Просторный и величественный актовый зал Московского университета был переполнен. Восемьсот астрономов из тридцати пяти стран съехались сюда, чтобы обсудить волнующие их научные проблемы. Еще никогда за всю историю астрономии не собиралось воедино так много представителей науки о звездах. Впрочем, и год, в котором происходил описываемый X съезд Международного астрономического союза, нельзя считать обычным— шел 1958 год, первый год новой, Космической эры.

Астрономия перестала казаться отвлеченной, лишенной практического значения наукой. Переворот, совершенный в истории человечества 4 октября 1957 года, изменил положение вещей. Заброшенный в мировое пространство первый искусственный спутник Земли, подобно сигнальной ракете, возвестил о начале проникновения человека в Космос. Стало очевидным, что возглавить эту «космическую экспансию» должны те, для которых Вселенная уже много веков является предметом тщательного изучения. Вот почему собравшиеся на съезд делегаты имели основание чувствовать себя «героями дня», что, разумеется, накладывало на них и большую ответственность.

Семь дней с утра и до позднего вечера проводились заседания тридцати восьми комиссий съезда, каждая из которых руководит работой в определенной области астрономии. Состоялось несколько пленарных заседаний и восемь симпозиумов, то есть подробных обсуждений наиболее важных астрономических проблем.

В эти августовские дни 1958 года четко наметился очередной рубеж, отделяющий достоверные знания от того, что пока еще остается неведомым.

Неведомое и таинственное… Оно окружает нас со всех сторон, углубимся ли мы в недра атомов или направим телескоп на звезды. Неисчерпаемая в своем бесконечном многообразии, природа всегда имела и будет иметь тайны. Для человека всегда останется, над чем мыслить и что исследовать. В этой неограниченности творческих исканий подлинный ученый находит великую радость жизни и смысл существования.

Пусть окружающий нас мир неисчерпаем и беспределен во всех отношениях, но то, что добыто наукой в процессе исследования, есть крупица истины, есть подлинное знание некоторых, хотя и не всегда значительных свойств объективной реальности — материи. И это знание увеличивает власть человека над силами природы. Оно дает ему могущество, границы которого трудно предвидеть. В этом огромная практическая роль всякой науки, в том числе и астрономии.

Сторонники идеализма и религии рассматривают ограниченность наших знаний о мире как признак бессилия науки, как доказательство непознаваемости природы. Но их воззрения — это фальсификация действительности.

Природа не может быть познана вся целиком, до конца, — это верно. Но она познается наукой отчасти, отдельными своими сторонами и качествами, причем научные знания — не галлюцинация расстроенного воображения, а отражение в нашем сознании реальных фактов окружающего нас объективного мира. Если бы было иначе, мы не смогли бы использовать научные открытия на практике, которая и является способом проверки достоверности того или иного научного открытия.

Наука всегда находится на границе неведомого. Но она не пассивно созерцает это неведомое, а штурмует его всеми имеющимися у нее силами и в конечном счете непременно побеждает. Неведомое, неизвестное становится ведомым, познанным, а рубеж знания снова и снова отодвигается «в глубь» материи.

Так было, и так будет. Загадки природы, волнующие сегодня ученых, через некоторое и, может быть, весьма непродолжительное время непременно будут объяснены, а на смену им придут новые, еще более сложные и нерешенные научные проблемы.

Передо мной на столе лежит книга, изданная около ста лет назад на русском языке. Ее автор — знаменитый французский астроном Франсуа Араго, а книга называется «Общедоступная астрономия».

В свое время она считалась популярной энциклопедией астрономических знаний. Я листаю ее пожелтевшие страницы и представляю, где проходил передовой рубеж астрономической науки сто лет назад.

На странице 139 второго тома (СПб, 1861) бросается в глаза название главы: «Есть ли на Солнце жители?» На этот, еще спорный в те времена вопрос Араго дает следующий ответ:

«Если спросят: могут ли на Солнце существовать обитатели, организованные подобно жителям Земли, то я немедля дам утвердительный ответ. Существование в Солнце темного центрального ядра, окруженного непрозрачною атмосферой, за которой находится светоносная атмосфера, отнюдь не противоречит подобному предположению».

А вот еще одна любопытная глава: «Может ли Земля сделаться когда-либо спутником кометы?»

«Если бы большая комета, — пишет Араго, — прошла весьма близко от нас, то она, без сомнения, могла бы видоизменить эллипс, описываемый Землею вокруг Солнца. Если масса такой кометы будет весьма значительна, а расстояние ее весьма мало, то Земля, оставив Солнце, начнет описывать эллипс вокруг кометы, или, другими словами, сделается ее спутником. Такое событие возможно, хотя и весьма маловероятно…»

Через несколько страниц, еще ярче демонстрируя уровень знаний той эпохи о кометах, Араго выступает защитником идей о наличии на комете… живых существ!

Если сравнительно близкие к Земле небесные тела были изучены так плохо, то что же можно было сказать сто лет назад о звездах и звездных системах?

И в то же время на многих страницах книги Араго встречаются утверждения, с которыми полностью согласится и современный астроном. Это достоверные знания, прочно утвердившиеся в науке, или, лучше сказать, составляющие тот незыблемый фундамент, на котором продолжает и ныне созидаться астрономия.

Весьма возможно, что лет через сто некоторые места в современных астрономических сочинениях покажутся нашим потомкам очень наивными, способными вызвать только улыбку. Но скорее всего это произойдет не через сто лет, а гораздо раньше, так как темпы научного и технического развития человечества необычайно возросли.

Миллионы лет потребовались для того, чтобы человекообразная обезьяна превратилась в первобытного человека, который умел изготавливать простейшие каменные орудия, но еще не знал, как добыть огонь.

Прошло еще около миллиона лет, прежде чем человек нашел способ развести первый костер. Это великое событие отделено от нашей эпохи несколькими десятками тысяч лет.

От первого костра до первого колеса протекло не менее пятидесяти — шестидесяти тысяч лет.

Потом движение ускорилось, темпы возросли. За несколько тысяч лет человеческая техника прошла путь от первой телеги до первого реактивного самолета.

А затем, в наши дни и на наших глазах, произошло что-то вроде взрыва. В 1942 году был совершен первый полет на реактивном самолете. А через пятнадцать лет ринулся в Космос первый советский искусственный спутник Земли!

Миллионы лет, тысячелетия — и всего пятнадцать лет!

А ведь за эти пятнадцать лет произошли и другие великие события. Первое из них — человек овладел атомной энергией. В грохоте атомного взрыва пришел на Землю атомный век. Спустя несколько лет первые атомные бомбы, взорванные над Хиросимой и Нагасаки, стали казаться безобидными игрушками по сравнению с теми чудовищными силами уничтожения, которые сосредоточил человек в водородной бомбе.

За те же пятнадцать лет открыты новые элементарные частицы, называющиеся до сих пор так только по традиции. Микромир оказался гораздо более сложным, чем о нем думали, а главное — таящим в себе невообразимо огромные запасы энергии.

В те же полтора десятка лет родилась кибернетика удивительная наука, очень быстро и с поразительным успехом поставившая на службу человеку «думающие машины».