кровати. Обои были другими только в третьей комнате – вместо моря темно-

зеленого цвета там была стена желтых одуванчиков.

Она остановилась в дверях детской, где повсюду стояли небрежно

упакованные коробки с торчащими оттуда разными игрушками. Дэлайла

помнила, как Гэвин рассказывал, что дом обеспечивает его всем необходимым, но не понимала, для кого все это. Для Гэвина? Или для того, кто был здесь до

него? Кто будет после?

Солнце уже зашло, и комнату заполнили странные тени. С верхней полки

книжного шкафа на нее смотрела кукла со склоненной на бок головой, но

стеклянные глаза, к счастью, были безжизненными.

Она продолжила идти по коридору, резко замерев, когда услышала скрип за

спиной. Она застыла, затаив дыхание, а по коже на затылке бежали мурашки.

У Дэлайлы всегда было богатое воображение, и хотя она не знала причину

звука, сердце бешено колотилось в груди.

– Держи себя в руках, – сказала она себе, уверенная, что если обернется, то

в темноте позади себя увидит лишь пустой коридор и лестницу.

В голове настойчиво крутилась мысль, как Гэвин говорил ей, что здесь она

в безопасности и что Дом не тронет никого, кто ему важен. Она вспомнила об

этих словах, когда половицы снова заскрипели, а за спиной раздался еле

слышный рык.

Глубоко вдохнув, она набралась смелости и так резко обернулась, что юбка

закрутилась вокруг ее ног. Она вглядывалась в пустой коридор, освещая

телефоном каждую комнату.

Ничего.

Дэлайла прищурилась и на дрожащих ногах шагнула вперед. Затем еще.

Она была почти уверена, что теперь стол стоял подальше.

Еще вчера в этом доме она смеялась и танцевала с Гэвином, поэтому сейчас

вошла в его спальню и закрыла за собой дверь. Ей хотелось узнать этот дом, доверять ему и присоединиться к этому миру. Она инстинктивно пошарила в

поисках замка, но его там, конечно же, не было.

Комната Гэвина окнами выходила на задний двор и была далеко от

единственного уличного фонаря, а потому тут было темнее, чем в других

комнатах. Дэлайла посветила телефоном перед собой и подошла к тумбочке.

Там, где он и сказал, она отыскала свечи: они лежали у дальней стенки

выдвижного ящика, а под ними нашлась желтая зажигалка.

Дэлайла нехотя опустила телефон, ведь ей нужны были свободные руки, произнесла еще одну молитву, и зажигалка вспыхнула в темноте. Две попытки, и свеча зажглась, постепенно разгораясь и освещая комнату.

Она поставила свечу на стол и заметила блокнот. Взяла его и устроилась на

кровати, подоткнув под спину подушки, осторожно положив на колени и

открыв.

Он был тяжелым, часто использовался, поскольку края страниц были

истрепаны, покрыты чернилами и углем. Обложка издала треск в тишине –за

годы использования переплет высох.

На первой странице была птица, нарисованная настолько реалистично, что

Дэлайла не смогла удержаться и коснулась пальцами крыла, почти ожидая

почувствовать мягкость перьев. Было несколько рисунков и с ней: под

школьным деревом, в кинотеатре с Давалом, на уроке английского у мистера

Харрингтона. Она ощутила безумное чувство собственничества и восторг при

мысли о Гэвине, сидящем ночью в этой кровати и рисующем ее.

Блокнот был почти полностью заполнен рисунками, и Дэлайла продолжила

смотреть, листая страницы, когда ее глаза начали слипаться. Несмотря на

тревогу, в комнате Гэвина и в окружении его вещей ей было комфортно. Его

запах был повсюду. Воздух в комнате был теплый и слегка влажный, и ей было

легко закрыть глаза и представить, что он здесь.

Она уснула, прислонившись к мягкой подушке, и почувствовала, как одеяла

обхватили ее, словно руками. «Может, они у него и были», – подумала она, проваливаясь в сон.

***

Что-то было не так.

