В разговорах на подобные темы Сергея часто называли коммунистом. Так, будто бы это было ругательное слово. Коммунистом Сергей не был, но и опровергать обличителей не спешил. Если коммунизм это братская взаимопомощь, намерение построить светлое будущее, образованность и честность, жертвенность во имя общих идеалов, если так, то он готов был записаться в коммунисты. Если не так, то записался бы туда, где так.

Никогда он не считал себя демократом. Ведь демократия, в его понимании, да и на окружающей суровой действительностью практике, являлась не более чем... Эгоизмом она являлась. 'Сдохни ты сейчас, а я потом' - вот это рыночная демократия, которую построили ублюдки, опираясь на невежество и тупость масс. Ему возражали, что эти массы ранее строили коммунизм, но наелись им. С этим Сергей был не согласен.

Как-то ему довелось прочесть следующие строки, написанные советским поэтом Светловым: 'Мне не стоит труда определить главную черту комсомольцев моего поколения. Эта главная черта - влюбленность. Влюбленность в бой, когда Родина в опасности, влюбленность в труд при созидании нового мира, влюбленность в девушку с мечтой сделать ее спутницей всей своей жизни, влюбленность в поэзию, искусство, которое ты никогда не покинешь'.

Те, 'влюбленные' массы и нынешние обжирающиеся массы - две разные категории. И даже люди в них разные. Физически. Не способны нынешние люди в мессе своей любить бой за Родину, любить свой труд и уважать труд других людей. Даже естественная для людей высокая любовь между мужчиной и женщиной скатывается в лучшем случае до нескольких разводов, а в худшем до разрекламированной 'фри лав'.

Крах Союза Сергей связывал исключительно с Великой Отечественной войной. Он даже не представлял себе, сколько золотых людей погибало, в первых рядах бросаясь на танки, закрывая пулеметные гнезда и ведя самолет на таран. Ведь все важнейшие, а значит и опаснейшие дела всегда поручались им. Трусы, подлецы и мерзавцы отсиживались в сторонке, воруя, занимаясь вредительством.

Сергей с ужасом смотрел по сторонам. Не способные держать слова, приходить вовремя, делать качественные вещи люди. Считающие нормой бутылку пива и вечер на диване, заплывшие жиром или страдающие дистрофией, больные человекообразные. Ленивые, пошлые нытики. Вот, кто окружал Сергея. Случись война, и они сдадут Отечество без боя, лишь бы сохранить свой живот.

Великая Отечественная война выкосила золотой генофонд нации. Подавляющее большинство выживших оказалось тараканами и перекроило под себя действительность. При таком раскладе, за долгие годы, колеблющиеся перешли на их сторону. То, что страна до сих пор дышит, доедая наследие Великих дел, заслуга исключительно остатков золотого генофонда и наличия природных ресурсов.

Так что разные это массы. Разные! Тогда был народ, сейчас - электорат.

Тогда Сергей первым делом бы побежал в научный центр, в клинику, в милицию - куда угодно лишь бы рассказать, поведать Родине о новых способностях, подвластных человеку. Быть полезным для людей и служить на благо Родины. Сейчас он понимал, что это глупая мысль, что всякий использует его способности на свое личное благо. Так почему он не имеет права хоть изредка жить по таким же законам?

Родина попала в тупик. Родина почти полностью потеряла то семя, что всегда вытаскивало ее из самых безнадежных передряг. Многие ругали правительство, нынешнего Президента. Сергей относился к нему нейтрально. На его взгляд Президент делал все возможное, чтобы сохранить стабильность существующей системы. Он не мог сделать большего в принципе. Сама система порочна. Продавать ресурсы и есть, есть и терять научный, производственный, военный потенциал. Терять потенциал и становиться страной третьего мира. Президент обеспечивал стабильность этому процессу. Поменять порядок вещей мог только диктат. Забрать у людей избыточные айфоны, нетбуки, телевизоры с огромными диагоналями, машины. Забрать все то, чем они привыкли жить сейчас и дать работу, как смысл жизни. Работу на благо Родины, во имя светлого будущего детей. Работу за скромную зарплату, с суровым спросом результата. В сказки Сергей не верил, и знал, что иначе вернуть Родине величие невозможно. Но кто согласится на это добровольно? Два человека из десяти? Они ведь и не скрывают своих взглядов! 'Зачем нам твое величие? Давно пора просто жить!' - западные установки, как сорняки заполонили сознание русского человека.

