— Верно, но и Берроуз оказался не в состоянии справиться с чумой. Он тоже был слишком робок, слишком зависим от своих соратников и их решений. И тогда ему на смену пришла военная хунта. Адмирал Хэвлок, Тиг Мартин, этот оборотень Пендлтон, сразу же купивший большинство в парламенте… Все уже почувствовали, как резво они закручивают гайки — полный запрет на китовый жир, расстрел и кремация зараженных на месте, национализация ключевых промышленных предприятий — и это только начало.

Была тишина, и шорох волн издалека, и крики чаек.

— Но даже этого будет недостаточно, Фарли, — Томас посмотрел инспектору в глаза, тот дернул лицом, но выдержал. — Процесс распада зашел слишком далеко, и кто, ты думаешь, будет с ним бороться? Усталый старый адмирал? Вороватый аристократ? Нет, это будут совсем другие люди. Диктатура сменяется лишь более суровой диктатурой — и я не знаю, кто ее возглавит в следующий раз. Принцесса Эмили? Корво Аттано? Кто-то еще? И я уверен, что по сравнению с будущим правителем, наш нынешний грозный регент — не более, чем капризный мальчишка, заигравшийся в кораблики.

— Кстати, что стало с Аттано? — инспектор не слишком искусно съехал со скользкой темы. — Все его высокопоставленные враги погибли, но что произошло потом? Неужели такой человек, как он, мог остановиться?

— Конечно, нет, — покачал головой Томас. — Те, кто помогал Корво, в какой-то момент предали его и попытались избавиться. Они бросили его в Затопленном квартале, отравленного и беспомощного — хорошо, что мы умудрились наткнуться на него прежде плакальщиков. Дауд был удивлен, узнав, что Преступник в Маске и цареубийца Корво Аттано — одно и то же лицо, но… Тут я ступаю на зыбкую почву предположений. К моменту поимки Корво Дауд уже избавился и от Билли, и от Делайлы Копперспун — и это изменило его. Не могу сказать, в какую сторону. Он стал спокойнее. Рассудительнее. Я мог бы даже решить, что Дауд обрел какое-то почти религиозное смирение перед лицом неумолимого рока. Возможно, ему снова являлся Чужой, а может, дело было в чем-то еще, недоступном моему пониманию.

Молодой человек вздохнул.

— Он не приказал усыпить Корво, не оглушил его и не лишил подвижности. Только отобрал оружие и оставил под надзором двух «китобоев»-новичков. Как будто хотел, чтобы тот бежал. Конечно, Корво воспользовался этим шансом — такие, как он, всегда пользуются — и, убив еще Бездна знает сколько наших, схлестнулся с Даудом посреди бывшей Торговой Палаты бывшего Финансового района в Радшоре.

Томас не сказал, что та схватка до сих пор стояла у него перед глазами. Красный плащ Дауда и черный камзол Корво слились в клокочущий вихрь, разрывавший здание на куски, откалывающий осколки от стен и разносящий в труху мебель. Скрежет и звон клинков, выстрелы пистолета Корво, сливающиеся в частую очередь, стрелы из наручного арбалета Дауда, выбивающие из стен щепки. Красное и черное. Мертвая хватка против живой воли. Кровь против смерти.

Все закончилось — не так быстро, чисто и красиво, как на показательных поединках, но закончилось. Дауд лежал у стены, неловко зажимая льющую из бока кровь рукой в перчатке и на глазах бледнея. Корво, в своей уродливой железной маске, стоял над главарем «китобоев» с клинком наголо. Хлестала, пенясь и плюясь, вода из перерезанного ненароком крана, медленно оседала желтая кирпичная пыль, поднятая сапогами поединщиков.

— Смерть победила. Так всегда бывает, — выдавил из себя Томас. — И… он попросил пощады. Дауд покаялся Корво во всех своих грехах — в первую очередь за смерть Императрицы. Он умолял отпустить его, клянясь, что покинет город немедленно. Была ли это трусость перед лицом — маской — черной смерти? Нет. Дауд не такой человек. Думаю, он был искренен — к этому все и шло с самого начала. Клинок Дануолла на самом деле хотел уйти со сцены.

— И Корво пощадил его? — если бы скепсис имел вес, слова инспектора вышибли бы из Томаса дух.

— Лично я считаю это чудом, — сообщил парень. Худое лицо было спокойно и немного печально. — Но я был там и видел все своими глазами. Он просто развернулся и ушел, растворился в «пересечении», покинул Затопленный квартал и больше не появлялся в пределах нашей видимости. Как и мастер Дауд. Он… он оставил нас — навсегда. И хотя моя сила все еще при мне, «китобоев» больше нет.

Из коридора раздались быстрые приближающиеся шаги. Инспектор подобрался, нервно блеснул глазами — в тюрьмах никто не торопится без причины, значит, случилось что-то экстраординарное. Дверь распахнулась, вошел — почти вбежал — человек в темной форме Криминального Департамента, что-то прошептал инспектору на ухо и нерешительно отступил. Кук опустил голову и резко выдохнул, затем резким движением отпустил коллегу.

В двери щелкнул замок, они снова остались одни. Инспектор поднял голову. Он выглядел постаревшим.

— Сообщают, что Лорд-регент Хэвлок с ближайшими соратниками и принцессой Эмили только что отбыли на осмотр маяка, — ровным тоном сообщил он. — За два дня до намеченной даты, так что получается, что все наши беседы и откровения были зря. Также сообщается, что в районе вашей бывшей штаб-квартиры, около паба «Песья яма», произошла очередная резня — точь-в-точь такая, как устраивал раньше Корво. А ближе к устью Ренхевена, за пределами блокады, видели моторную лодку — и она тоже направлялась к Кингспарроу.

— Хэвлоку и остальным не жить, — среагировал Томас, не раздумывая. Он уставился на инспектора с непонятным выражением лица. — Во имя грязных помыслов Чужого, Фарли, почему ты до сих пор не бросил свою дурацкую, ненужную работу? Все летит в Бездну, мы стоим по самые ноздри в крови и дерьме, а ты с остальными олухами из Департамента делаешь вид, что стоит только потерпеть, и все снова будет, как прежде. Но это ложь! Дануолл либо погибнет, захлебнувшись в собственной ядовитой рвоте и испражнениях, либо изменится так страшно и непоправимо, как никому и не снилось. Так чего ради ты до сих пор играешь перед всеми эту идиотскую роль хорошего парня? Пора бы уже догадаться, что мир их не ценит! — он почти кричал, этот молодой, красивый парень с усталыми глазами, а за окном креп ветер и рычали громом в отдалении черные тучи.

— Потому что меня с детства приучили, что есть такая странная и смешная штука, как честь офицера, дорогой Томас, — в голосе инспектора звякнул металл. — Собственно, учили нас обоих, но воспринял науку, по всей вероятности, только я. Досадное упущение со стороны родителей.

Томас Кук вздрогнул и опустил голову.

— Как они? — голос «китобоя» был почти не слышен. Фарли мотнул головой.

— Мама еще слаба, но эликсир, что ты достал для нее, определенно помогает. Если все сложится удачно, можно будет попробовать увезти ее вглубь страны, на запад — в Поттерстед, может быть. Она до сих пор считает, что ты — помощник капитана на китобойном судне, и постоянно ходишь в дальние рейсы.