Эготерапия:

Кризис восприятия случается с теми из профессионалов, которые пренебрегают отдыхом. Перерабатывающийся специалист вдруг перестаёт понимать, что такое хорошо, что такое плохо. Возникает своего рода затмение сознания — утрачивается чувство критерия. Подобное явление, как правило, необратимо. Попавшийся в ловушку, перестает понимать свое дело. Становится необъективен по отношению к себе, что ещё хуже, чем быть субъективным по отношению к другим. Такого начинает распирать самомнение. Его просто разносит. Однажды он взрывается и всё, что накопилось в нем, заливает часть окружающего мира.

Миазмы плохо пахнут, но и только. Яд — страшен. Он поражает всех, на кого пала хоть капля.

Яд, как вирус, поражает. И пораженные идут путем страданий. Зло множится в геометрической прогрессии.

Но как невинны его истоки! Истоком зла стала невоздержанность в работе, в любом любимом деле. Возможно, таким истоком бывает и даже само добро, если и в нём переусердствовать.

Не надо оглядываться в прошлое. Не надо бы. Не имеет смысла. Ослабляет душу. Расслабляет.

Но ведь человек вершиной высоко, а корнями здесь. Вершина никогда не видит корня. И порой даже не подозревает о его существовании. Да, она питается его соками. Да, все неразрывно: прошлое, настоящее. Но лучше, когда мы не видим, во что превращается совершенный плод, пройдя анналами человеческого организма.

Тем более что внутри нас времени нет. Ни прошлого, ни грядущего. Оно там цельно. Во всяком случае, не желудку судить об этом, исходя из вида перерабатываемого яблока.

Кто–то плакал тихо–тихо. Так, когда не поймёшь, гримаса это смеха или страдание. Кто–то насвистывал чуть слышно или напевал, некоторые молились. И шли. Двигались в одном направлении, не торопясь, не мешая друг другу. Те, кому суждено было идти, шли, а которым было начертано иное, оставались на месте.

Не замечая того, что происходит вокруг, они бессмысленно суетились, теснили друг друга. Пытались действовать, как всегда. Занимали очередь. Цапались, но не от раздражения, а от какой–то доселе неведомой им эйфории. Они были пьяны без алкоголя или наркотика. И боялись, что этот сладкий полусон–полуявь кончится и придется отправляться в аэропорт, как тысячам других.

Они тоже пели, но громко, подчеркнуто весело и беззаботно. Они тоже молились, но тайком, боясь, что и их за это могут причислить к тем, идущим на погрузку. Она оказывали друг другу всяческие знаки внимания вплоть до самых дорогостоящих, боясь и подумать о том, что демонстрируют тем самым остатки добротолюбия. Они вдруг осознали, что только любовь имеет смысл, что лишь она есть лекарство не только от всех болезней, но и от чего–то ещё, названия, которому они не могли определить, но неизбежную угрозу коего чувствовали (предчувствовали). Кожей, дыханием своим, в окрашенных невыразимой грустью скороспелых наслаждениях. О, как много нежных и самых золотых слов прозвучало тогда на земле! Какие бриллиантовые слезы пролились в минуты таких откровений! То было потрясшее, быть может, всю Вселенную очищение душ. Но даже слезы младенцев оказались бессильными что–либо изменить, то есть остановить начавшееся.

И ещё показал мне Ангел чистую реку жизни, светлую, как горный хрусталь, растекающуюся от престола Бога и Агнца по улицам Иерусалима. По обеим сторонам реки росли там деревья жизни, плодоносящие двенадцать раз в году, дающие каждый месяц плоды свои. Листья же тех деревьев были целительны для народа.

Ничего не угодного Богу больше не будет во граде, поскольку есть там престол Божий и Агнца. Слуги Его будут поклоняться Ему. И дано им будет видеть лицо Бога, а имя Его будет сиять на челе у них.

Ночи не будет для них. И не нужны им будут ни лампа, ни солнца свет, ибо Господь сам освещает им жизнь. И потому царствовать им веки вечные.

