По пути в Соединенные Штаты они заехали на месяц в Кембридж. В какой-то из этих дней молодоженов пригласили в гости Эддингтон и его сестра Уинифред. Это была первая и единственная встреча Лалиты с человеком, который причинил ее мужу столько горя. Но Эддингтон очаровал ее и оставил о себе самые теплые воспоминания. Сам великий физик только что вернулся из Гарварда, где в качестве почетного гостя присутствовал на праздновании трехсотлетия университета. Старейший и крупнейший американский университет был основан в 1636 году Джоном Гарвардом, выпускником Кембриджского университета. Праздник начался 17 сентября великолепным фейерверком на Чарльз-ривер, которым восторгались сотни тысяч горожан, заполнивших все набережные этой реки. На следующее утро семнадцать тысяч почетных гостей оказались в святая святых Гарвардского университета — Гарвардском дворе, где в 1776 году проходили обучение молодые солдаты и располагалась штаб-квартира Джорджа Вашингтона. В торжественной обстановке шестьдесят два ведущих ученых мира были удостоены почетных званий, среди этих мировых светил были психолог Жан Пиаже, психоаналитик Карл Юнг, математик Харди и астроном Эддингтон. Энергичный молодой президент Гарвардского университета Джеймс Конант торжественно объявил: «Сэр Артур Стэнли Эддингтон, доктор наук. Исследователь материального мира от атомов до расширяющейся Вселенной, выдающийся популяризатор науки». Присуждение звания почетного профессора Гарвардского университета было достойной наградой за его многолетнюю работу в науке.
На конференции, посвященной трехсотлетию Гарварда, Эддингтон сделал доклад о белых карликах. Он начал свое выступление с остроумного замечания о Ральфе Фаулере: «Мой коллега Фаулер в юности занимался только математикой, и, боюсь, он так и не повзрослел». Он критиковал Фаулера за отказ от использования теории относительности — разумеется, в изложении Эддингтона. Если бы Фаулер воспользовался этим вариантом, то понял бы, что его нерелятивистский результат на самом деле является релятивистским.
Затем Эддингтон набросился на Чандру и заявил, что тот вернул теорию эволюции звезд к тем же самым проблемам, которые уже давно разрешил Фаулер. Эддингтон заявил, что небольшие звезды могут постоянно снижать свою светимость, в конце концов превращаясь в просто неизлучающие звезды. А по мнению Чандрасекара, звезды с массой больше определенной величины никогда окончательно не затухают, они продолжают излучать, постоянно сжимаются, и только Бог знает, что с ними потом станет. Причем это не беспокоит Чандрасекара, который считает, что звезды должны вести себя по его правилам. Но Эддингтон против сей звездной буффонады. В общем, всего этого вполне достаточно, чтобы вызвать подозрения насчет справедливости используемых Чандрасекаром формул.
И тут Эддингтон вернулся к своей любимой метафоре: «Я разворошил осиное гнездо и услышал недовольное жужжание физиков, но не думаю, что меня кто-либо из них сможет ужалить. Надеюсь, я не был бестактен». Эддингтон просто заворожил слушателей, и они ему поверили — им казалось, что они получают самые свежие данные об эволюции звезд, ведь с ними говорил выдающийся ученый, которого по праву считали величайшим астрофизиком современности.
Эддингтон удостоился высокой чести быть приглашенным к недавно ушедшему в отставку президенту Гарвардского университета Эбботу Лоуренсу. Эддингтону, как и его кембриджскому коллеге Харди, нравился бейсбол, и они присутствовали на игре с участием команды «Red Sox».
В ноябре Эддингтон опубликовал книгу «Теория относительности электронов и протонов». Это было первое подробное изложение его фундаментальной теории. О работах Чандры он пренебрежительно отозвался как об упражнениях в составлении парадоксов: «Формулу обычного вырождения впервые применил Р. Х. Фаулер [в 1926 году]. Однако на протяжении ряда лет вместо этой формулы астрономы использовали уравнение для гипотетического релятивистского вырождения, которое представляется мне лишенным всякого смысла. При разработке теории эволюции белых карликов оно приводит к появлению парадоксальной „релятивистской“ формулы С. Чандрасекара, что и заставило меня изучить ее обоснованность».
