- Спасибо, Володь, за информацию, я этим пацаном тоже занимаюсь.
- Да? - удивился Харитонов. - Ты, Кондрашов вообще, кем только не занимаешься, скажи мне?
- Собой я не занимаюсь. Собой! - пошутил Кирилл.
- Ну да, Галка уже про тебя раз сто спрашивала. Навестил бы ты её что ли.
- Я подумаю, - серьёзно проговорил Кирилл, и распрощавшись с Володей, отключил телефон.
Галка. Знойная красотка из аналитического отдела. Умная до безобразия. Идеальная до невозможности. Ей бы в кино сниматься с такой-то внешностью, а она в прокуренном отделе торчит вместе с небритыми мужиками.
"И чего она меня выбрала", - размышлял Кирилл, аккуратно вливаясь в поток машин. Этот вопрос терзал его уже давно. Ответа на него Кирилл не знал. Пришлось признать интересный факт, что суперженщина Галина Войко выбрала огромного некрасивого бугая Кирилла Кондрашова. Значит это что? А то, что умная Галка зрит в корень и видит другие его качества, скрытые за несимпатичной внешностью. Кирилл самодовольно улыбнулся, но тут же вспомнил о Татьяне Крутиковой, и улыбка моментально исчезла с его лица. Татьяна будоражила его мозг, встревала в сознание и не давала покоя. Была в ней какая-то тайна, которую хотелось разгадать до потери пульса. Кирилл нутром своим чуял, что здесь кроется многое, и стоит только потянуть за ниточку, как из всей Таниной жизни, как из ящика Пандоры посыплются такие подробности, что только разбирай!
Кирилл сверился с картой, но не уверенный, что правильно выбрал маршрут, включил навигатор. Путь его лежал к той самой больнице, в которую дорожные доброжелатели доставили Татьяну Крутикову около пяти лет назад. Что он ждал от визита, вспомнят ли там Татьяну? Да и вообще, как девушка без имени была вписана в историю болезни? Дай то Бог, чтобы её там вспомнили и пролили некий свет на причину исчезновения Тани. Ведь могли же те, кто приютил девушку, давать объявления в газеты и на телевидение и просить откликнуться родственников или знакомых, всех тех, кто когда-либо был знаком с девушкой. Кто и для каких целей держал её у себя? Что с ней происходило всё это время?
Кирилл наконец-то добрался до больницы, с удивлением проехал поднятый шлагбаум, машинально отмечая, что на территорию больницы может проезжать не только спецтранспорт.
ОПЯТЬ ВОДА
Опять вода. Да будь она проклята! Как же я ненавижу эту мерзкую глухую глубину. И голос. Опять этот голос, пронизывающий насквозь, проникающий прямо в сердце.
- Здравствуй, милая, здравствуй Танюша! Как же я хочу, чтобы ты услышала меня сейчас. Пожалуйста, дай мне знак, что ты здесь, и я не разговариваю сам с собой.
Минутное молчание, затем опять этот ненасытный голос, готовый вытащить меня с того света. Да я, если честно, и сама уже не понимала, на каком свете я нахожусь. Ей Богу, лучше уж к одному концу, чем так. То сон, то явь. Я уже не понимаю, где заканчивается одно и начинается другое. Сладкий, как мёд, голос продолжает говорить.
- Танечка моя. Я люблю тебя больше всего на свете, больше жизни своей. Прости меня за всё, что я сделал с тобой. Я боюсь подумать даже о том, что могу потерять тебя в этом мире. Таня, я веду переговоры с лучшими врачами для того, чтобы они помогли тебе выйти из комы. На днях мы с тобой отправляемся в Москву. Я заказал специальный реанемобиль. Через несколько дней в Москву прилетает профессор из Германии, который будет оперировать тебя. Он обещал мне, что ты поправишься. Твои врачи сообщили ему всё о твоей травме по видеосвязи. Он изучил все результаты твоего обследования и готов вывести тебя из комы. Считает, что нужно провести небольшую операцию на головном мозге и ты очнёшься. Всё будет хорошо, верь мне.
