взаимоотношения романтизма и реализма в произведениях не только

известных, но и забытых прозаиков.. Именно тогда я стал постоянно

знакомиться не только с художественными произведениями, но и

научными исследованиями, незаметно приобщаясь к основным проблемам

современного литературоведения.. Может, еще не думая о своем будущем,

я стал готовить себя к научной работе..

18

.

1952-й год для нашей семьи оказался психологически сложным и

трудным. Как, впрочем, и многие другие. Я не помню каких - либо легких

лет в нашем доме

И этот год стал особым для взрослых детей. И малопонятным - для

родителей..

237

Произошли “итоговые” (так можно сказать) события в жизни каждого

из братьев. Постоянно живя рядом, они не особенно часто и откровенно

разговаривали друг с другом: для серьезных бесед никогда не хватало

времени. Все куда - то торопились. Наверное, на очередное занятие,

собрание - заседание или на свидание? Домой часто возвращались поздним

вечером или ночью. Наша жизнь посторонним людям могла казаться

несколько странной: большая семья - и “никого днем с огнем не сышешь”,

- как говорила мама… Она а была постоянно дома.. Как всегда, жила

заботами о муже и детях.. Выступала против “семейного земледелия” -

бахчи, о которой любил говорить отец: не хотела видеть мужа. (“..уже не

молодой, пора отдохнуть..”) и детей “вечно копающимися в земле”. Но

отец и в тот год все - таки нашел “для себя”, т. е. для семьи небольшой

участок, на котором выращивал картофель. Мама не стала возражать:

“Картошка нужна всегда. Да и ухаживать за ней легче, чем за дынями и

арбузами... А если кому - то захочется попробовать, то возьмем на

базаре...Не разоримся...”

Мама тяжело переживала отъезд дочери в “чужой” дом, хотя

понимала, что Шура и зять должны “сами строить” свою жизнь и

воспитывать маленькую Люсю. “ Даст Бог, еще родишь,” - говорила она

дочери перед расставанием...

Мама чувствовала себя счастливой лишь тогда, когда дети находились

рядом с ней : “Всех надо приветить и покормить.. Спросить, как провели

день, все ли хорошо..” И откуда у мамы брались силы и терпение?.. Но

никто не задавал ни себе, ни ей такого вопроса. Принимали ее заботу и

любовь как нечто привычное: ведь наша мама другой не могла быть..

Закончив домашние дела, мама, как и в прежние годы, молилась за

“упокой души” Грини и за “здравие” своих взрослых детей... В последние

годы она все чаще задавала себе вопросы, на которые не находила ответ:

“Так ли, как надо, жили?.. Кажется, все делали по совести... И как теперь

будем жить, когда дети выросли и хотят уйти из родительского дома ?..”

Каждое утро мама беспокойно смотрела на то, как я, торопливо

выпив стакан чая с горбушкой хлеба, убегал в институт, где находился до

вечера, затем встречался с любимой Олей и не расставался с ней до

поздней ночи, забывая, что и ей (уже студентке второго курса естгеофака)

утром также надо идти на занятия. Мама, конечно, догадывалась, что я

встречаюсь с девушкой, но не спрашивала меня: не хотела вмешиваться в

мои “сердечные” дела. Отец же не понимал причин моего позднего

возвращения домой и постоянно спрашивал: “И где ты постоянно

шляешься?.. Что это за учеба - с утра до ночи?.. Мать не ложится спать

допоздна. Беспокоится. Подумай своей дурной головой, что делаешь...”

Но слова отца пролетали мимо моих ушей. И я вновь и вновь возвращался

домой ночью Время для меня тогда перестало быть чем - то конкретным и

238

серьезным. Какое значение имели мои поздние возвращения, когда

любовь?.

Характер отца почти не менялся, оставался прежним.. Но трудные

годы и постоянная работа не могли не сказаться на его внешнем виде.. Он

совсем не походил на того веселого и приветливого, каким его видели

маленькие дети в саду: глубокие морщины избороздили лицо, темные

глаза смотрели строго и жестко, борода и брови поседели, огрубевшие

ладони рук казались усталыми, ходил непривычно медленно, как будто

осторожно...

Отец жил не только настоящим, но и прошлым... И не только

дальним, но и ближним.. Он вспоминал те времена, когда работа

(настоящая, серьезная) объединяла всех “домашних”. Теперь - все иначе:

“Детям хочется жить по - своему. Даже младший что - то придумал...”.

У Кости наступило трудное время: он серьезно готовился к

выпускным экзаменам... Мечтал поступить в политехнический институт (в

Ленинграде). Спокойный и трудолюбивый дома, настойчивый в учебе, не

любивший “неясностей” и “пустых” споров, он, как и в детстве, так и

сейчас не создавал трудностей и сложностей для родителей.. Успешный

ученик,

он

старался

самостоятельно

разобраться

в

сложных

математических задачах, аккуратно выполнял работы по физике и опыты -

по химии. Порою казалось, что Костя слишком медленно находит верное

решение Но все было совсем не так…Для него важно было понять логику

и ход мысли при анализе задач и проведении эксперимента, чтобы не

возвращаться к ним. Младший брат имел привычку говорить: “...Надо

делать все без спешки - и лишь один раз, чтобы не тратить время на

повторение...”

Его слова старшие братья воспринимали как “набор прописных

истин”. И не выполняли этого “правила... Но сам Костя

руководствовался им: если брался за дело, то обязательно выполнял его

так, “как положено “

Совсем иначе думал и жил Владимир. В его настроении и поведении

родители заметили невеселые перемены. Видно, он устал от своей

комсомольской работы. Брата радовали лишь встречи с местными

спортсменами и беседы о спорте, которые он проводил в педагогическом

институте и в ремесленном училище. Владимир был старше своих

слушателей, но по - прежнему с увлечением и азартом говорил о летнем

кроссе, заплывах на Чагане, лыжных соревнованиях и футбольных матчах.

Он хотел бы, как и раньше, принимать участие в них... Но знал, что

соперничать с молодыми, энергичными ребятами уже не может...

Во главе “молодежного отряда” теплыми летними вечерами

Владимир бывал на танцевальной площадке “Кзыл - Тана” и

фурмановского садика. И чувство грусти невольно охватывало его,

239

поскольку брат понимал, что его беззаботно веселое время осталось в

прошлом, что никогда он уже не будет радостно и легко кружить здесь

красивую девушку в веселых ритмах...Когда - то ему нравился фокстрот,

быстрый, задорный, озорной, поднимавший настроение, заставлявший

радостно смотреть на мир. Теперь бывший солдат производил бы

странное впечатление на весело улыбающихся юношей и девушек,

мелькающих перед ним в новомодных ритмах. И невольно (не в первый

раз) рождалась тревожная мысль о будущем: “ И что же дальше?.

Руководить молодыми и наблюдать за ними? Работать в комсомоле?

Может, быть заведующим отделом? Или даже секретарем? Но ведь

никакой серьезной профессии у меня нет. Что умею делать? Стрелять?.. Да,

умею…Драться?.. Бесспорно... Но кому это мое умение сейчас нужно ?..”

Работа в горкоме комсомола становилась скучной и однообразной:

брат бегал по “первичкам”, разговаривал с секретарями, что - то объяснял,

требовал “конкретное дело”, которое для самого Владимира часто не было

интересным...

Но и сидеть в кабинете, перебирать бумаги, “сочинять” отчеты о

“проделанной работе” или выслушивать “поучения” и выполнять

различные “рекомендации” секретарей - уже через полгода не хотелось.

”Нужна настоящая профессия, - к этой мысли брат возвращался все чаще и