Л. Болотин. Рецензировал повесть «Выпал из гнезда», которая прежде называлась «Черная немочь». Длинно пересказывает сюжет, цитирует, рекомендует товарищам членам редколлегии прочесть, но не публиковать. Переврал даже мое имя. Из рецензии не ясно, куда я носил повесть. В болото, куда еще. А хорошее название для романа из эпохи застоя – «Камнем в болото»? Дарю, с отчислениями за использование бренда.
А. Рыбаков, Новый мир. У Александра Рыбакова размашистая подпись (крупнее только у Солоухина, на пол-листа). Похоже, высокого о себе мнения человек, а я даже не знаю, кто такой. Который «Дети Арбата», того вроде зовут Анатолий. Роман «Квипрокво» раскритиковал: и нелогичен, и «Бесы» Достоевского проглядывают, и неудачное философствование, какое некогда у Льва Толстого наблюдалось. Словом, у «Нового мира» в портфеле много гениальных вещей, а этот автор – «чайник». Что же, сам напросился, сатирически изобразив в романе «Квипрокво» издательские Кувшинные Рыла. Как было просто в прежние времена подзаработать на рецензировании: три строки из контекста вырви, побалабонь, выведи итог, получи деньги в бухгалтерии чрез две недели. Никто не помнит, сколько платили рецензенту за авторский лист чужого текста?
Ю. ВЛОДОВ, Юность. Снобизм несусветный, если не сказать – гордыня; не знаешь, на что и подумать, сталкиваясь с таким. Большой оригинал, но скорее поведенчески, своими поступками, нежели содержанием стихов. По-моему, он уделал меня своей спесью и резким отзывом; если так, значит, я носил стихи в литконсультацию ж. «Юность»? Зачем, спрашивается? Они ж все там столичные штучки, сельский поэт для них – повод для потехи. Определенно помню, что Коркия и Чухонцев, а также Битов в «Зеленой лампе» были мне симпатичнее, чем Влодов (поведенчески).
М. К. Есенина, Литературная учеба. Родственница (?) гениального поэта не проявила и простого ума. Правду говорят, что в таких случаях в потомках потенции оскудевают. Роман «Исчезновение» ей показался тяжеловесен, и претенциозен, и композиционно неудачен. «Подписывайтесь на Лит. учебу»! – призывает она меня 16.12.1984. А я-то думал, что написал превосходный роман, не хуже «Постороннего» Альбера Камю (этот автор и повлиял); а вот поди ж ты: оказалось, не интересно.
А. Кучеров, Смена. 6 февраля 1987 г. В «Смене» меня печатали дважды, стихи, по мелочи (со второй публикацией помог Ю.Поляков, но дал тоже что-то высветленное). В полновесной подборке Кучеров мне отказывает.
К. Мурадян, Молодая гвардия. Почему-то она ассоциируется с Р.Мустонен из «Севера»: наверно, по созвучью. Совсем крыша едет от этих литературных дам. Предлагал страшное количество стихов под общим названием «Звездный гул», но из 8-ми, отобранных ею для альманаха «Истоки», не прошел ни один. А ведь уже наклевывалась перестройка.
А. Дороган, + Север. 22.4. 1989 г. отказывался печатать мою повесть и рассказы. А ведь в те же годы или чуть раньше Э. Алто в трех больших письмах-рецензиях сулил золотые горы. Кажется, Дорогана я обругал в дальнейшей переписке, чтобы подешевел. Странны все эти игры с целым штатом иных журналов: точно они перепихивают твою рукопись друг другу, лишь бы сбагрить. Круговая порука безответственности.
С. Рыбас, Молодая гвардия. 34267 от 6 февраля 1985 г., отказывал в издании стихотворного сборника (второй подписант – Л.Еременко). Вот если бы Рыбас еще себе отказал в написании своей безудержной чепухи. Могу назвать десятки функционеров, которые просто окормляются от литературы, как священники от епархии, и при этом не имеют ни грана таланта!
