Она заходит в кладовку и надевает серо-желтый топик из специальной материи, которая впитывает пот. А главное, глубокий V-образный вырез приоткрывает грудь, притом весьма ненавязчиво. Имани примеряет разные брюки (она пять раз возвращалась в магазин, куда ее возила Бекки!) и наконец выбирает черные короткие. Их можно расстегнуть снизу, обнажив голени. Даже название фирмы, которое сначала казалось чересчур приторным, начинает звучать привлекательно. «Лулулемон». Нечто яркое и причудливое. Именно так Имани чувствует себя, собираясь на занятия.
Студия находится в большом белом здании, неподалеку от пляжа. Имани приезжает в четверть двенадцатого, а очередь уже заворачивает за угол. Совсем как в кинотеатрах в Техасе, когда Имани была маленькой. Вдобавок на улице целая толпа папарацци с фотоаппаратами, словно на премьере. Проклятые стервятники. Но с другой стороны, Имани знает, что прекрасно выглядит в спортивном костюме. Она перебрасывает сумку с вещами за плечо и легко выпрыгивает на тротуар.
Бекки стоит ближе к началу очереди и болтает со Сью Холланд и Фэйт. В детстве Сью была звездой, потом начала пить, затем превратилась в кумира подростков и наконец в серьезную актрису. Фэйт снималась в «Соседях». Женщины здороваются и по-сестрински обнимаются, воздух насыщен энергией — как всегда бывает незадолго до открытия. Имани слышит щелчки фотоаппаратов.
— Имани, посмотрите сюда! Бекки, как дела?
Менеджер придет в восторг, если эти фотографии окажутся в Интернете. Имани не сомневается, что выглядит шикарно.
— Ты не предупредила, что вести занятие будет Джонни Депп, — говорит она, кивком указывая в сторону очереди.
— Я занималась у Тейлора в Кауаи, — заявляет Сью, — и это было нечто.
Бекки и Сью сравнивают, кто из них посещал самые изнурительные мастер-классы и чаще бывал на грани обморока. Имани искренне полагала, что смысл йоги — в отсутствии конкуренции, но уже не раз видела, как ученики меряются силами. Ей, впрочем, удается держаться над схваткой. Хотя, если хорошенько подумать, подобное бесстрастие — тоже форма конкуренции.
— Я чувствую себя динозавром, — говорит Фэйт. — Учителя йоги — настоящие знаменитости.
Из очереди доносится:
— На веб-сайте Тейлора сказано, что его агент договаривается о мастер-классе в «Стейплз-сентер».
— Агент? — переспрашивает Имани. — Неужели?
— Теперь у всех есть агенты, — отвечает Бекки. — Они заключают потрясающие контракты со студиями и курортами. Недавно я общалась с Ирэм Тильд…
— Ирэм? — взвизгивает Сью. — О Боже! Я несколько месяцев пыталась попасть к ней на занятия! Ты ее знаешь?
— Немного. Короче, она сказала, что агент выбивает для нее рейсы исключительно первым классом — неудивительно, ведь Ирэм приходится браться за работу, как только самолет приземляется. Многие заключают контракты с телевидением и кинопродюсерами…
— Поверить не могу, что ты разговаривала с Ирэм!
Неужели когда-то преподаватели йоги сами мечтали познакомиться с кино- или телезвездами, чтобы ощутить собственную значимость? Безумный мир…
— А самое замечательное то, что на последнем занятии Ирэм три раза меня поправила, — продолжает Бекки.
— Ирэм? — снова взвизгивает Сью. — О Господи! Она просто неземная женщина! Такая красотка, что поверить трудно. Похожа на принцессу из сказки. Родители у нее американцы, но она выросла в монастыре в Гималаях. Монахи дали ей новое имя и обучили йоге.
Имани хочется намекнуть, что «Ирэм» — это «Мэри» наоборот, но зачем разрушать чужие иллюзии?
— Я бы охотно к ней сходила, — говорит она, стараясь придать голосу побольше убедительности.
Студия оказывается неожиданно шикарной — много розового дерева и панелей цвета слоновой кости. В зале тепло, почти жарко, и ученики вежливо, хотя и настойчиво теснят друг друга, выбирая место поудобнее. Имани не раз замечала, какие лица становятся у людей, когда они пытаются обозначить свою территорию при помощи коврика. Они раскладывают вещи с преувеличенным тщанием, не глядя по сторонам и не замечая чужого присутствия, хотя единственная цель подобного поведения — отгородиться от окружающих. С тем же успехом можно повесить табличку «Не беспокоить».
