Бывший заместитель командира этого батальона капитан Пак Сен Хун впоследствии рассказывал: "...Нам было ясно, что при всех прочих положительных качествах, которые учитывали в Москве, у Ким Ир Сена были еще два преимущества перед многими из нас. Он был наиболее заражен фатальной преданностью к Сталину, боготворил его и всячески демонстрировал эту свою любовь на словах".
Сталину нравилось, что в лидеры северокорейского руководства выдвигается военный профессионал. Правда, молодой коммунист не имел необходимого опыта работы в качестве государственного деятеля, но это качество наживное. Главное - в Пхеньяне он будет иметь послушного исполнителя, подобного тем лидерам коммунистических и рабочих партий, которые уже были отобраны (или подбирались) на руководящие посты в Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии, Албании. Необходим был Национальный герой и в Северной Корее, но просоветски настроенный и преданный Сталину.
Осенью 1945 г. советские оккупационные власти проявляли большую активность, создавая в Северной Корее общественные и политические структуры по советскому образцу, включая реорганизацию коммунистической партии и непосредственное руководство ее действиями на севере. Но за 38-ю параллель эта деятельность не распространялась. Центральный комитет Корейской коммунистической партии (ККП) со штаб-квартирой в Сеуле обратился за помощью к советскому партийному аппарату при оккупационных силах. Речь шла, в частности, о содействии в том, чтобы убедить американские власти выдать ККП разрешение на легальное функционирование. Однако вплоть до конца 1945 г. советское командование отказывалось от каких-либо демаршей в интересах корейских коммунистов на юге. Напротив, оно дало указание членам партии, находившимся на юге, сотрудничать с американскими властями, поскольку "правительственная стратегическая линия может иметь место только при правильном понимании международной ситуации в Корее... Идеалы Соединенных Штатов - лидера капитализма, и Советского Союза - отечества пролетариата, должны быть выражены в Корее без противоречий". Ни в одном из докладов из Кореи за 1945 г. не говорится о советской агитационной или пропагандистской работе на юге. Советские попытки избежать столкновения с американцами по вопросу о Корее особенно показательны, если учесть политический вес корейских коммунистов в 1945 году, а также крайнюю непопулярность американской оккупационной политики. Из всех стран, находившихся по периферии зоны влияния Советского Союза, Корея представляла наилучший шанс для победы местных коммунистов.
Советская оккупационная политика в Корее была, в конце концов, зафиксирована на Московской конференции министров иностранных дел в декабре 1945 года, когда Советский Союз достиг соглашения с Соединенными Штатами о создании Временного демократического правительства в Корее. Оно должно было помочь Совместной советско-американской комиссии, разработать меры по установлению четырехсторонней опеки над Кореей на период 5 лет. Это соглашение легло в основу всех последующих дипломатических действий в отношении Кореи. Оно также стало для Москвы инструментом по предотвращению создания единого, но проамериканского корейского правительства, и такого рода поворот событий совершенно ясно раскрывает советские цели в Корее.
Корейцы отреагировали на известие о принятом в Москве решении самым негодующим образом. Как докладывал один американский военный представитель, "только взрыв атомной бомбы мог бы вызвать большее волнение в Сеуле. В 1905 году Япония установила власть над территорией под прикрытием так называемой "опеки". И вот оно вновь появилось, это ужасное слово. Корею предали!" О реакции корейцев на Севере ничего не известно, но повсюду в городах американской зоны жители тысячами выходили на улицы, чтобы потребовать отмены соглашения.
Корейская коммунистическая партия хотя и не приветствовала идею об опеке, но была единственной партией, поддерживавшей решения Московской конференции. Так, 2 января 1946 года, в то время, когда по всей Южной Корее проходили массовые уличные демонстрации, Центральный комитет Корейской коммунистической партии принял заявление в поддержку решения Московской конференции. Заявление провозглашало, что "в настоящее время три великие державы продолжают нести ответственность за мировое лидерство, также как это было во время войны с фашизмом. Следовательно, решение Московской конференции трех министров иностранных дел является дальнейшим развитием и укреплением демократизма... Решение вытекало из самой существующей в Корее ситуации, охарактеризованной, в частности, пагубными последствиями длительного имперского японского правления и отсутствием национального единства. Мы не можем не признать, что такого рода положение на самом деле существует. Несмотря на это предпринимаются попытки переложить ответственность за вышеупомянутое решение корейского вопроса на три союзные державы. Имеют место открытые и завуалированные попытки оспорить решение Московской конференции. Дружественная помощь и сотрудничество трех государств представляются как установление империалистического протектората, схожего с предшествовавшим правлением японского империализма". Центральный комитет ККП настаивал на том, что "корейский вопрос должен быть разрешен в духе укрепления международного сотрудничества и демократии". Эту фразу специально подчеркнул читавший документ сотрудник Центрального комитета.
В первые месяцы 1946 года, когда Совместная советско-американская комиссия заседала в Сеуле, коммунистическая партия по-прежнему оставалась единственной политической группировкой в Корее, которая высказывалась в поддержку московского решения. Все остальные политические партии выступали однозначно против установления опеки, и эта ситуация в значительной степени облегчила выполнение целей СССР. Советская делегация в Совместной комиссии просто-напросто заявила, что в ходе подготовки к выборам временного правительства Кореи (процесса, оговоренного Московским соглашением) следовало прибегать к консультациям только тех политических группировок, которые поддерживали московское решение. Американская делегация, разумеется, отвергла это ограничение, поскольку оно означало, что только коммунисты приняли бы участие в формировании временного правительства. И все же, на всем протяжении растянувшихся переговоров советская делегация твердо придерживалась этой позиции, в результате чего заседания Совместной комиссии 8 мая 1946 года были отложены без уточнения даты. Советская позиция в Совместной комиссии стала краеугольным камнем политики СССР в отношении Кореи на весь оставшийся период оккупации.
Такой подход позволял Москве удерживать контроль за северной частью Кореи, в то же время сохраняя верность подписанному обеими оккупационными державами соглашению. Но такое решение было воплощено в жизнь ценой дискредитации Корейской коммунистической партии на юге. Получалось так, что Московская конференция по корейскому вопросу в начале 1946 года полностью игнорировала наиболее глубокие чаяния коммунистов на севере, которые, естественно, состояли в преодолении несправедливого раздела их страны.
Но советско-северокорейские отношения развивались не в вакууме. Они в значительной степени зависели от международной обстановки.
Уже упомянутая выше конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, которая должна была разрешить вопрос о Корее, открылась в Москве 16 декабря 1945 года. 21 декабря на конференции было подписано соглашение, касающееся создания объединенного временного правительства Кореи. Однако само создание правительства стало бы возможно только после одобрения рекомендаций советско-американской комиссии, образованной правительствами стран-опекунов - СССР, США, Великобритании и Китая. Столь очевидное вмешательство СССР, США, Великобритании и Китая в дела Кореи произвело шоковое впечатление на корейцев, которые надеялись на немедленное воссоединение. Большинство граждан Кореи выступили против международного опекунства.
