— впускает на ночлег цыган, сослепу приняв их за богомольцев;
— беспечно отпускает Ч. Д. Д. в лес по грибы;
— требует нового корыта;
— желает перед смертью испить живой воды (съесть молодильных яблок или печень синей обезьяны) и многое другое…
В то же время, не случайся время от времени неожиданные «СТАРУХИНЫ ПРОРУХИ», российские семьи давно бы заплыли жиром, растеряли духовность и неукротимость.
ИОВ МНОГОСТРАДАЛЬНЫЙ
Притча об ИОВЕ МНОГОСТРАДАЛЬНОМ, несмотря на кажущуюся незатейливость, сложна. Для большинства она знакома в следующем изложении:
— Жил да был в стране Уц справедливый и искренно верующий человек по имени Иов. Был он счастливо женат и воспитывал семерых сыновей и троих дочерей. Владел стадами верблюдов, волов, ослов и прочей живности. И жить бы Иову долго и счастливо, не выйди о нём спор между Богом и сатаной.
— Отчего ж Иову в тебя не верить, — молвил рогатый. — Всё у него есть, грех жаловаться. А, попробуй, отними нажитое. Как он тогда заговорит?
— Отнимай, — разрешил Господь.
И вмиг Иов лишился всех богатств и детей.
Ужаснулся праведник, однако не возроптал. Рассудил, что, мол, нагим он появился на свет, нагим и уйдёт.
— Тут ты, Господь, оказался прав, — поморщился сатана. — Но, как бы Иов запел, коснись я непосредственно его самого?
— Касайся, — согласился Господь.
И поразила Иова проказа, да такая, что даже знакомые не могли его узнать.
Однако и теперь не отрёкся от Бога непорочный страдалец. Посрамлённый сатана, поджав хвост, бежал. Господь же вернул Иову его богатства, одарил новыми детьми и исцелил проказу…
Однако, как я уже говорил, сама «Книга Иова» намного сложнее, чем её привычный пересказ.
В «Книге» к Иову, изгнанному из города в пустыню, приходят трое друзей, дабы поддержать его в страданиях. (Не самые плохие люди! Каждый ли из нас способен на подобное?) Они предлагают молить Бога о прощении за наверняка содеянные грехи. Ведь, не может Бог так покарать безгрешного.
— Но, отчего же тогда благоденствуют остальные грешники? — недоумевает Иов.
Как тут с ним не согласиться?..
В своём горе, Иов требует от Бога ответа — «за что»? Да, он не отрекается от Господа, не просит вернуть потерянное, но хочет понять, почему это с ним происходит.
И Бог является (!). Приходит, что бы сказать, — «Я прав, хоть тебе этого и не понять, ты не знаешь всего».
* Заметьте, мы–то с вами знаем, откуда на Иова свалились все напасти!
Бог говорит, друзьям Иова, что его «гнев горит» на них, за дурацкие советы каяться неизвестно в чём.
Действительно, что за глупость постоянно ощущать себя грешником и виниться в этом? В этом ли смысл веры?
Однако думаю, что мне пора остановиться. Читайте сами.
ИТАЛЬЯНСКАЯ ЗАБАСТОВКА
Забастовка, это стильно и сурово. Обязательно накрапывает дождь или кружатся мелкие осенние снежинки. Суровые лица мужчин под серыми кепками, плотно сжатые губы, стиснутые кулаки. Ветер таскает по булыжникам площади измокшую газету. Время от времени в холодной тишине принимается кричать заводской гудок. Зябко и голодно.
Совсем другое дело — ИТАЛЬЯНСКАЯ ЗАБАСТОВКА. Мужчины в сандалиях, белых майках и живописных брюках сидят за столиками открытых кафе. Золотые цепочки тяжёлыми шнурами покоятся на их шеях. Блестят на солнце набриолиненные волосы и загорелые лысины. Бастующие неторопливо пьют кофе, поднося к пунцовым губам крохотные чашечки. На грациозно оттопыренных мизинцах поблескивают фальшивые бриллианты. На площади безумствуют женщины. Изящные сеньориты в цветастых халатах, потрясая кулаками, проклинают владельцев фабрики. Грузные матроны, облачённые в чёрное, широко расставив ноги, надсаживаясь от крика, призывают Деву Марию покарать семьи кровопийц–работодателей. Плачут в голос дети. Воют бродячие собаки. Иногда из толпы летит в здание администрации ловко пущенный булыжник. Звенит разбитое стекло, а женщины приветствуют бросок радостными воплями. Иногда кто–нибудь из мужчин встаёт из–за столика и бочком приближается к негодующим дамам.
