый барин обходил ряды крепостных, одетых в «новое» и собственноручно укорачивал штанины, рукава и подолы.

У помещиков же, забросивших хозяйство, народ так и ходил, путаясь в длинных портах и поминутно засучивая мешающие рукава.

СТАРАЯ ГВАРДИЯ

Старая Гвардия безудержна в атаке и надёжна в обороне. Однако, да простят меня ветераны, совершенно невыносима на привале.

— Место для ночёвки командир обязательно выбирает неудачное. А, вот на том пригорочке (в леске, в низинке, на бережку, в пещерке), было бы ни в пример лучше.

— Из–за сырости (сухости, ветрености, холода) у ветеранов немедленно начинают болеть старые раны. Поэтому в обустройстве лагеря участия они не принимают.