Представим, человек получил среднее специальное, скажем педагогическое, образование, но после обучения устроился в банк. За пять-семь лет упорного карабканья по карьерной лестнице этот человек взобрался на приличную высоту, стал получать приличные деньги. И тут дядя с телевизора предлагает упразднить все бесполезные банки и начать работать по-настоящему. А кем работать, спрашивает человек? Я учился давно и ничего, кроме продажи воздуха не умею. Продавцом в магазине - отвечает дядя. Или маляром-штукатуром. Можно уборщиком. Работы много. Очень много. Что ответит человек дяде?

Вопрос риторический.

А сколько в стране таких? А сколько таких, которые пять лет 'учились' на вовсе уж бесполезные, 'престижные' профессии? Которые, имея высочайшие амбиции, чувство 'достоинства' и стремление попасть в 'высшее общество', совершено ничего не умеют. Их миллионы. Десятки миллионов.

И все они в один голос крикнут дяде в телевизор:

'НЕТ!'

Только диктат. Принуждение, расстрелы, ссылки в лагеря. И недовольные. Очень много недовольных. Все то, что мы уже проходили. Те, недовольные 'первой волны', которых не добили и не достреляли тогда, до сих пор поливают помоями головы советских деятелей, сидя в высоких креслах кремлевских, правозащитных и других кабинетов.

Миром правят общие закономерности. Если ты склонен к ожирению и перестал следить за собой, то быстро наберешь вес. Но вот восстанавливать былую форму придется долго. Через изнурительные диеты и тяжелые тренировки. Другого пути нет.

Только когда над страной вновь вскинется гордое знамя труженика, воина, ученного - только тогда остатки золотого генофонда поднимут голову. Только тогда колеблющиеся потянуться в праведную сторону.

Сергею совершенно не важно, как будет называться этот диктат. Пусть это будет коммунизм, пусть американская ранняя демократия или царская империя - главное суть.

Заканчивая третий круг, Сергей взглянул на красное от перенапряжения лицо друга:

- Может еще кружок? - И видя, что Виктор готов лечь на землю не сходя с места, засмеялся.

Забежав на спортивную площадку, они подошли к турникам. В программе Сергея на сегодня значились подтягивания широким хватом, тренирующие широчайшие мышцы спины. Виктор же всегда занимался на турнике всем сразу, по душевному порыву.

- Я кажется понял, в чем суть дальнего контакта, - Сергей подтянулся десять раз и ходил около турника, встряхивая руками перед следующим подходом. - Перед неприятностями у меня появляется тревога. Стабильно. Я думаю, дальний контакт - это ощущение фоновых эмоций окружающих людей. Теоретически, при большом опыте, можно почувствовать враждебную мысль даже одного человека.

- А что с расстоянием?

- Дело не в расстоянии. Понимаешь, даже если человек будет находиться вне зоны видимости и я не буду знать о нем, у меня появится предчувствие неприятностей. Или приятностей - в зависимости от намерений человека, - улыбнулся Сергей.

- Это я понял. Но все-таки, на каком расстоянии начинает работать предчувствие? - Виктор спрыгнул с брусьев.

- Не думаю, что далеко. На том уровне владения техникой, на котором сейчас я, это около ста метров. Не думаю, что больше. Оно, скорее всего, в большей степени зависит от врожденного потенциала и в меньшей от технических умений и опыта.

- А как ты это чувствуешь?

- Да обычное предчувствие. Хотя... Я думаю внезапные воспоминания тоже можно сюда отнести. Перед происшествием с машиной, в парке, мне вспомнилась драка.

- Ясно. Тогда уж рассказывай, как ты мужика вчера уронил.