— Мама, пойдёмте домой, хватит, наверное.
— Даже не зли меня, Луиджо (Марио, Леонард). Мама никому тебя в обиду не даст!
И ТЫ БРУТ!!
Узнав в толпе заговорщиков, ворвавшихся к нему, своего друга Брута, Цезарь воскликнул, — И ТЫ БРУТ?
Ненавижу риторические вопросы!
— Как тебе такое могло в голову придти?
— Как ты мог?
— И не стыдно тебе?
А, вот — пришло, смог и не стыдно! Ну, как тут ещё ответишь?
Можно, конечно, дать, что называется, развёрнутый ответ. Начать с детских страхов, перейти к юношеским комплексам, упомянуть доктора Фрейда и припомнить старые обиды. Но этого ли ждёт вопрошающий? Разумеется, нет. Просто хочет, что бы последнее слово осталось за ним. И, согласитесь, в устах Цезаря, это прозвучало как–то мелко. Изругал бы подлецов на все корки или попросил прирезать «не больно»…
КАЗАНСКАЯ СИРОТА
Начнём издалека, с шекспировского принца Гамлета. Вспомним этого нервного юношу в колготках. Худое лицо, обрамлённое длинными жидкими волосами, кривой рот, затравленные глазки крысёныша. Однако, горе и боль, разрывающие его душу, вызывают в нас искреннее сопереживание. Так жаль шелудивого пса, боязливо выглядывающего из–за мусорного бака. А теперь, забудьте об этом образе, который нам вбили в головы театральные режиссёры и кинематографисты. Представьте Принца таким, каким он должен был быть на самом деле. Дерзкая, неукротимая кровь датских королей течёт в его жилах. Когда он, наняв бродячих комедиантов, поглаживает рукоять меча и спрашивает у матери, «Сударыня, как вам нравится пьеса?», та вздрагивает от страха. Что знает этот, внезапно спятивший Принц, о чём догадывается? Его безумие страшно. Огромный, рыжебородый он бродит по замку, пугая придворных. Такой Гамлет может задаваться вопросом «Быть или не быть». И его «не быть» боится Король, боится вся Дания…
Теперь перенесёмся в Россию. Кто из нас не помнит репинскую картину «Иван Грозный убивает своего сына». Плешивый старик в чёрной ночнушке с выпученными глазами. Спятивший упырь, питающийся кровью подданных, терзающий свой народ. Да разве таким был великий царь Иван Васильевич? Статный и величественный, с печатью великих забот на челе, правил он своей необъятной и дикой страной. Воевал с Ливонией, Швецией и Крымским Ханством, торговал с Англией, строил храмы, расширял границы. Был приветлив и щедр, мудр и справедлив. Могучей дланью и силой своей воли не дал впасть стране в смуту и ересь.
Одна слабость была у царя. Не мог себе простить, что дозволил стрельцам в 1552 году разграбить и вырезать Казань. Вспомнит ночное зарево над городом, запах гари, вопли жителей, и содрогнётся. Наверное, поэтому, шествуя на службу в храм, нет–нет, да и остановится у нищих.
— Есть кто из Казани? — спросит у падших ниц оборванцев.
И если найдётся такой, царь его обязательно обласкает и одарит.
Врать ему, однако, стереглись…
КАК КУР ВО ЩИ
Толкователи этого простейшего крылатого выражения, словно сговорившись, утверждают, что фраза прежде звучала «как кур в ОЩИП». Мол, щи, не готовятся на основе куриного бульона, а «ощип» — это некое ритуальное ощипывание, наносящее «куру» непоправимую душевную рану.
Начнём со щей. Они состоят из двух основных компонентов — капусты и бульона. Капуста может молодая или старая, квашенная или кислая, савойская или брюссельская, кольраби или морская. Некоторые авторитеты утверждают, что её можно заменять ревенём, паслёном или павиликой. Точно также не важна и основа для бульона. Говядина, свинина, баранина, курятина, гусятина, ветчина, словом, любое мясо, имеющее окончание «на». Даже бульонные кубики!