Дэлайла резко проснулась, не понимая, что ее разбудило. Она вглядывалась

в темноту, потихоньку привыкая и рассматривая в свете свечи окружающие ее

силуэты.

Она пошевелилась в попытке сдвинуть одеяла, укутавшие ее тело и ноги, когда откуда-то из темных уголков дома донесся звук. Сначала был

приглушенный одиночный стук, который можно было легко игнорировать.

Поэтому Дэлайла поудобнее устроилась в кровати, собираясь спать дальше.

Но звук повторился. Снова и снова. Он становился все громче и

настойчивей, и напоминал… биение сердца.

– Гэвин?

Дэлайла подождала – в голове из-за сна был туман – и напряженно

вслушалась, чтобы уловить движение, при этом полагая, что Гэвин мог

вернуться домой, пока она спала.

По позвоночнику пробежала дрожь, пока она продолжала слушать и, не

мигая, широко раскрытыми глазами смотрела на тени вокруг кровати. Она

вспомнила стол с когтями на ножках, шторы, что резко закрылись, когда она

впервые попыталась заглянуть в дом. И стало интересно, что еще здесь есть, и

что случается в этих стенах, пока Гэвин отсутствует.

Рациональная часть ума отругала ее, напомнив о ее склонности

драматизировать, и настаивала, что если она хочет быть частью жизни Гэвина, то ей стоит смириться с таким окружением, а не позволять разыгрываться

фантазии всякий раз, когда услышит скрип половицы или стук по стенам. Дом

ведь живой и поэтому вполне естественно, что издает звуки.

Дэлайла вгляделась сквозь темноту в пушистые облака, нарисованные на

голубом потолке. Они мирно плыли по плоскому небу, и она попыталась

расслабиться и не обращать внимания на непрекращающийся стук,

доносившийся откуда-то снизу.

Над деревьями показалась луна, и ее свет просочился в узкую щель между

шторами и разлился на полу. Облака теперь стали видны еще лучше, как и

силуэты других предметов на сказочном небе: плюшевый мишка и корабль, покачивающийся на неспокойных волнах. Но вместе с ярким светом пришло

понимание: что-то изменилось. Голубое прежде небо стало бурным темным, а

над штормовым морем носились грозные тучи.

Дэлайла укуталась поглубже в одеяла, наблюдая, как буря поглощает

нарисованный корабль вместе с ее спокойствием. Одежда начала липнуть к

вспотевшей коже, когда она взглядом пробежала по стенам, где картины, казалось, замирали от ее взгляда.

Дэлайла думала, что спала лишь пару минут, а свеча уже почти догорела.

Воск был желтым – она была в этом уверена – но сейчас оказался кроваво-

красным и струйками стекал по подсвечнику. Пламя тускло мерцало, и краем

глаза она увидела, как по стене что-то движется.

Дэлайла изо всех сил старалась рассмотреть силуэт.

Неясный узор на обоях размылся, после чего снова стал четким. Она

несколько раз моргнула и поняла, что там то, чего раньше не было. Похоже, это

пауки. Поначалу их было немного, но они все прибывали, и вскоре ими стала

покрыта вся стена. У них были толстые лапки, покрытые волосками, а тела

были такими пухлыми и круглыми, что ей стало не по себе.

– Это не по-настоящему, – прошептала она, зажмурившись и надеясь, что

проснется от этого кошмара. Комнату озарила вспышка, и Дэлайла вскрикнула, глядя на потолок, откуда ударила молния. – Это не по-настоящему.

Сердце забилось все быстрее, звук собственного пульса ревом отдавался в

ушах. Она попыталась встать с кровати, но ее ноги и руки были словно

прикованы, а мозг отказывался давать сигналы, чтобы заставить их

пошевелиться.

По стене побежали сотни черных тел на тонких лапках, и их было так

много, что она слышала, как они движутся. Они двигались волнами, собираясь

в группы и превращаясь в слова:

НО

ОН

НАШ

Слова появились на стене, потом исчезли и затем сложились снова. Дэлайла

застыла, а в горле застрял крик. Одеяла обхватили ее крепче, прижимая к

кровати и разведя в стороны ее руки.