Третья армия Брудермана собралась в районе Львов – Самбор, имея в наличии только 6 пехотных и 3 кавалерийские дивизии – 102 батальона, 92 эскадрона, 336 орудий. Второй армии еще не было в природе, в районе Самбор – Львов – Тарнополь – Станислав – Черновцы были разбросаны 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии неполного состава 143 батальона, 94 эскадрона, 486 орудий), составляющие армейскую группу Кевеса.
На южном крыле русские имели 20 дивизий против 14. Это превосходство усугублялось разбросанностью и неготовностью группы Кевеса и маятниковым движением австрийских корпусов из Галиции к Белграду и обратно.
Наконец, пространство, разделяющее районы Восточно-Прусской и Галицийской операций, прикрывали с немецкой стороны ландверный корпус Войрша, а с русской – развертывающиеся второочередные корпуса, которые в будущем составят 9-ю армию.
Австрийский план предусматривал жесткую оборону на юге, в то время как на севере предполагалось ударами с обоих флангов разгромить 4-ю и 5-ю русские армии, захватить Люблин, Холм, Ковель, имея в виду в перспективе наступление на Седлец – Брест-Литовск – Кобрин во взаимодействии с германскими войсками, действующими из Восточной Пруссии. Следует заметить, что австрийцы в своих предвоенных расчетах недооценивали темпы сосредоточения южного крыла армии и не ждали серьезных неприятностей на участке фронта южнее Тарнополя – по крайней мере, сразу. Так что их развертывание также можно назвать предвзятым.
Вообще очень трудно сравнивать русское и австрийское развертывание. Скорее всего, они были приблизительно равноценными, а всю предвоенную работу русского и австрийского штабов можно оценить достаточно высоко. Во всяком случае, такое развертывание отвечало поставленным стратегическим задачам – в отличие, например, от развертывания английского экспедиционного корпуса, который нежданно-негаданно оказался на направлении главного удара противника, что командование союзников уяснило лишь в разгар сражения. Оно не требовало быстрых импровизированных изменений после первого же боевого столкновения, в то время как французский штаб занимался «работой над ошибками» весь первый месяц войны. И оно, конечно, не предопределяло поражения одной из сторон.
Все должно было решиться непосредственно в столкновении армий противников. Стремление австрийцев захватить инициативу на севере, а русских – на юге должно было привести (и привело) к напряженной борьбе за темп.
ЛЮБЛИН-ХОЛМСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ У КРАСНИКА 23–26 АВГУСТА
Для русских войск все началось очень плохо.
И 4-я русская армия, и 1-я австрийская стремились до начала общего наступления, намеченного на 26 августа, занять выгодные исходные позиции на выходе из Танеевских лесов. Это привело к встречному столкновению в максимально неблагоприятной для 4-й армии обстановке:
• Зальца не представлял себе группировку и силы противника, в то время как Данкль установил положение русских корпусов довольно точно;
• 4-я армия насчитывала 6,5 дивизий против 9 дивизий противника;
• на северном фланге австрийцы имели практически свободный липший армейский корпус, который к тому же мог быть усилен за счет армейской группы Куммера;
• северный русский фланг (14-й корпус) был выдвинут вперед и должен был столкнуться с противником первым.
В этих условиях фланг 4-й армии должен был сразу же оказаться смятым – что, собственно, и произошло.
К вечеру 23 августа 14-й корпус был отброшен на 10–15 километров в юго-западном направлении, ясно обнаружился обход правого фланга 4-й армии на правом берегу Вислы. В пустой 25-верстный промежуток вошли 3,5 австрийских пехотных и одна кавалерийская дивизия – перед ними до самого Люблина не было ничего. На левом берегу реки группа Куммера продвинулась на линию Сандомир-Опатов, а корпус Войрша вышел к Радому. Замечу, что остальные корпуса русской 4-й армии столкновений с противником еще не имели.
Первоначально Зальца отдал распоряжение 16-му корпусу атаковать (в изменение первоначального плана – на запад и северо-запад) во фланг северную группировку Данкля. Инерция первоначальных замыслов толкала гренадерский корпус с приданной ему кавалерийской дивизия вперед в юго-западном направлении. Однако за ночь командующий армией выяснил состояние 14-го корпуса и приказал отступать в северо-восточном направлении. Приказ этот дошел до 16-го и гренадерского корпуса лишь около полудня, когда эти соединения уже ввязались в бой. «Order, controrder – disorder». Оба корпуса потеряли до трети личного состава и с трудом отошли к востоку.