Но сегодня в студии так много желающих, что коврики лежат почти вплотную. Половина присутствующих, сидя в позе лотоса, готовы взорваться, если кто-нибудь неосторожно шевельнется. Бойкая миниатюрная девушка говорит:
— Простите, но я попрошу всех слегка подвинуться. Мы ожидаем еще тридцать человек. Нам хватит места, если мы усядемся как следует. Начнем с левого утла и потеснимся…
— Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии, — шепчет Бекки. — Хорошо, что я успела курнуть, прежде чем встала в очередь.
Когда заходит Тейлор Кендалл, раздаются аплодисменты, которым позавидовал бы и Мик Джаггер. Тейлор полуобнажен, на нем просторные хлопковые штаны, приспущенные почти до ягодиц. Он невысок и не отличается атлетическим сложением, но его поджарое, идеально сложенное тело очень сексуально. Тейлор шагает уверенной походкой балетного танцора, спина выпрямлена, грудь выпячена, как будто ученики должны непременно разглядеть соски, на руках играют мышцы и отчетливо видны вены.
— Итак, друзья, здесь восемьдесят шесть человек. Знаете, сколько еще стоят в очереди? Сто двадцать пять. А скольких мы отвергли? По крайней мере двести.
Отчего-то его слова вызывают новый взрыв аплодисментов.
— Надеюсь, вы извлечете максимум пользы из нашего занятия и поймете, что это настоящий подарок судьбы.
Впервые в жизни Имани заплатила триста баксов за подарок.
— Готовы?
Вновь аплодисменты, и на сей раз Имани присоединяется, потому что Тейлор останавливается рядом с ней.
— Прежде чем мы начнем, я кое-что скажу. Я знаю, что похож на тупого качка. Но я не такой глупый, каким кажусь.
Смех и аплодисменты, но, честно говоря, Имани испытывает некоторое облегчение. Да уж, Тейлора не примешь за нейрохирурга.
— Многие из вас сегодня пришли, потому что кто-то сказал: непременно езжайте в Санта-Монику и запишитесь на занятие, этот парень — отличный учитель. Так?
Многие кивают. Тейлор кладет руку на плечо Имани.
— Я прав, красотка?
Имани хочется намекнуть, что далеко не каждая чернокожая женщина в Америке обрадуется, если ее назовут «красотка», особенно если это слово исходит из уст какого-то совершенно постороннего белого хиляка.
Она отвечает — может быть, чуть громче, чем следует:
— Да… красавчик.
В студии слышится смех, и Тейлор быстро отходит.
— Вот что нужно запомнить. Главное на этом занятии — не я, а вы. Договорились? И не важно, сколько народу пыталось сегодня попасть в студию. Не важно, сколько раз я выступал по телевизору. Допустим, три. Не важно, что я участвовал в ток-шоу «Сегодня» и что журнал «Пипл» назвал меня самым сексуальным кем-то там. Какая разница? Может быть, вы слышали, что я продал больше дисков, чем все остальные преподаватели йоги. Больше всех! Отличная сделка! Но речь идет о вас. Вы получите ровно столько пользы, сколько сумеете извлечь. Кстати, вы можете купить диски после занятия. Автограф за двадцать пять долларов. Три процента от выручки пойдет в фонд Тейлора Кендалла.
Может быть, Имани мерещится, но она готова поклясться, что Тейлор пристально и холодно смотрит на нее. Она отводит глаза и потирает руки.
— Готовы? Я спрашиваю, вы готовы? Вот теперь больше похоже на правду. Сегодня вам придется попотеть. Я хорошенько вас растяну. Мы пойдем вглубь. Если захотите попыхтеть, не стесняйтесь. Не сдерживайтесь! Начнем! Вы готовы? Готовы? Прекрасно. А теперь все сядьте, и я покажу, чем мы будем заниматься.
К середине занятия Имани действительно обливается потом. Он капает с лица и даже с рук. Поэтому она уже не обращает внимания на окружающих, а те, в свою очередь, точно так же истекают потом на собственных ковриках. Когда соседи выпрямляются или вытягивают руки, брызги долетают до Имани. У Тейлора длинные волнистые волосы, которые спускаются ниже плеч. В начале занятия они были стянуты в хвост, но за сорок минут Тейлор несколько раз сменил прическу, то собирая их в небрежный пучок, то закалывая, то распуская. Он, конечно, до отвращения самовлюблен, но тем не менее ловко удерживает внимание публики — ведь до некоторой степени это тоже шоу-бизнес.