Отвергая теорию Чандры, Эддингтон восстановил порядок на небесах, соответствующий его собственным представлениям. Розенфельд тут же написал Чандре: «Я просмотрел новую книгу Эддингтона и считаю, что он не только глуп, но и раздражающе тщеславен, а также весьма несправедлив к Вам. Пожалуй, не стоит обращать на него внимание!»
К концу 1936 года Чандра с Лалитой поселились на берегу озера Женева в маленьком поселке Уильям-Бей (штат Висконсин), расположенном в 80 милях от Чикаго, среди лесов и полей. Здесь находилась Йеркская обсерватория; место для астрономических наблюдений было идеальное — вдали от дыма и ярких огней города. Чандра и Лолита прожили в этом идиллическом месте двадцать семь лет.
Они сразу же купили дом всего в нескольких минутах ходьбы от обсерватории. Это был большой, старомодный двухэтажный деревянный особняк, построенный в конце XIX века Эдвардом Эмерсоном Барнардом, знаменитым астрономом, работавшим в Йерке. Поселившись в доме, Чандра велел застелить полы белыми коврами, а стены побелить — как это было принято в Индии. Неудивительно, что студентам-американцам, которые порой заходили к Чандре на чашечку чая, все тут казалось необычным и непривычным.
Жизнь Чандры и Лалиты была подчинена строгому расписанию. Они вставали в семь часов, и в девять Чандра уже был в своем кабинете. Обедал он обычно дома, в течение получаса, потом снова шел на работу, а в шесть часов вечера возвращался домой и ужинал. Вторую половину дня Лалита обычно проводила за чтением научной литературы у него в кабинете или ходила на лекции. После ужина они опять шли в обсерваторию, Лалита снова погружалась в книги, а Чандра работал еще пару часов. В одиннадцать вечера или в полдвенадцатого они ложились спать. Днем отдыха, как правило, было воскресенье. «Общественная жизнь здесь отнюдь не бурлит», — пишет Чандра отцу. Чандра и Лалита проводили время с семьями Стрёмгрен, Койпер или Струве, катались по окрестностям на недавно приобретенном подержанном «додже» и устраивали пикники. Лалита и Чандра хотели, чтобы у них была настоящая семья, с детьми, и очень радовались, когда в начале 1944 года Лалита забеременела. Счастливые, они уже начали готовиться к рождению ребенка, но у Лалиты случился выкидыш. Они оба очень переживали. Лалита и Чандра так и остались бездетными, что, однако, не повлияло на их отношения. Они сохранили любовь и преданность друг другу на всю жизнь.
А между тем Раман решил, что пришло время для восстановления нормальных отношений с племянником, который стал одним из самых авторитетных астрофизиков в мире. Раман написал Чандре в шутливом и примирительном тоне: «Ты прав, решив не возвращаться в Индию, пока не станешь профессором. Твой выбор астрофизики был принципиально верным. Я читал, что белые карлики — это плотно упакованные нейтроны, двойные звезды подобны циклотронам и так далее. Видимо, астрофизика — примерно то же самое, что ядерная физика». Времена явно изменились. Раман отлично понимал, что физики-ядерщики стали просто необходимы астрофизикам, дабы наконец узнать, откуда же Солнце берет свою энергию.
В 1939 году Чандра опубликовал монографию «Введение в учение о строении звезд». Это было его прощанием с белыми карликами. Он устал от борьбы с Эддингтоном и нежелания астрономического сообщества признать правильность его идей. Близкий друг Эддингтона Чарльз Тримбл пишет, что этот великий человек по поводу книги Чандры всего лишь насмешливо отметил: «Как хорошо, когда все нелепицы собраны в одном месте».
В 1943 году вышла вторая книга Чандры — «Принципы звездной динамики». Эддингтон, как и следовало ожидать, не упустил шанса еще раз нанести удар по теориям Чандры. Одним из поводов для уничтожающей критики было чрезмерное использование математического аппарата. В своем обзоре Эддингтон не стеснялся в выражениях: «Привлекательная простота ранних исследований доктора Чандрасекара сменилась теперь его трудоемкими вычислениями. За последние три года доктор Чандрасекар проявил невиданную активность при создании моделей звездной динамики. О кропотливости этой работы можно судить хотя бы по тому, что она содержит более 1800 пронумерованных формул. Такая массированная атака допустима, но оставляет удручающее впечатление. Задача, возникшая тридцать лет назад как занятное приключение, превратилась в нечто скучное и некрасивое».
