Я протянул назад руку, в нее немедленно поместилась чья-то ладошка. Надеюсь, девчонки сообразят, зачем это.
— Стоять! — пьяным медведем взревел Билл-Уэйд. — На колени, немедленно, иначе стреляю по ногам, ублюдки! Меня это достало, Рей, все достало — эти разговоры, эти увертки, все это дерьмо — на колени, я сказал! Не то пожалеете, что на свет появились, твари!
Палец его побелел на спусковом крючке, глаза стали прозрачными от ярости. Что ж, похоже, пора было прощаться — у меня всегда был безошибочный нюх на такие моменты. Поэтому, кстати, меня в целом за все годы довольно редко били.
Тут я совершил ошибку. Я помахал доблестным пиратам ручкой, улыбнулся и сказал:
— Покедова.
А потом представил нас, всех пятерых, обратно на катере.
Раздался выстрел.
***
Недавно обретенное полезное умение телепортации сработало четко — полсекунды, едва уловимых, в глазах было темно, появилось неприятное ощущение то ли падения, то ли скольжения по узкому тоннелю, как в аквапарке — а в следующий миг я уже стоял на палубе. И, судя по чьей-то ладони в своей руке, не я один. И над головой все так же светили яркие звезды, а за бортом плескалось море. Вдалеке грохнули в темноте дуплетом еще выстрелы, с опозданием заревела сирена — в общем, на острове давали понять, что обеспокоены и даже где-то разозлены нашим уходом без спроса.
Вот только…
— Сашка… — выдохнула вцепившаяся мне в руку Алиса. Я обернулся. И ничего не понял — зачем Славя обнимает Мику? И почему Лена в испачканной чем-то темным рубашке сидит на палубе, бледная как смерть, и с таким видом, будто вот-вот хлопнется в обомрок?
Потом я увидел лицо Слави — тоже испачканное, только уже ярко-красным, будто помадой, ее расширенные от ужаса глаза и дрожащие губы.
А после, словно у нее кончились силы, Славя медленно опустила Мику на палубу. Та не сопротивлялась, падала медленно, безвольно. Лицо как у куклы, неподвижное и пластмассовое. А вместо левого глаза зияла черная, страшная дыра.
Нет.
Нет.
— Саш… — Славя, не договорив, бросилась к борту. Ее вырвало. Алиса держалась чуть лучше, но и ее пошатывало. — Как же… как это…
Нет.
Это невозможно. Мы не можем умереть. Виола говорила… и потом… мы же творим чудеса, и перемещаемся в пространстве, и воскрешаем смертельно раненых… да мы вообще все что угодно можем, в пределах физической Вселенной, и нельзя, что бы вот так просто, чтобы от дурацкой пули…
Отставить разговоры. Я опустился на колени возле Мику и приложил ладонь к измазанному красным лбу. Новых друзей наживай, а старых не теряй. Веру к делу применяй, а дело к вере. Глаза боятся, а руки делают. Что там еще мудрые предки придумали на этот счет?
— Несмотря на жуткий вид ранения, надежда не потеряна, — севшим голосом сказал я. — Мозговые функции пока живы, а это значит, что Мику еще может… она… она еще может…
Рядом кто-то присел, тронул за лоб и повернул голову к себе. Это была Славя.
— Оставь, Саш, — ровно сказала она и вытерла ладонью губы. Глаза у девушки были мертвые. — Ничего не выйдет. Мику больше нет.
***
Когда этот мелкий «мистер Будда» ухмыльнулся на прощание и начал исчезать, рассеиваясь в ночном воздухе — а вслед за ним, по цепочке, стали таять и девушки — Билл Хойт не смог бы сказать, чего в нем оказалось больше, удивления или злости. Наверное, и того, и другого, поровну. Столько усилий, столько труда, нервов — да и денег тоже, не будем забывать о деньгах! — было вложено в эту операцию, и внезапно все пошло прахом.
Не выйдет!
Автомат громко закашлял, посылая вперед пулю за пулей — каждая третья трассирующая, как принято. Сам безымянный парень уже исчез из поля зрения, но за ним стояли девушки — ничего, и они тоже сгодятся. Время словно бы замедлилось, и Билл Хойт успел еще рассмотреть, как одна из пуль тяжело ударила какую-то из девок в лицо, расплескивая кровь и осколки кости, а другая уже почти рванула белую ткань блузки, когда пространство вокруг будто схлопнулось, только круги пошли, как по воде, и все они исчезли окончательно.
Билл Хойт оглянулся безумными глазами — но дело было, видимо, в порядке, Рей, оправившись от шока, уже раздавал указания, вдали кто-то тревожно перекрикивался, слышался топот ног, завыла сирена — непонятно зачем, никто поблизости все равно уже не спал. Рейхардт стоял, нахмурившись, и даже не обратил внимание на подошедшего товарища.
— Ну, что сказать… — сказал он, обращаясь в пустоту. — Ну, не планировал я такого, не рассчитывал. Попробуй спланируй, когда средь бела… ну, пускай даже не дня… на глазах у пятерых здоровых мужиков исчезают люди, практически рассеиваются в воздухе — это как называется?
— Да один хрен, как это называется, — сказал ему на это Билл Хойт. — Одну девку я вроде как подстрелил, прежде чем они исчезли, можно сказать, капнул сукиным детям скипидара на хвост. Какие наши действия теперь?
— Действия… — пробормотал Рейхардт. Взгляд его сделался осмысленным. — Известно какие — погоня. Численное преимущество в судах и людях никуда не делось, да и недостачи с боеприпасами я не предвижу. Плюс у наших катеров баки залиты под пробку, а у них — пусты или около того. Собирай людей, прогревай моторы, никуда они от нас не денутся!
И уже отворачиваясь, уронил больше для себя, но у Билла Хойта, который в свое время отбыл два тура в Ираке и Афганистане, и немало повидал там, от этих слов по коже мазнуло чем-то морозным:
— И общаться мы теперь будем совсем иначе…
***</p>
<p>
Примечание к части</p>
<p>