И.А.Николенко, + Советский писатель. В частном письме много позже я уже отчитал этого своего редактора (хоть после драки кулаками не машут). Он может уничтожить то письмо, черновика у меня нет. Общее впечатление от тех дней – нескончаемой склоки, в которую я попал со своей рукописью: от рецензента к рецензенту, от редактора к редактору, все судят, а дело ни с места. Ну, чего я мог им дать, чтобы подмазать, - посылку вологодской клюквы, что ли? Сами с женой и дочерью, считай, голодали. А дело стояло, Кувшинные Рыла склонялись над десятками толстых папок. Бесконечные перекуры, осторожный мат (если нет рядом редактрис). Я просто не знал, о чем говорить с этим худым, снулым и юрким Николенкой. Чую, ждет, а чего – не знаю. Иногда хотелось обругать их всех трусами и свалить оттуда вместе со своими шедеврами. Ну всё, блин, изгадили, сто советов на 1 страницу предложат, но в те же годы издавали откровенную графоманию А.Кима (кирпич «Четыре исповеди»), Скалонов, Шавкут, Вячеславов Шугаевых. Где они все, что сделали для русской литературы? Окормились от нее? Эка невидаль! – Редзак И.Николенко от 11 мая 1988 г. включал рукопись «Прощальные встречи» (12.а.л.) в план подготовки, но дальше дело не пошло. А мои товарищи в те же годы в том же издательстве вышедшие свои книжки вручали мне с автографами и надо мной трунили.
Л. Еременко, Молодая гвардия. См. С. Рыбас.
В. Семенов, Наш современник. Одна из первых, по времени, плюха, датирована мартом 1974 г. Вот тогда бы вам и начать меня печатать, раздолбаи! Потому что «Полуденный зной» и посейчас неплохое стихотворение.
Ю. Кабанков. 24 сентября 1989 г. разбирал стихи под общим названием «Клубок» (отверг). Позже они почти в том же наборе были опубликованы в ж. «Дружба народов». Считает, что нельзя «расстригать ветер заржавленными ножницами тела». Кабанкову нельзя, потому что дутая величина от смелой метафористики лопнет, а Ивину – можно: он не боится.
Л.Г.Баранова-Гонченко, + Современник. Эта литературная дама, занятая молодыми авторами и до сего дня (узкая специализация), в этом СПИСКЕ должна стоять на втором месте, сразу после О.Финько. Она разбила мои самые прекрасные мечты о с в о е й книге. И уже даже не золотила пилюлю. Хорошо сидеть внутри литературы, как внутри сырного круга, и прогонять самых настырных, разевающих рот на тот же каравай, правда? И при этом она только подписывалась, только соглашалась с оценками своих подручных. А в чем дело? Разве она сказала, что эти стихи и эта проза плохи? Нет, она лишь визировала: сходит в верхнюю инстанцию, например, к Фролову – и завизирует. А.В.Фоменко писал, что он не верит, пока не сунет персты в раны на теле Ивина, - она визирует: Фома писал (а ведь на самом деле пúсал: у власти еще коммунисты стояли). Пишет Л. Грязнова, что «Зимнее утро» Ивина никуда не годится, Баранова 25.1.1988 г. визирует: не годится, плохо. О 99 стихах умалчивается, а самое слабое подробно проанализировано и выдано за весь сборник. Часть вместо целого – это какой троп? Уверен, что обе дамы не знают, потому что в отличие от меня филологию не изучали. Эх, хорошо сидеть внутри сыра и пугать других его недоступностью!
Ю.Логинов, Нева. 22 мая 1975 г. отверг рассказы «Фарушев» и «Магазин»: «невскому» профилю не подходят. И через 35 лет ничто ивинское невскому профилю не подходит. А ведь он северянин! «Нева» уже при Никольском, при переезде в новое помещение потеряла несколько моих рассказов.
Л.Грязнова, + Современник. Вот она, Грязнова, курсивом отмечена. Эту редактрису как вспомню, так вздрогну. Что там национальный писатель Астафьев говорил о скошенных к переносице глазах редакторши? Помните? От «постоянного вранья», уточнял. Вот-вот. В редзаке на «Зимнее утро» отказывает мне в таланте, цитируя Поликарпова и Саркисянца. Помните таких мэтров, мистагогов Поэзии? И никто не помнит. А для жены поэта Грязнова они – авторитет. В одном моем сборнике она особо отметила юношеский верлибр («Бледные юноши…»), дважды тщательно подчеркнув его рефрен: «Заклинаю вас, умирайте!» Очень ей пришелся по нраву этот призыв к поэтам – умирать. Спасибо, Любовь Батьковна, почему бы вам первой не умереть? Это единственная возможность – перестать заниматься делом, которое вы ненавидите. А вы не знали, что люди избирают профессии – одни из любви к ней, а другие из ненависти? Сплошь и рядом. Библиотекарши, например, зачастую потому и занимаются книгами, что их ненавидят. – За подписью Грязновой два отказа – 14.12.1987 и 25.1. 1988. Затуманилось «Зимнее утро»! А ведь В.Лапшин меня хвалил в своей умной и толковой рецензии.