Штаб Юго-Западного фронта в этот день ограничил свою деятельность изменением разгранлинии между 4-й и 5-й армиями и приказом возобновить наступление, взяв немного к северу. Гораздо больше здравого смысла проявила Ставка, срочно направившая к Радому гвардейский корпус, на правый берег Вислы – 18-й корпус и на левый – 3-й Кавказский корпус. Эти силы могли прибыть только 28 августа. К счастью, войска группы Куммера также запаздывали.
В течение двух следующих дней 4-я армия вышла из боя и откатилась назад, оба ее фланга были открыты примерно на 30 километров каждый, и до Люблина оставался 1 переход.
Общую оценку действий 4-й армии в сражении у Красника дал ее новый командующий генерал Эверт:
«…Из доложенного мне хода действий за 23~25 августа прихожу к убеждению, что большая часть боев происходила бессвязно, когда одна дивизия корпуса дерется, другая отходит. Должного управления боем и связи по фронту и в глубину не наблюдается… Стрельба ведется с дальних дистанций, а на ближние не хватает патронов, и дивизии отходят, не использовав всех средств борьбы, не переходя в штыки… соприкосновение с противником теряется. Разведка ведется крайне неэнергично. Конный отряд Туманова не дал почти никаких сведений о противнике. В 45-й дивизии не знали, занят ли лес, находившийся в 3-х верстах перед фронтом позиции. Во всех корпусах части занимали свои участки сплошной линией без резервов. Высшие начальники ограничивались распоряжениями о занятии позиций по карте, не производя личного осмотра и не убедившись, так ли занята позиция, как было ими предположено. Ближайший тыл частей слишком загроможден обозами, среди которых нет порядка и было несколько случаев паники. В тылу частей наблюдалось большое количество солдат, отбившихся от своих частей, к сбору которых и возвращению в строй не принималось мер. Связь, как общее правило, периодами не действовала совершенно, и телеграммы часто доходили до адресата только на вторые сутки».
Однако 4-я армия не была разбита и сохраняла целостность и боеспособность. Она ускользнула от охватывающего движения Данкля, который тоже не использовал всех возможностей для развития успеха.
Виктор Данкль
Родился 18 сентября 1854 г. в семье капитана австрийской армии. Учился в гимназиях Гориции и Триеста, затем в Пёлтенском кадетском корпусе. В 1870–1874 гг. учился в Терезианской военной академии. Выпущен лейтенантом в 3-й драгунский короля Альберта полк. В 1879–1880 учился в Академии генерального штаба. С 1880 г. служил в штабе 8-й кавалерийской бригады в Праге, с 1883-го – в 32-й пехотной дивизии в Будапеште, затем в 11-м уланском полку в Тироле. С января 1896 г. начальник штаба XIII армейского корпуса (Аграм). С октября 1899 г. шеф руководящего бюро Большого Генштаба. С апреля 1903 г. командир 66-й (Коморна), с мая 1905 г. – 16-й пехотной бригады в Трентино. В июле 1907 г. назначен командиром 36-й пехотной дивизии (Аграм). С февраля 1912 г. командир XIV АК (Инсбрук) и начальник обороны Тироля и Форарльберга.
С началом мобилизации в августе 1914 г. назначен командующим 1-й армией. После вступления Италии в войну на стороне Антанты 23 мая 1915 г. стал начальником обороны Тироля. Руководил австро-венгерскими войсками, развернутыми в Трентино.
В мае 1916 г. вместе с 3-й армией участвовал в наступлении в Трентино. После этого подвергся критике со стороны командующего итальянским фронтом эрцгерцога Евгения и начальника генерального штаба Конрада фон Хетцендорфа за недостаточно быстрое наступление. Данкль считал опасным продвигаться вперед, в то время как артиллерия застряла позади на горных дорогах, и проигнорировал приказ Евгения продолжать наступление, не дожидаясь подхода артиллерии. Кроме того, у него были проблемы со здоровьем. Всё это вынудило Данкля подать в отставку с поста командующего 11-армией.
После хирургической операции на глотке Данкль был назначен капитаном 1-го гвардейского стрелкового полка и тайным советником. В июле 1918 г. стал также командующим полковником всей Лейб-гвардии. 1 декабря 1918 г. вышел в отставку.
После войны занимал пост протектора Общества увековечения памяти героев. В 1925 г. стал канцлером Военного ордена Марии-Терезии. В 30-е годы выступал против аншлюса. Умер 8 января 1941 г., был похоронен на кладбище Вилтен в Инсбруке. Вермахт не стал оказывать ему военных почестей.