И снова сказал мне Ангел: «Истинны, правдивы слова, которые Господь Бог послал сказать Ангела Своего, и показать Своим слугам то, что вскоре произойдёт: «Помните же, приду Я очень скоро. Блажен, кто внемлет и повинуется законам, записанным в этой книге»

Услышав и увидев всё это, склонился я к ногам Ангела, дающего мне сие откровение, в знак поклонения Ему. Он же остановил меня: «Не делай этого. Я — такой же слуга, как ты и твои собратья пророки. Все те, кто соблюдает слова этой книги, Богу поклонись!»

Ещё сказал: «Не таи слова, записанные в книге той, ибо время близится!»

И ещё говорил: «Неправедный пусть так же и продолжается; нечистый пусть так же и оскверняется; а праведный да творит пусть правду и впредь. Святой же да освящается ещё. Скоро, скоро приду Я и принесу с собой награду! Каждому воздам по делам его!» Есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний».

Блаженны те, кто соблюдает заповеди Его, чтобы иметь право вкусить от древа жизни. И пройти через врата в город Его.

Псы же и колдуны, любодеи и убийцы, идолопоклонники и все те, кто любит ложь и предается ей, останутся снаружи.

Я — Иисус — послал Ангела Моего засвидетельствовать вам это в церквах. Я потомок рода Давидова, звезда светлая утренняя.

И дух, и невеста Его говорят: «Прииди!»

Пусть тот, кто слышит это, скажет: «Прииди!» А кто жаждет, кто хочет, пусть возьмет воду жизни даром.

А еще Я свидетельствую всякому, способному слышать, из книги этой слова пророчеств: «Если кто–нибудь добавит что–то к словам этим, то Бог нашлет на него все бедствия, описанные в книге этой. Если же кто–то опустит что–либо из пророческих слов книги этой, то Господь отнимет долю того в древе жизни и святом городе, описанном в книге этой».

Свидетельствующий это говорит: «Да гряду скоро! Аминь»

Прииде же, Господи Иисусе!.

Да будет со всеми вами благодать Иисуса Христа! Аминь.

Молитва автора:

Господи! Разве я посмел бы исказить или опустить что–то из Твоих слов! Разве без Тебя я смог бы и два слова связать? Я пишу так, как пишу. И знаю, что Ты от меня ждешь лучшего. Ты ждешь, а я не в силах Тебе угодить. Зачем же Ты даешь мне задание? Твои задачи не по силам для меня, слабого. Но Ты даешь их мне. Разве нет более восприимчивого вместо меня, грешника?! Зачем я Тебе, ничтожный?!

Прости за кощунство, слетевшее с грязного чернильного языка моего! Прости, Отче!

— А ты прости, что я слышала твою молитву. Нечаянно получилось. Зашла, Ирэн искала. Я не хотела.

— Ничего, Ню! Возможно, тебе приятнее, когда называют Колировка? Все хотел выяснить…

— Мне все равно. Правда, говорят, что чем длиннее имя, тем длиннее все. Но я — за разумные пределы. У испанцев, совершенно безобразные длинноты. А они почему–то малорослые. Ну да ладно, мой мальчик. Можно мне тебя так называть? Ты ведь тоже питаешь некие ко мне — не будем называть какие — чувства.

— Как водится, я люблю всех моих героев.

— Но я ведь героиня! Ну, и еще раз ладно. Так вот. Бог тебя любит! Он хочет, чтобы ты научился своему делу, как надо. А мы тебе поможем, поспособствуем. Ты, главное, слушай, что Он тебе говорит. Ты слушай и не отвлекайся на ерунду. А вот как у меня, к примеру, было! Он мне все время одно всего лишь слово внушал: «свалка». А я, дура, никак не могла понять, на что намек идет. А потом дошло, и я заработала свои миллионы.

В искусстве все не так, как в жизни, но очень похоже. Гений.

Всё–таки все афоризмы относительны. Видимо, ценность их заключается, прежде всего, в лапидарной изящности, в мгновенном блеске, в экстазе слияния слова и мысли, нередко весьма приблизительной.

Теловоды:

— Так сколько нас в бригаде?

— Тьма. Но тебе надо знать только экипаж: меня, Жилду. Есть ещё один теловод — Брион Эм. Он у нас по младенцам спец.