Я уже вообще ничего не понимала, слушая весь этот бред. Какие профессора, какая Москва! Я не хочу никуда ехать и, тем более, не хочу, чтобы в моей голове кто-то копался. И опять быть марионеткой в чужих руках я тоже не хочу! Я хочу сама нести ответственность за свою жизнь и действовать так, как сама считаю нужным. Реанемобиль он мне нанял! Меня распирало такое зло, столько эмоций скопилось в моём бедном тщедушном тельце, что я думала, меня разорвёт от них прямо на больничной койке, и этот человек уже не захочет меня никуда везти. Но меня, естественно, не разорвало, я по прежнему не могла шевелиться и открывать глаза. Разве что, пульс мой возможно и изменился. Ну почему всё так? Иногда, впадая в забытьё я себя ощущаю совершенно нормальной. Я встаю с кровати, подхожу к окну и смотрю во двор. Всё это настолько реалистично, что я отказываюсь понимать, где сон, а где явь. А ведь я даже не знаю, есть ли здесь окно, и как вообще выглядит помещение, в котором я нахожусь. Всё-таки волнение моё сыграло со мной злую шутку, и я начала погружаться в забытьё, всё стремительнее и стремительнее уносясь куда-то в темноту. Посетитель мой ещё что-то бормотал, но я была уже далеко и едва различала эти странные звуки. Как же мне надоело слушать весь этот бред. Мне приходилось быть невольной свидетельницей прогнозов врачей, которые уверенно считают, что я совершенно безнадёжна. Так и хочется им ответить, что мол, товарищи врачи, не ведите таких разговоров рядом со своими пациентами, пусть даже и коматозными. Они ведь пока ещё живы. Мы слышим вас, и нам становится очень страшно от ваших речей. Будьте вы сдержаннее, обсуждайте всё на врачебных консилиумах, а к нам лучше родственников пускайте. Хотя, в моём случае, кроме Зои Михайловны и ребят из бригады ко мне никто не придёт. Этот посетитель удивительным образом прошёл ко мне в палату, хотя родственником его назвать очень сложно после всего того, что между нами было.
Я погрузилась в сон, и он, в отличие от ожиданий, был намного приятнее всех моих предыдущих снов. Мне снился луг, огромный, некошеный, одуряюще пахнущий смесью трав и полевыми цветами. Мы с Антошкой носимся по этому лугу, как угорелые. А вот и моя сестрёнка подходит к нам громко смеясь. Да не одна. Она ведёт за руки двух симпатичных детей, мальчика и девочку. Это же мои племянники Джон и Хелен. Я видела ребятишек только на фото и сейчас несказанно обрадовалась, увидав их рядом с собой. Кинулась обнимать их и целовать, а когда обернулась к сестре, то её уже не было рядом. Лишь Антошка махал рукой вслед большой белой птице, которая летела высоко в небесах. Она уносилась от нас с огромной скоростью и в считанные мгновенья растворилась в воздухе. Пока я смотрела в небо, дети тоже куда-то подевались, и я осталась одна, и вдруг опять эта вода. Меня подхватила невиданная сила и быстро-быстро понесла в чёрный водоворот. Я ощутила себя пёрышком, не способным оказать никакого сопротивления этой силе. И вдруг внезапно наступила блаженная тишина и покой. Я парила в невесомости и ничего не боялась. Решив, что умерла, я наконец-то успокоилась. Мне очень хотелось уже либо очнуться, либо уйти из жизни, но только не лежать, как манекен в палате реанимации. Но я ошиблась. Мне вдруг стало холодно и неуютно, и, удивительное дело, я почувствовала боль от укола. Видимо, медсестра выполняла текущие назначения врача. До этого боли я никогда не чувствовала. Затем кто-то склонился надо мной и провёл влажной ваткой по моим пересохшим губам. Какое же это было блаженство. Я интуитивно хотела сказать спасибо, но из горла вырвался лишь жалкий всхлип. Наверное, медсестра заинтересовалась моей реакцией, потому что я чувствовала её дыхание возле своего лица. От неё пахло лимонной карамелью, и мне очень захотелось увидеть поедателя этих восхитительных конфет, кстати, моих любимых. Я резко открыла глаза, сама не понимая, как это у меня получилось. Я услышала вскрик и попыталась разглядеть, кто же так кричит, но не смогла. Лишь расплывчатое пятно маячило перед глазами.
- Вы слышите меня? - произнёс незнакомый женский голос.
- Да, - попыталась я ответить, но опять услышала лишь неприятный скрип. Женщине и этого было достаточно. Торопливо прошептав "я сейчас", она унеслась из палаты, громко хлопнув дверью. Уже через минуту над моей жалкой персоной происходил самый настоящий медицинский консилиум. Я уже лучше различала лица, склонённые надо мной, ну а слышать я их, понятное дело, слышала. Это и раньше мне приходилось делать, став невольной свидетельницей их разговоров. Сама говорить я пока не могла, слишком болело пересохшее горло. Зато общалась теперь с медиками посредством рук. Они задавали свои вопросы, а я им руку пожимала при ответе "да" и, естественно, не пожимала при отрицательном ответе. Да-да, именно так! Я начала владеть своими пальцами. До ног пока дело не дошло, но медики в ближайшие мгновения собирались проверить абсолютно все мои функции.
